В году тринадцать месяцев
Шрифт:
Помню, что выключил радио, а оно вроде бы заговорить хочет. Пришлось опять вставать. На часы посмотрел: батюшки-светы — четыре часа ночи. Шарь-шарь по стене — розетка пустая. Шнур болтается беспризорно. А в репродукторе какие-то позывные. Стою, ушам своим не верю. Беру репродуктор, на середку комнаты с ним выхожу.
За мной тащится шнур по полу с вилкой. Я поднимаю вилку и опускаю ее в вазочку с двумя астрами, прямо в воду, чтоб без дураков знать, что радио выключено.
А сигналы у меня в руках все сильней и сильней.
И тут я почти догадался.
Позывные вдруг раз — и нету. И голос Левитана:
— Внимание!
Я в ужасе смотрю на Татьяну, а она спит хоть бы что. Руками разметалась по одеялу и улыбается во сне. Я сдавил репродуктору ребра, говорю:
— Ну?
А он опять:
— Внимание!
— Ну?..
— Внимание!
— Ну! — крикнул я ему и поднял репродуктор над головой, собираясь размозжить его о стенку…
— Володя, Володя, Володя! Проснись, что с тобой?
Я смотрю на Татьяну, на ее прическу врастрепке, на лицо испуганное и ничего не могу ответить.
Она трясет меня.
— Что с тобой?.. Ты так кричишь.
— Включи радио.
— Зачем?
— Включи, пожалуйста, радио.
— Хорошо, сейчас.
Она с раскладушки встала, воткнула в розетку шнур, а сама смотрит на меня. А я прислушиваюсь изо всех сил. Около окна под полом возится мышь. На кухне капает вода из крана. А радио молчит… Молчит!
— Молчит, — говорю я и облегченно вздыхаю.
— Кто молчит?
— Война…
Ирина Виноградова
1
Два дня Игорь и Ирина ходили по Москве. Они побывали в Третьяковской галерее, на выставке ВДНХ, в ресторане «София», где им достался столик у окна в маленьком сводчатом зале. Прошли через весь Арбат и долго стояли у комиссионного магазина вместе с толпой зевак, разглядывая маленькую машину с трехцветным французским флажком на радиаторе и приехавшую в ней женщину с голубыми волосами.
Побегали по подземным переходам, прокатились по Останкинскому озеру на лодке, посидели в парке Горького на лавочке, но все это было предисловием к тому, для чего Игорь привез Ирину в Москву.
— А теперь куда? — спросила она.
— В Покровский собор «что на рву».
Ирина засмеялась.
— Нет, правда, куда?
— Ты не хочешь посмотреть Покровский собор?
Ирина не знала, хочет ли она посмотреть какой-то собор, и пожала плечами.
Речной трамвайчик довез их до кинотеатра «Ударник». По совету старушки в бархатной шляпке с вуалью пошли по какому-то мосту, с которого был виден Кремль и храм Василия Блаженного. Ирина глазела по сторонам и совершенно не старалась запоминать дорогу, в этом она с первого дня в Москве положилась на Игоря.
Он узнавал, на каком троллейбусе или автобусе надо ехать, на какой станции метро выходить. А она только выходила или ехала.
Они
— Ну, вот мы и пришли, — торжественно почти пропел Игорь.
— Так это ж храм Василия Блаженного, — удивилась Ирина.
— Да… Он же Покровский собор «что на рву».
Как в старинном бальном танце, он чопорно предложил руку, она грациозно оперлась, и они направились в музей медленно и торжественно, будто к венцу.
Ирина запрокинула голову и посмотрела вверх. Там, под голубым шатром небес в шестиграннике был нарисован то ли паук, то ли еще что. Она попробовала сосчитать, сколько у него лап, но Игорь отвлек ее.
— Ирина, я люблю тебя. Я тебя люблю. Я люблю тебя.
В любом другом месте и в любое другое время Ирина сказала бы что-нибудь едкое, ироническое, «разумеется» или «само собой разумеется», но торжественная тишина настраивала совсем на другой лад. В этом необычно гулком помещении никакие слова, самые возвышенные, не звучали фальшиво. Наоборот, все, что говорил Игорь негромко и с паузами, хотелось слушать и слушать, хотелось петь. Слова здесь не исчезали, а медленно уплывали под купол мимо узких и длинных решеток.
— Я хочу… — продолжал Игорь.
— Я хо-ооо-ч-уу! — повторил храм.
— Я хочу, чтобы нас повенчала не Марьванна из загса, а музей, архитекторы этого собора Барма и Постник.
Он взял Ирину за руку и повел по узеньким переходам. Она шла, а над ней взлетали к небу купола-луковки, те самые, которые она столько раз видела в киножурналах.
Игорь и Ирина вернулись к тому месту, с которого начали осмотр Покровского собора. Игорь заглянул в глаза девушке и сказал:
— Поцелуемся?
Ирина не ответила, она на секундочку закрыла глаза. Звонкий поцелуй взлетел стремительно под купол и, ударившись вверху о шестигранник, словно бы рассыпался на мелкие стеклянные осколки. Ирина невольно чуть пригнулась, испуганная таким звоном.
— Теперь ты моя.
— Да, — почти шепотом сказала Ирина.
Они вышли на Красную площадь, оглушенные величием собора и величием тех слов, которые сказали друг другу. Когда уже были на другой стороне площади, Игорь задумчиво улыбнулся и сказал:
— В шестнадцатом веке этот собор был построен а честь победы над Казанским ханством. С сегодняшнего дня этот собор будет стоять здесь в честь нашей любви.
В пятницу утром они приехали домой. Ирина сошла с поезда и постаралась поскорее отделаться от Игоря, чтобы побыть одной. Сначала она не поняла, почему ей этого хочется. Но когда вошла в подъезд и увидела почтовый ящик и торчащие из всех щелей кленовые листья, она все поняла. Она торопилась сюда. Значит, этот человек в ее отсутствие приходил сюда каждый день. Сколько же дней ее не было дома и в институте? Ирина открыла ящик и сосчитала листья. Их было четыре.