В каждую субботу, вечером
Шрифт:
Асмик никогда не отказывалась. Туся пробовала быть с ней холодной, едва цедила слова сквозь зубы или подсмеивалась над ней, выискивая самое больное, чтобы уколоть. Но Асмик словно раз и навсегда надела на себя непроницаемую для ударов кольчугу, хоть руки сбей до крови — не прошибешь!
— За что она ко мне хорошо относится? — допытывалась Туся у Сережки. — Я же не притворяюсь и совсем не хочу показать, какая я хорошая. И она видит, я не люблю ее!
Однажды Сережка признался:
— Я ей рассказал про тебя. Про
Туся разозлилась. Как он смел?! Она поделилась с ним, а он взял да и выболтал!
Она даже разговаривать с ним перестала.
Асмик первая подошла к Тусе, сказала ей:
— Ты чего с ума сходишь? Как тебе не стыдно?
Туся с надменным видом приподняла длинные брови.
— Это еще что такое?
Но Асмик невозможно было остановить.
— Сережка страдает, а тебе и горя мало? За что ты на него злишься? Что он тебе сделал?
— Это тебя не касается, — холодно отрезала Туся.
— Нет, касается! — крикнула Асмик. — Мы с ним товарищи, то, что его касается, это и мое дело! Ты разозлилась за то, что он мне рассказал о твоем папе? Да? Скажи правду! Так я же никому не скажу. У меня оба погибли, и папа и мама, они в катастрофу попали, и я тебя понимаю, так понимаю…
Толстые щеки ее побледнели. Губы дрожали.
— Да ну тебя, — сказала Туся, невольно улыбнувшись.
Асмик обрадовалась так, словно получила желанный подарок.
— Помиришься с ним, да?..
Мир был восстановлен, только Туся поймала себя на том, что ей не хочется больше смеяться над Асмик, поддразнивать ее. Не хочется, и все.
И даже когда кто-то из ее поклонников-десятиклассников обронил пренебрежительно, в надежде рассмешить Тусю: «Асмик похожа на шар, наполненный горячим паром», — Туся резко оборвала:
— Не тебе судить об Асмик!
Она удивлялась ей. Удивлялась и в то же время незаметно для себя привязывалась к Асмик.
Ей уже не хватало этой искренности, лишенной расчетов, открытой доброты, сквозившей в каждом поступке Асмик.
И в конце концов она поняла: Асмик и не думала надевать на себя какую-то непробиваемую броню.
Она была такая от природы и потому могла разрешить себе роскошь никогда не притворяться.
Она говорила и делала то, что чувствует, не изменяя себе ни на йоту.
Туся первая предложила ей:
— Мы с тобой друзья на всю жизнь. Идет?
— А как же? — ответила Асмик.
Когда они окончили школу и Туся стала встречаться с Ярославом, она рассказала о нем Асмик.
Асмик прежде всего опечалилась за Сережку.
— Я познакомлю тебя с Ярой, — предложила Туся.
Но Асмик отказалась знакомиться.
— Я его заранее не люблю…
Туся уговаривала, смеялась, сердилась, пробовала даже обидеться — ничего не помогало. Асмик стояла на своем. И Туся отступила.
Не хочет, не надо, и Ярославу не велика честь добиваться ее расположения. Для него важно одно, чтобы
Однажды зимой, примерно за полгода до начала войны, Туся и Сережка договорились пойти в свою школу, на традиционный вечер встречи.
Эти встречи устраивались каждый год. Приходили обычно и те, кто учился давным-давно, и совсем недавно окончившие.
— Иногда неплохо вернуться к юности, — сказал Сережка. Он предвкушал удовольствие вновь побывать в знакомых стенах, да еще вместе с Тусей.
Предупредил ее с самым серьезным видом:
— Я буду ослепительно элегантен, так что учти…
— Наденешь новый костюм? — спросила Туся.
— Само собой, и белую рубашку, даже галстук, хотя ты знаешь, галстук — не моя стихия…
Туся тоже решила блеснуть нарядом, надела синее платье, белые бусы, белый лайковый пояс.
Посмотрела на себя в зеркало, осталась довольна. Как будто бы хороша, не к чему придраться даже самому взыскательному взгляду.
И тут позвонил Ярослав.
— Я взял билеты в кино, на последний сеанс…
— Не могу, ухожу на вечер в старую школу, — с сожалением сказала Туся.
— В школу? — переспросил Ярослав. — А что, если возьмешь меня, можно?
— Спрашиваешь! — ответила Туся.
Она дала ему адрес школы, условилась встретиться в актовом зале.
Против своего обыкновения, Сережка пришел чуть позднее Туси. Она увидела его издали, отметила про себя: новый костюм сидит мешковато, галстук стягивает шею, должно быть, порядком стесняет, и Сережка, наверно, мечтает улучить момент и снять его.
Она хотела было окликнуть его, но вдруг заметила Ярослава. И забыла тут же о Сережке, обо всем позабыла.
А Сережка увидел ее и пошел к ней сквозь толпу танцующих. Туся улыбалась, и он шел на ее улыбку.
И вдруг остановился. Какой-то незнакомый парень, одетый в щегольскую куртку, обогнал его. Он подошел прямо к Тусе. Тусина улыбка предназначалась ему.
Сережка повернул в другую сторону. Потом издали посмотрел на Тусю, и она увидела его, и взгляд ее стал холодным, отстраняющим.
И Сережка понял: Туся боялась, как бы он не подошел к ней.
Он не подошел. И не говорил с нею после обо всем этом. Как не было ничего. И она не говорила. Оба молчали, словно сговорились.
И вот прошли годы, много лет, а Тусе до сих пор помнился этот давний случай. И она, кляня себя и терзаясь, страстно мечтала, понимая всю несбыточность своего желания, — мечтала вырвать из прошлого этот день, один только день.
13
Володя Горностаев любил говорить в глаза людям то, что о них думает. А так как он относился решительно ко всем скептически и умел отыскать в каждом что-либо дурное, мысли свои он высказывал с прямотой, которая мало кому нравилась.