В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 3
Шрифт:
Я же ни черта не соображаю! Мне только хочется ещё сильнее вцепиться в тебя, ещё откровеннее подмахивать и наседать на твой член, задыхаясь от стонов и окончательно теряя рассудок от наивысшего исступления. А ещё умолять, со слезами и истерикой, чтобы ты сделал это… Да, именно как тогда…
– Пожалуйста… прошу!.. – и в конечном счёте, как-то простонать, едва понимая, что это говорю я. – Ударь!.. Я ХОЧУ… ЧТОБЫ ТЫ… МЕНЯ… УДАРИЛ!
Нет, ты не остановился и не замер, удары твоего члена не сбились с прежнего ритма и силы проникновения. Зато я почувствовала, как напряглись твои руки и пальцы и как захрипел твой внутренний зверь от срывающегося рычания… Как меня саму накрыло ослепляющей вспышкой твоей обезумевшей реакции за несколько мгновений до того, как ты приподнял
– Бл*дь, Эллис… я когда-нибудь тебя убью… реально! – я даже не поняла, прохрипел ли ты это вслух мне в щеку, сжимая крепче пальцы второй руки на шее под скулами или выстрелил выжигающим напалмом прямо в мозг под черепную коробку.
Последовавший громкий хлопок ладони по клитору и половым губам, и меня тут же обожгло щемящим "ожогом" самого острого и нереально сладкого разряда эротической боли. Я не закричала только потому, что мою глотку пережало внутренним удушьем, стянуло сухой пленкой иссушающих стонов и едва не разорвало вместе с сердцем сокрушительным взрывом очередного ненормального оргазма. А ты и не думал останавливаться. Продолжал добивать меня и своим членом и пальцами, усиливая финальные спазмы почти смертельного апогея их скользящим трением по моей скулящей киске. И в конечном итоге едва не прикончив самой последней атакой – фатальным ударом твоей собственной ментальной агонии. Меня топило мощными волнами твоего ответного оргазма не менее сильно, чем если бы я пережила ещё один физический (хотя, кто сказал, что он не был физическим?).
И кто мне скажет, почему я не умерла в эти секунды, самые блаженные, ирреальные, практически летальные? Я же снова была в эпицентре нашей воскресшей вселенной, я и была этим эпицентром – пульсирующим сгустком чистой энергии наших слившихся сущностей, мыслей и чувств. И ты тоже там был – во мне, надо мной, везде, вспыхивая мириадами живых искр под кожей и натягивая свои прочные нити впритык к своим пальцам – к своему сердцу… Почему не лишилась хотя бы сознания, ведь я удерживалась на этой грани всего в один глубокий вздох или в одно неосторожное движение? Может я сама это не хотела, боялась потерять эти ускользающие мгновения, разжать пальцы и выпустить самые желанные ощущения? Так остро и глубоко осязать тебя, твое любимое тело, твою сводящую с ума близость, перекрывшую собой целый мир, прошлое, настоящее и даже будущее. Когда ещё мне мог выпасть подобный и самый исключительный шанс – обнимать тебя, смотреть в твоё лицо, обхватывать его дрожащими пальчиками, жадно погружаясь в густые локоны мокрых волос, и безвольно тонуть в янтарной глубине твоих бездонных глаз? Когда за последнее десятилетие и уж тем более за прожитые рядом с тобой дни я делала подобное? И когда могла целовать тебя в губы САМА, с полной отдачей и одержимостью искреннего исступления? Прижиматься и вжиматься в тебя с такой неистовой силой и лихорадочной дрожью, будто это были последние мгновения моей никчемной, давно растворившейся в твоих ладонях бренной жизни.
Почему я не прошептала тогда в твои губы, что так хотела?.. Или всё-таки прошептала… мысленно? Ты же не мог не услышать этого… не мог…
– Ты ведь осознаешь, что только что сделала?
Я же не закрывала в эти секунды собственных глаз, поскольку боялась потерять любой бесценный миг и возможное изменение в твоём взгляде, пропустить хотя бы незначительное и самое ожидаемое просветление в твоей застывшей маске неуязвимого божества. После всего, что между нами здесь и сейчас произошло… ты же не мог… Я ведь чувствовала, все эти минуты! ЧУВСТВОВАЛА!
– Мы сделали это оба, Дэн…
Я не успела договорить и не потому, что твои пальцы сжались с болезненной силой в моих волосах и едва не сорвали натянутые пряди с моей головы вместе со скальпом. За полсекунды до этого мне пришлось пережить самое страшное в моей жизни – увидеть чудовищную метаморфозу с твоим лицом, как его накрыло чёрной тенью, исказившую за считанные микромгновения твои чеканные и совершенные черты более контрастными "тенями" опустошающего бездушия. Никогда ещё моё сердце не останавливалось
Вот что такое умереть по настоящему и осознать это в полную меру – прочувствовать, пережить… практически уже остаться на той стороне без единого шанса на возврат…
Но разве ты позволишь мне это сделать? Твои руки успеют вырвать меня даже с того света, потому что это тоже часть твоего мира, твоих демонов и твоей возликовавшей тьмы.
– Кто тебе позволил называть меня по имени? – слишком безупречные, идеально вымеренные в каждом отчеканенном слоге и произнесенные совершенно ровным тоном беспристрастного киллера. Они вонзались мне в глаза, в лицо и даже в округлившиеся губки острейшими лезвиями твоих чёрных скальпелей и резали по настоящему, физически и на живую: кожу, мышцы, нервы, кость!
Лучше бы я ослепла и оглохла или сразу скончалась, ибо нет ничего страшнее умирать так долго и мучительно от самых свежих и глубоких порезов, медленно, бесконечную вечность истекая кровью. И если бы только истекая кровью (ты ведь предусмотрел и это! Будешь делать мне переливание каждый раз, когда я начну загибаться и терять сознание?)…
– Ты, бл*дь, вообще хоть немного соображаешь? Или за последний месяц тебе вконец снесло крышу от вседозволенности? – уже и не знаю, что хуже и страшнее, и от чего хочется потерять сознание прямо сейчас (до того, как будет оглашен весь вердикт)… когда ты срываешься в крик или вычитываешь свои приговоры пугающе спокойным голосом бесчувственного палача? – Что, Эллис?!.. что я должен такое сделать, чтобы ты поняла и до конца осознала всю реальность происходящего? За кого ты меня принимаешь? За озабоченного переростка, которому достаточно подрачить пальчиками и дать взглянуть на твои трусики?..
– Я вовсе не…
– Я разве разрешал тебе открывать свой бл**ский рот?..
Последующие кадры и действия прошлись по памяти, глазному нерву и оцепеневшему сознанию слишком смазанными и ирреальными царапинами кровоточащих порезов. Парализованный мозг едва успевал улавливать и фиксировать хотя бы тридцать процентов из общей картины. Казалось, он старательно пытался вырваться из этой авангардной ловушки чистого сумасшествия всеми доступными ему способами. Но с таким же успехом я могла просто царапать по полу пальцами или по спаянным пластинам из тугоплавкой стали твоего защитного панциря. Я даже не могла закрыть глаза, пошевелиться или хотя бы подумать. Меня сковало по всем мышцам, суставам и сухожилиям собственными страхами и более прочными удавками откровенного шока.
Ещё только-только и буквально вот-вот, всего в один полувздох назад, я тонула в твоих объятиях, вжималась в твоё обнаженное тело, держалась за тебя, как утопающий за свою единственную спасительную соломинку… И ВСЁ?
Как? Почему? Что? Каким образом и когда ты вообще успел это сделать?
Вначале оглушил отрезвляющей болью и даже не знаю, какой самой острой и сильной: физической? – рывком твоих пальцев в моих волосах; или моральной? – каждым взвешенным и идеально отмеренным ударом твоих бьющих точно на поражение слов. Я не смогла ни зашипеть, ни вскрикнуть, только до смерти напугаться и интуитивно, как тот слепой котенок, брошенный плашмя на холодный пол, скользить по мокрому мрамору трясущимися ладонями и не понимать, как я тут очутилась и что только что произошло.
Я не успела даже разрыдаться от того же ужаса и выбивающего испуга. Моя голова пылала от боли, сердце отчаянно выламывало ребра грудной клетки и одновременно разрывало мне глотку своей хаотичной аритмией, словно пыталось задушить изнутри или довести до критической точки предсмертных судорог. Несколько секунд я не просто ничего не видела, не слышала и уже практически не чувствовала саму себя, я вообще не нигде не была и уж тем более никем.
Падение, удар о землю и полный мрак? Разве я падала?..