В лабиринте секретных служб
Шрифт:
Через 48 часов Томас Ливен был уже в Неаполе. А спустя 11 дней в деревне Гаивано северо-восточнее Неаполя он арестовал генерала Контонелли и доставил его в Париж.
«Все было несложно, — докладывал Томас полковнику Дебре. — Мне очень помогла американская Си-Ай-Си. Деловые ребята! Но и на итальянцев я не могу обижаться. Они не очень жалуют генералов, правда, и американцев тоже. Бог им судья!»
Охоту за генералом Томас решил начать с посещения Си-Ай-Си, чтобы получить информацию о Контонелли. Здесь он стал свидетелем редкой сцены. Яростные, в истерике сновали секретные агенты. Они кричали друг на друга, отдавали приказы и тут же их отменяли, звонили по телефону, выписывали
Это было так. В воскресенье экипаж «Виктории» сошел на берег. На борту осталась только охрана. Друзья Луиджи инсценировали на пирсе рядом с пароходом драку между тремя хорошенькими девушками, одна из которых звала на помощь. По-рыцарски кинулась охрана корабля спасать красотку. Вмешались экспансивные неаполитанцы, началась драка. Друзья Луиджи в матросской робе проникли на борт и захватили корабль, вывели его из гавани и пришвартовались по другую сторону неаполитанского мыса. На борту были консервы, рис, мука, сигареты, напитки, фрукты и мороженая птица. Морские разбойники неспроста выбрали это место. Здесь находились судоремонтные мастерские, доки и т. д., люди, которые в них работали, мгновенно разгрузили судно. Нашлись и перекупщики. По желанию покупателей тут же продавались дизели, гребной вал, оборудование, куски корпуса и пр. В это время в Италии во всем была нужда. От «Виктории» не осталось и заклепки.
Эту историю Томас поведал полковнику Дебре, сидя в уютном баре в Париже. Выслушав, полковник стал серьезным и сказал:
— Ливен, вы ведь немец. Вы нужны нам в Германии. Никто не знает лучше вас различия между фашистскими бонзами и рядовыми исполнителями. Вы можете избавить от наказания невиновных. Хотите взяться за это?
— Да.
— В Германии вы должны обязательно носить униформу.
— Нет!
— Мне жаль, но это приказ. Мы должны дать вам французскую фамилию и присвоить воинское звание, скажем, капитан.
— Боже мой, а какая униформа?
— Это ваша забота. Придумайте что-нибудь подходящее сами.
Томас отправился к лучшему парижскому портному, специализирующемуся на пошиве военной формы. Он заказал ему серовато-голубые брюки, того же цвета френч с большими накладными карманами, с разрезом сзади и широким поясом. Форма так всем понравилась, что была утверждена в качестве униформы отдела по розыску военных преступников.
С наступавшими войсками союзников Томас вернулся на свою Родину. К окончанию войны он был в Баден-Бадене. Свое бюро он разместил в бывшем здании гестапо на Кайзер-Вильгельмштрассе. У него работало 17 человек. Работа была тяжелой и нерадостной. Это усугублялось еще и тем, что сотрудники имели различные политические взгляды и плохо переносили друг друга. Например, Томас сразу же повздорил с лейтенантом Пьере Валентином, молодым красавцем с ледяными глазами и тонкими губами, точно подходящим по внешности к облику эсэсовца, каким его пропагандировал Геббельс.
Валентин бездумно и злобно всех подряд арестовывал и конфисковывал их имущество, в то время
2 августа 1945 года Томас пережил глубокое потрясение. В этот день в его бюро появился высокий, седовласый, изголодавшийся мужчина в старой разодранной одежде. Он снял шляпу и, поздоровавшись, сказал:
— Я Вернер Хельбрихт. Вы меня ищете. Я был районным руководителем крестьянского союза.
Мужчина назвал деревню недалеко от Шварцвальда, где он жил.
— Я там прятался, но теперь решил заявить об этом.
— Почему? — спросил Томас.
— Я понял, что в моей стране совершались преступления. Я готов строить дороги, колоть камни. Я очень сожалею, что служил такому преступному правительству. Я верил в него. Это была ошибка. Я должен был меньше веритьи больше думать.
— Томас встал. Герр Хельбрихт, сейчас 13 часов, позвольте пригласить вас пообедать.
— Обедать? Меня? Я же нацист!
— Но ведь вы честно все рассказали.
— В таком случае у меня просьба, поедемте со мной в деревню. Я должен вам кое-что показать на лесной полянке позади моего дома.
Фрау Хельбрихт приготовила на обед жидкий суп из травы. Она выглядела такой же изголодавшейся, как и ее муж. Усадьба, которую осмотрел Томас, производила тягостное впечатление. Окна разбиты, двери сорваны, помещения для животных пустые, комнаты в страшном беспорядке.
— Это учинили иностранные рабочие, — сказал Хель-брихт. — Их нельзя винить, ведь мы их сами депортировалив Германию.
— После супа будет картофельное пюре и печеная репка, — сказала жена бывшего районного руководителя крестьянского союза, стоявшая у плиты в пустой кухне.
Томас вышел во двор, открыл багажник автомашины и достал пачку масла, банку сметаны и тушенку. Вернувшись на кухню, он обратился к хозяйке:
— Позвольте мне похозяйничать на вашей кухне, фрау Хельбрихт.
Жидкий суп он укрепил мясным концентратом и тушенкой, а хозяйку попросил взбить сметану.
— Объединенными усилиями мы приготовим хороший обед, — сказал Томас.
— Боже, — фрау Хельбрихт начала плакать, — тушенка. Я ее вижу только во сне.
— А ведь имеются люди, которые спокойно смотрят нато, как голодают другие, — вступил в разговор Вернер Хельбрихт. — Господин капитан, я не доносчик, но я должен сказать, здесь в лесу находится огромный продовольственный склад.
— Кто его заложил, когда? — спросил Томас.
— Осенью 1944 года. Ко мне приехали адъютант рейхсбауернфюрера Дарре и шеф гестапо из Карлсруэ доктор Циммерман. Они сказали, что должны спрятать резервы продовольствия для руководителей рейха.
Поэтому мы и попросили вас приехать сюда, — добавила фрау Хельбрихт. — Продовольствие надо достать и передать нуждающимся. У нас есть, по крайней мере, крыша над головой. Мы перебиваемся, но люди, потерявшие кров, беженцы, дети…
В этот день, 2 августа 1945 года, произошли два события.
Сначала был извлечен огромный склад продовольствия с мясом, маслом, конфитюром, медом, мукой, рисом и т. п. Все это было передано общественным организациям для раздачи больным, детям и инвалидам. Затем бункер привели в первоначальный вид, и люди из отдела Томаса стали сторожить подходы к нему, ожидая появления разыскиваемых лиц.