В краю молчаливого эха
Шрифт:
Лошадь нервно похрапывала. Приходилось её пришпоривать, иначе она совершенно не желала двигаться вперёд.
— Вот же я балбес! — досадно прошептал Семён. — Надо убираться отсюда, не то вся недолга заблудиться.
Конь громко храпнул и вдруг встал на дыбы. В ту же секунду Прутик кубарем полетел на землю, чувствуя, как больно впивается в левый бок старый замшелый пень.
— Стой! Не шевелись! — послышался яростный окрик Первосвета.
Паренёк попытался встать. Голова закружилась, и лишь волевым
Лошадь лежала в паре саженей позади и билась в странных судорогах. Что-то похожее на поросшую мхом толстую ветвь, вылезло над головой животного. А потом…
— О, Тенсес! — Прутик попятился назад, теряя самообладание.
— Стой же, твою мать! — гаркнул Первосвет. — Сзади!
Семён тут же обернулся: между двумя стволами кривых низкорослых сосен были натянуты какие-то покрытые пухом веревки.
Гигант соскочил со своего жеребца и выхватил скеггокс. Пару секунд и Первосвет стоял подле Прутика.
— Это… это… это… — зашептал пересохшими губами последний.
— Паук, — добавил Первосвет.
Огромное чудище вылезло на еле-еле вздымающийся бок лошади и уставилось на людей.
— С-с-сука! — процедил гигант.
— Откуда… откуда…
— Да заткнись ты! — огрызнулся Первосвет. — И прикрой мне спину.
— А? — Прутик испуганно обернулся, ожидая, что из-за кустов выскочит ещё одно мохнатое чудовище.
Но там, слава Тенсесу, никого не наблюдалось. Паутина слегка качнулась под порывом ветерка. И вот тут Семён увидел, что «пушистые верёвки», тянутся к ногам его лошади.
Видно, бедное животное зацепилось за липкую паутину. Отсюда, как следствие, тот яростный рывок, в результате которого Прутик полетел на землю.
Паук был размерами с доброго бычка. Он выставил вперёд две мохнатые лапы и медленно ими шевелил, словно колдовал.
Прутик почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок. Парень покосился на Первосвета: гигант занял привычную для него боевую стойку.
Тут, почти над самым ухом, раздался тихий свист, и в следующую секунду в толстое круглое тельце паука вонзилась какая-то палка. Потом был взрыв… Прутик едва успел прикрыть лицо руками, когда во все стороны полетела грязно-жёлтая слизь.
— С-с-сука! — недовольно ругался Первосвет, отплёвываясь и сердито топоча ногами.
Из-за кустов вышел Бор. Он накинул на плечо лук и вплотную подошёл к разорванному на части телу паука.
— Хватит ругаться! — бросил северянин своему товарищу. — Если бы эта тварь тебя укусила…
Бор не закончил свою речь. Он наклонился ниже и концом стрелы вытянул из нутра паука что-то ярко алое.
— Прошу любить и жаловать, — ухмыльнулся северянин. — Ядовитые железы…
— Что? — не понял Первосвет.
Он недовольно скривился, но приближаться не стал. Прутик же напротив:
— Откуда вы знаете? — спросил он у Бора.
— Догадался, — процедил тот. Бор «воткнул» в паренька свой «драконий взгляд» и засопел. — С дороги не сходить! Я это тебе говорил? — резко бросил он. — Предупреждаю в последний раз.
— Но… но…
— Уходим отсюда! — недовольно сказал северянин. — Не думаю, что эта тварь тут одна.
Огневолк медленно приблизился к развороченному паучьему телу и принюхался. А потом также осторожно отошёл назад.
— Первосвет! А ну-ка отруби мне эту вот лапу, — приказал Бор.
— Что? Отрубить? Да я к этой гадине и на сто вёрст не подойду!
— Дай свой топор.
Северянин сердито выхватил оружие и затем ловким движением отсёк одну из мохнатых лап. Из раны потекла то слизь, то ли кровь… Нихаз его разберёт!
— Фу ты! — скривился Первосвет.
— Ну, ты и неженка! — Бор вернул скеггокс и взял отрубленную лапу.
Гигант брезгливо поморщился и так же брезгливо вытер лезвие топора о траву. А северянин оседлал огневолка и подъехал у Прутику.
— Собирай свои пожитки и давай за мной.
Лошадь Семёна ещё несколько раз всхрапнула и затихла. Из её рта повалила розовая пена.
— Фу ты… — вновь поморщился Первосвет.
Прутик с опаской приблизился, и некоторое время пытался собраться. Его руки дрожали, зубы стучали в нервном ознобе. А перед глазами всё стояла та жуткая картина паука, «колдовавшего» своими толстенными лапами. Попади он, Семён, на обед вместо лошади и… и…
Парня выкрутило наизнанку. Он согнулся по полам и вырвал прямо себе на штаны.
— Фу ты… итить твою налево! — вновь поморщился Первосвет. — Экий ты…
Он не закончил и пошёл садиться на своего жеребца.
— Ладно… со всяким бывает, — примирительно сказал Бор, оглядываясь по сторонам. — Себя вспомни…
Наконец, Прутику удалось забрать свои вещи, и он на негнущихся ногах поплёлся следом за огневолком.
Обоз нагнали через час. Бочаров тут же всё-таки приказал делать привал.
— Отойдём, — предложил Бор.
— Хорошо…
Северянин сжато поведал о случившимся.
— Думаю, Свирида тоже они… — многозначительно приподнял брови Бор. — Его следы оборвались шагах в ста от дороги.
— Пауки? — переспросил Бочаров, глядя на кусок мохнатой лапы. — Ни хрена себе! Это что же за тварь такая!
Взять лапу он не решился. На лице Платона промелькнула брезгливое выражение, сменившееся мрачной маской недовольства.
— Здесь никогда подобных тварей не было, — уверенно сказал Бочаров.
Он сурово взглянул на Бора, словно подозревал того в сумасшествии. Но северянин, казалось, даже не обратил на то внимания. Было видно, что он глубоко задумался.