В городе улица
Шрифт:
– Как дела, Мадина? – спрашивает она и широко улыбается. – Свет не отключают?
Продавщица казалась мне достаточно приветливой, и я жду, что она вежливо ответит, но она молча смотрит в прилавок, сжав губы в ниточку.
– Мадина?
Девочка поднимает ровные брови, ожидая ответа. Смотрит на меня, как бы приглашая удивиться вместе. Я вежливо улыбаюсь краешком рта.
– Всё в порядке, спасибо, – наконец говорит Мадина с сильным акцентом. Девочка кивает и с довольным видом отходит назад, к стеллажам.
Мадина
– Вы что-то хотели?
Я здороваюсь и прошу булку рижского хлеба. Хлеб лежит у Мадины за спиной, поэтому его нужно именно попросить, взять сама я не могу. Мадина кладет пакет с булкой на прилавок, я лезу за деньгами, и тут позади раздается грохот.
– Ой, извини, пожалуйста, я нечаянно, – нараспев говорит нежным голоском странная девочка. Она умудрилась обрушить с полки несколько банок пива и газировки.
– Ничего, – сдержанно говорит Мадина.
Едва дождавшись, пока я отойду, она выбирается из-за прилавка и идет наводить порядок. Похоже, девчонка ее бесит, но сказать она ничего не может. Прикольно. Интересно, почему?
Я выхожу, девочка под звон колокольчика выскальзывает следом. Отойдя на пару шагов, она смеется и показывает мне спрятанную под курткой банку.
– Ты сперла пиво? – удивленно спрашиваю я.
Она бьет по бордюру толстой рифленой подошвой черного ботинка.
– Это не пиво, просто лимонад, – объясняет она насмешливо.
– А… продавец? – спрашиваю я. – Ей ничего не будет?
– Мадинка? Это ее магазин. Переживет, – говорит девочка неожиданно жестко, но тут же снова улыбается и дружелюбно кивает мне.
– Я тебя раньше не видела! – весело говорит она. – Ты откуда здесь?
– Мы недавно переехали.
– А-а, поня-ятненько, – кивает она.
На первый взгляд она напомнила мне Настю: подчеркнуто нежная красотка-Барби. Но украденная банка лимонада всё изменила. Она кажется мне классной: яркая, веселая и немного чокнутая, как обещание праздника! Да, в ее легкости есть что-то опасное, нестабильное. Но разве со мной самой всё в порядке?
– Тебе сколько лет? – спрашивает она.
– Шестнадцать, – говорю я.
– Хм, ясно. Мне восемнадцать.
Она смотрит на меня в ожидании реакции, но долго не выдерживает.
– Ладно, вру, тоже шестнадцать.
Запрокидывает голову так, что локоны отлетают назад, и громко смеется. Я тоже смеюсь.
– Тебя как зовут? – весело спрашивает она. – Меня – Марго. Не Рита, слышишь? Мар-го!
– Меня – Женя, – я переминаюсь с ноги на ногу.
Марго вдруг становится серьезной и спрашивает почти строго:
– Так что, Женя, недавно переехали, говоришь? А куда?
Мне немного неприятно от этих расспросов – она как будто старше меня, увереннее в себе. Но, наверное, это мои тараканы.
– На Первую улицу.
Марго закусывает накрашенную губу и задумчиво кивает:
–
– Да…
– Я-ясненько, а я там, подальше, – тянет она и, подумав еще, предлагает, – может, потусим как-нибудь вместе? А то тут скукота такая…
– Ладно, – киваю я.
– Ты еще в школе учишься или нет?
– Да, а ты? – спрашиваю я.
Марго мотает головой, так что прядь волос падает ей на лицо, и опять смеется:
– Не-е, я всё, фу-ух! Я на курсах. Мастер ногтевого сервиса!
Марго выставляет руку с ярко-красными ногтями, растопыривает пальцы.
– Красиво, – я улыбаюсь, – может, мне сделаешь тоже?
– Без проблем! Как будет нужна модель, скажу. Какой у тебя номер? Сейчас запишу… А, блин…
Она обшаривает карманы куртки и раздраженно вздыхает:
– Телефон забыла. Ты мне так скажи, у меня память хорошая.
– Ладно.
Я диктую номер, она кивает и тут же повторяет его без запинки.
– Короче, напишу тебе и потусим, – говорит она.
Мы доходим до главной дороги и прощаемся – ей дальше. Я отхожу на несколько шагов и слышу:
– Жень!
Оборачиваюсь, и она бросает мне яркую банку:
– На! Вдруг захочешь пить!
Я громко смеюсь, машу ей и прячу банку. Впервые за долгое-долгое время мне весело. Мне кажется, что ничего плохого со мной не случится, всё будет очень-очень классно!
Еще с порога я слышу, как ревет Любомир и как его успокаивает Алена. Подхожу к двери комнаты и смотрю, как она качает ребенка. Стою тихонько и слушаю, как она зовет его солнышком, зайчиком и куколкой. Я недавно узнала из «Игры престолов», как правильно называется брат по матери: единоутробный. Если по отцу, то единокровный. У моего единоутробного брата режутся зубы, поэтому он много плачет…
– Женя! – мне кажется, что в ее голосе слышится облегчение. – Ты мне не поможешь с ужином?
– Ну… ладно, – я неуверенно киваю, – только я же ничего такого не умею.
– Там ничего сложного не нужно делать! Бульон я сварила, мясо замариновано, его нужно просто пожарить на сковородке. И картошку почистить и сварить.
– Ладно.
Мне не трудно. Вид у нее замученный, если честно. Лишь бы не накосячить, а то Борис опять скривит рожу… Я достаю банку и рассматриваю ее. Это лимонад со вкусом сидра. Борис считает любую сладкую газировку вредной химозой – может, поэтому, когда я прячу банку за книжками у себя в комнате, чувствую глупое детское злорадство. Типа я сделала по-своему. Бред, конечно. Я иду готовить. Жарю мясо, варю картошку и время от времени поглядываю на телефон. Марго не пишет. Наверное, глупо думать, что она запомнила мой номер! Мне вообще никто не пишет. В группе класса мелькают какие-то мемы, я пролистываю их без всякого желания улыбнуться. Максимально тупые и скучные к тому же.