В деревне

Лейкин Николай Александрович

— Хорошо, но ты длаешь то, что я потороплюсь хать въ Петербургъ и поскорй оттуда себ прислугу привезу.

— Это ваша воля. Такъ ежели согласны — пожалуйте задатокъ!

— За что? Нужно, чтобы твоя дочь сначала пришла къ намъ и поработала.

— Не обманемъ. Сейчасъ вотъ схожу домой и пришлю ее. А только все же надо на спрыски-то. Безъ спрысокъ нельзя, коли дло сдлали.

— Приведешь дочь — рюмку водки поднесу. Водка у меня есть, отвчалъ Клянчинъ.

— То особь статья, улыбнулся мужикъ. — А вы вотъ

сейчасъ пошлите къ Савелью Прокофьичу за сороковкой. Честь честью.

— Не желаю. Хочешь, такъ приводи дочь такъ и у меня ужъ рюмку водки получишь.

— Ну, пивка бутылочку. Что вамъ стоитъ за пивкомъ-то послать! Гривенникъ деньги не велики. Съ вами бы и выпили. Что вамъ стоитъ сосда-то потшить! Вдь сосди теперь.

— Вотъ теб гривенникъ, по дорог зайди и выпей, а потомъ скорй приводи ко мн дочь.

Клянчинъ сунулъ мужику монету. Мужикъ поднялся съ мста.

— Такъ по шести гривенъ въ день? спросилъ онъ Клянчина.

— Да, да, да…

— Ладно, сейчасъ приведу. До свиданія.

— Ты ужъ въ заведеніи-то долго не засиживайся, а веди дочь къ барину скорй! крикнулъ ему вслдъ лавочникъ.

— Зачмъ засиживаться! Я живо… отвчалъ мужикъ и побжалъ, шлепая опорками.

IX

— Нанялъ теб поденщицу, сказалъ жен Клянчинъ, вернувшись отъ лавочника. — Дочь одного здшняго крестьянина. Сейчасъ отецъ приведетъ ее къ намъ. По шестидесяти копекъ въ день на нашихъ харчахъ и чтобы горячее наше: чай, сахаръ.

— Какія цны! Дороже, чмъ въ Петербург, проговорила Клянчина.

— И за шестьдесятъ-то копекъ отецъ насилу согласился ее отпустить. Все толкуетъ, что съ дачника нужно брать дороже. Совсмъ походъ на дачника.

Вскор явился Караваевъ съ дочерью. Онъ былъ уже полупьянъ. Гривенникъ, данный ему Клянчинымъ на пиво, онъ, очевидно, употребилъ на водку, да къ этому гривеннику своихъ еще денегъ прибавилъ. Дочь его была рослая, широкоплечая, краснощекая двушка лтъ двадцати, одтая по праздничному въ шерстяное яркозеленое платье и въ розовый шелковый платокъ на голов. Она грызла подсолнухи.

— Вотъ-съ, получайте работницу, пропихнулъ ее въ спину впередъ себя Караваевъ, обращаясь къ Клянчинымъ. — Въ праздникъ привелъ, въ девятую пятницу — вотъ какъ мы сосдей цнимъ! похвастался онъ. — Смотри, Варвара, старайся, безъ спросу хозяйскаго добра не шь, будь на руку чиста и потрафляй господамъ. Будешь потрафлять? спросилъ онъ дочь.

Та потупилась. Караваевъ продолжалъ:

— А господа, видючи твое стараніе, и отцу за тебя всегда стаканчикъ поднесутъ.

Клянчинъ промолчалъ. Клянчина взглянула на двушку и спросила ее:

— Варварой звать?

— Варварой-съ, сударыня, отвчала та.

— Ну, ступай, Варварушка, въ кухню и поставь намъ самоварчикъ, а потомъ придется теб въ лавочку за ситникомъ сходить. Также нужно

перемыть посуду, оставшуюся у меня грязной посл обда. Пойдемъ, я тебя сведу въ кухню.

Двушка послдовала было за Клянчиной, но сейчасъ же остановилась.

— Позвольте, барыня, чтобы при отц уговориться, сказала она. — А какъ вы кофеемъ будете меня поить? По скольку разъ въ день?

— То-есть, какъ это: по скольку разъ въ день?

— А сколько, къ примру, разъ вы кофей въ день пьете?

— Одинъ разъ. Мы пьемъ кофе за завтракомъ.

— Ну, этого мало.

— Какъ мало? За то утромъ чай, вечеромъ чай.

— Чай само собой, а я про кофей… Неужто же вы сами-то только одинъ разъ въ день кофей пьете?

— Ну, а ты сколько разъ дома пьешь?

— Да что дома-то! Дома-то мы не въ услуженіи. Дома-то иной разъ и не каждый праздникъ пьемъ. А только ужъ ежели жить въ услуженіи, то жить всласть. Для этого и идутъ люди въ услуженіе.

— Ну, ступай, Варвара, ступай, полно торговаться! перебилъ ее отецъ. — Господа хорошіе, они пищей и питьемъ не обидятъ.

— Конечно же, не обидимъ. Что за глупости! Сыта будешь до отвалу, сказала Клянчина, посмотрла на двушку и прибавила:- А вотъ съ какой стати ты въ хорошее-то платье вырядилась? Лучше бы надть попроще.

— Нельзя-съ. Нон у насъ праздникъ. Мы пятницу справляемъ.

— Да вдь замараешься въ кухн около печки.

— Вечеромъ посл шабаша пойду домой ночевать, такъ на утро въ ситцевомъ къ вамъ приду.

— Нтъ, ужъ, милая, ты ночуй у насъ, потому мы вовсе безъ прислуги. Какъ же это такъ ночевать домой? Мы нарочно и взяли тебя, чтобы при насъ была прислуга. Ты ляжешь вмст съ дтьми.

Двушка задумалась.

— Нтъ, ужъ вы, барыня, посл шабаша меня сегодня отпустите на деревню. Мы ладимъ на завалинк псни пть. У насъ праздникъ.

— Да какой такой шабашъ? О какомъ такомъ шабаш ты говоришь, милая? воскликнулъ Клянчишь.

— А посл восьми часовъ.

— Да вдь здсь не заводъ, не фабрика, не полевыя работы. Что такое восемь часовъ? Намъ и посл восьми часовъ нужна прислуга. Нужно постели постлать, дтей спать уложить. Вы, господа, совсмъ не понимаете вашихъ обязанностей. Неужели, Караваевъ, ты-то не знаешь, какъ служитъ домашняя прислуга? отнесся Клянчинъ къ мужику.

— Ну, ступай, Варвара, ступай. Ужъ взялся за гужъ, то не говори что не дюжъ, потрафь господамъ, сказалъ тотъ дочери.

— Да вдь парни, тятенька, придутъ къ воротамъ.

— А я ихъ оглоблей отъ воротъ. Ступай. Матка теб старое ситцевое платье принесетъ, ты и переоднешься для работы. Я ужо пришлю съ маткой.

Двушка неохотно пошла въ кухню за Клянчиной. Клянчинъ тоже отошелъ отъ мужика. Мужикъ стоялъ и переминался.

— Баринъ! А общанное-то? крикнулъ онъ наконецъ. — Общали за приводъ Варвары стаканчикъ поднести.