В глубине Великого Кристалла-2

Крапивин Владислав Петрович

– Так оставайся!

– Мама не даст. Боится, что здесь хуже учат, чем в больших городах.

– Наверное, она просто соскучилась по тебе, - заметила Юля.

– В сентябре она все равно на семинар в Москву уедет... А я ведь не все время здесь хотел учиться, а только первую четверть. Здесь осень знаешь какая красивая! Все сады рыжие и красные...

"Как ты", - мысленно улыбнулась Юля.

– Как я, - весело сказал Фаддейка. И добавил уже другим голосом, серьезным: - И как леса на Марсе.

– Какие леса?
– удивилась Юля.
– На каком Марсе?

–

Обыкновенные леса на обыкновенной планете Марс, - проговорил Фаддейка слегка отчужденно.

– Откуда они там взялись? Ученые доказали, что там одна пустыня. Красные пески и камни.

– Да, - сказал он.
– А леса где-то тоже еще есть. К северу от пустынь. Тоже красные. Вот такие.
– Он дернул себя за майку.

– Ох и фантазер ты...

Он снисходительно усмехнулся и не ответил.

На верхней площадке лестницы они остановились передохнуть. Шумели старые березы и клены. Острая колокольня возносилась прямо над головами. По ее шатру пролетали тени быстрых облаков. И по Фаддейкиному лицу, когда он глянул вверх, тоже летели тени и солнечные зайчики.

Глянула на колокольню и Юля.

– А хорошо мы туда слазили, да, Фаддейка?

Он серьезно кивнул. И вдруг сказал:

– Я там ночевал один раз. Год назад.

– Да? А... зачем, Фаддейка?

Он досадливо пошевелил плечами:

– Не знаю я. Чего спрашивать...

– Ну, не сердись. Ты же сам сказал.

– Я не сержусь. Просто я не знаю... Легко объяснить, если одна причина, а если они все вместе, если много их... Ну, во-первых, человек знакомый уехал...

Фаддейка с опущенной головой медленно пошел по садовой тропинке. Юля пошла следом, ни о чем не спрашивая. Оранжевые завитки волос вздрагивали над облупленными Фаддейкиными ушами и на тоненькой шее, покрытой желтым пухом.

– Жил тут мальчишка на каникулах, - сказал Фаддейка, не обернувшись.
– То есть не мальчишка, большой уже, из техникума... Мы подружились тогда. Вместе в подземный ход лазили под стеной. Не тот, в который я недавно, а в другой... Потом он уехал, а я... Ну, я же не уехал, остался... У тебя так бывает: когда печально, хочется забраться куда-нибудь?

– Сколько угодно, - торопливо отозвалась Юля. Она обрадовалась, что Фаддейка так ее спрашивает, хотя незнакомый мальчишка из техникума вызвал у нее ревнивую досаду - как художник Володя.

– Вот я и полез... Но это лишь одна причина. А еще много всего было. Хотелось узнать: как это - ночь и высота?

– Поближе к звездам побыть, - понимающе сказала Юля.

– Да нет... До звезд - это разве ближе! Каких-то сорок метров. Просто интересно: что думается, когда весь город спит, а ты выше всех над землей?

– Совсем один, да?

Он опять не согласился:

– Наоборот. Будто вместе со всеми. Внизу-то всех не видать, а тут сразу целый город перед глазами. И огоньки... И поезда бегут... Везде люди. И будто я их всех охраняю, как старинный часовой на башне... А потом еще месяц в небо вылез. Будто мы с ним вдвоем всю землю сторожим...

– А не страшно там одному ночью? Я бы померла от ужаса.

Он

помотал рыжими космами:

– Не-а... Я сперва тоже думал, что страшно будет. Вот поэтому еще и полез. Когда страшно, это ведь тоже интересно... Но я забрался, когда еще светло было. Темнеет-то не сразу, и я помаленьку привык.

– Я бы ни за что не привыкла, - искренне сказала Юля.

– Может, привыкла бы... А среди ночи почти все огоньки погасли, и месяц куда-то пропал. Я думал: ну вот теперь будет страшно. А все равно ничего. Потому что звезды сделались яркие-яркие... Вот тогда они в самом деле будто ближе... И тут всякие мысли полезли. Но тоже не страшные...

– А какие?

– Всякие. И тогда та самая мысль первый раз появилась: почему я - это я? Помнишь?

– Помню... Тут уж, конечно, бояться некогда...

Он быстро оглянулся на нее:

– Ага... А потом я Марс отыскал. Сперва думал, что это сигнальный огонек на трубе, на электростанции. А потом смотрю - он плывет. Красная такая звезда. Вот жалко было, что бинокль не взял с собой.

– Разве в бинокль планету можно разглядеть?

– Все-таки лучше, чем просто так. Видно, что кружок. На копейку похожий...

Юля вспомнила:

– Когда я маленькая была, у нас дома был альбом про космос. И там цветные снимки планет, и Марс тоже есть. Размером с яблоко. И на нем разные пятна видны, полярные шапки и каналы. Только сейчас ученые доказали, что это обман зрения: на самом деле никаких каналов нет.

Фаддейка сказал спокойно:

– Конечно нет. Это остатки стен.

– Каких стен? Фаддейка, что ты опять сочиняешь?

– Не сочиняю. Это защитные стены, чтобы удерживать песок, не пускать его на леса и поля. Про Великую Китайскую стену слышала? Вот на Марсе такие же, только еще больше... Но они уже разрушены, потому что люди там тыщу лет воюют и воюют, строить им некогда... Не хочешь - не верь...

Юля чуть не ответила, что она, может, и поверит, если Фаддейка объяснит, откуда он все это взял. Но поняла, что объяснять он не станет. Фаддейке уже хотелось рассказать о другом. Его лицо засветилось.

– А утром такая заря была! И солнце такое... Громадное! И свет по земле, по деревьям - как волны. И петухи во всем городе заорали. Целая петушиная симфония...
– Фаддейкины глаза сияли, и золотая искра озорно дрожала рядом с янтарным зрачком.
– Я тогда знаешь что сделал? Высунулся - и тоже как заору по-петушиному! Над всей землей!

Юля засмеялась, представив, как Фаддейка разносит с колокольни бесстрашное "ку-ка-ре-ку!" и волосы пламенеют, будто петушиный гребень.

Он тоже засмеялся:

– Мне даже спать расхотелось...

– А ты что, всю ночь не спал?

Фаддейка поежился:

– Уснешь там... Среди ночи такой кусачий холод сделался...

– А ты не взял ни одеяла, ничего теплого?

– Я телогрейку взял тети Кирину. Да сразу-то не подумал, что она короткая. Закутаешься - ноги торчат, ноги завернешь - спине холодно. Знаешь, как зубами стукал под утро...
– Он опять зябко дернул спиной.