В объятиях злого рока
Шрифт:
Начался сезон воздухоплавания. По светло-голубому небу тянулись вдаль вереницы аэростатов. Воздух был напитан той звенящей свежестью и чистотой, когда сердце просится к облакам вслед за птицами, а горизонта вдруг становится мало и тянет улететь. Тянет заблудиться в акварельно-прозрачной вышине, сбросив старую кожу. А вместе с ней — балласт терзаний, забот и грязной тьмы, что зачастую гнездится в мыслях. И вымыть яд из ран, раз и навсегда.
В "Паучьих Ногах" контингент ничуть не изменился. Всё те же молодые жизнерадостные лица. Никаких вам скисших физиономий и поползновений пересчитать
Пахло металлом и вином. Вернее, пахло бы, если б я могла различать запахи. Мутно поблёскивала в углах медная паутина. Бронзовые подвесные лампы роняли на посетителей скудный свет. Звучал ненавязчивый блюз. Из стен тут и там выпирали незрячие гипсовые маски. Стрекотало воинство шестеренок, привинченных к барной стойке. Похожий на эльфа бармен-эстет медитативно полировал салфеткой бокал.
Когда мы вошли, Фараон что-то самозабвенно обсуждал за столиком с Мирой. Подругу было не узнать. Она опиралась локтями о столешницу, уместив подбородок на согнутых кистях, и прямо-таки сияла изнутри. Лучась неподдельным энтузиазмом, она что-то азартно расписывала Фараону, то и дело подкрепляя слова жестами.
Ее обаянию, как и прежде, невозможно было противиться. Она представляла собой чудовищный полюс притяжения. Всё внимание собеседника неумолимо утекало к ней… ровно до тех пор, пока собеседник собственной утомленной персоной не приполз к нам.
— Твоя подруга — это что-то с чем-то! — сообщил мне Фараон, подгребая к нашему с Тай Фуном столику. — Не позволите ли немного перекантоваться у вас? Иначе, клянусь, отброшу коньки от перегрузки — и плакал наш грандиозный план, — сказал он. После чего уселся на стул, задрал голову и принялся философски разглядывать потолок, откуда свисало исчерченное по диагонали алое пузо дирижабля.
Судя по всему, Мира Фараона доконала. Не знаю, о чем они там шушукались, но подруге не помешало бы умерить пыл. Я насчитала тридцать секунд, прежде чем аферист восполнил энергетические потери и, раздув ноздри, шумно втянул воздух.
Завершив восстановительный процесс, он вернулся в исходное положение и сконцентрировался на мне.
— Оу, крошка! Никогда не видел, чтобы чья-нибудь кожа так просвечивала! Бьюсь об заклад, тебя даже вентилятором сдует!
Табуретка Тай Фуна со скрежетом отъехала назад.
— Идем, — сказал он, беря Фараона под локоть. — Надо поговорить. А ты, Сафро, посиди пока здесь. И чтобы ни шагу из-за стола.
Фараон испустил вздох, достойный слезоточивой мелодрамы. Перед ним стояла сложная задача: не свихнуться в промежутках между Страшно Секретными Совещаниями. Совещаниями, где я, увы, лишняя.
Глава 35. А тебя не звали
Я чувствовала себя экспонатом на выставке ужасов. Между лопаток свербело так, словно туда ввинчиваются сотни взглядов. За мною украдкой следили с каждого столика, из каждого угла. Даже умиротворенный бармен, казалось, косит глазом в мою сторону.
Вдруг эта ненасытная
На самом деле я боялась ровно того же. Страх подстерегал меня на краю воспаленного сознания, у корней волос, на кончиках заледеневших пальцев. Что если сеть Тай Фуна даст сбой? Что если не удержусь — и все эти замечательные люди растворятся в воздухе?
Мне было стыдно и больно вспоминать о том, что я натворила. А тут еще Мира со своим сочувствием.
— Подружка, ты как? Слышала, Тай Фун тебя сетью обезвредил. Держись, пожалуйста.
И Каролина туда же:
— Хэй, дорогая! Не дрейфь! Всё будет пучком. И не из таких передряг выбирались.
Обе они, справившись о моем самочувствии, сразу же отчалили. Ушелестели юбками по белой спиральной лестнице куда-то наверх — и привет. Они, похоже, сговорились не упоминать при мне о том, что произошло в городе, чтобы лишний раз не травмировать мою и без того неустойчивую психику.
Тай Фун, Фараон, Каролина и даже Мира — все бросили меня в одиночестве, под перекрестьем не таких уж доброжелательных взглядов, как могло показаться вначале. Я ощущала себя серийным маньяком-убийцей, чью казнь перенесли на неопределенный срок. Было невыносимо смотреть людям в глаза.
Как только друзья ушли, повисшее молчание затянулось на моей шее тугим узлом, спеленало меня в кокон и принялось медленно, по капле выпивать остатки самообладания.
А потом на коже вдруг проявилась та самая энергетическая сеть (я увидела узор из бесчисленных шестигранников на своих руках), и тело прострелила нешуточная боль. Шестигранники, гайки, пчелиные соты — я была покрыта ими от макушки до пяток. Еле видные, желтоватые, они раскалились докрасна и причиняли мне адские муки.
За столиками по соседству взвились вихри взволнованного шепота — еще бы, не заметить столь жуткую боевую раскраску на моих щеках! Я согнулась, упала лицом в ладони. Внутри разрасталась удушливая, болезненная пустота.
Терпеть ее было невмоготу уже просто на физическом уровне. Я израсходовала силу воли, подхватилась и метнулась по лестничной спирали наверх, цепляясь за перила дрожащими пальцами.
Сквозь стены, обшитые ребристыми панелями, доносились отголоски оживленной дискуссии. Ступая по ковру выверенными шагами, я бесшумно, насколько это возможно, подкралась к приоткрытой двери. Срослась с панелью и вся обратилась в слух.
Сеть жарко пульсировала под кожей. Солнечное сплетение буквально горело огнем, мешая сосредоточиться. Но кое-что мне всё же удалось уловить.
По моему запущенному случаю собрался настоящий консилиум. Когда я навострила уши, Мира как раз заявляла, что поддержит Тай Фуна, что бы он ни решил. Фараон источал неприкрытый скепсис. А Каролина так и вовсе бушевала.
— Это опасно! Неужели ты не понимаешь?! — звенел колоколом ее низкий грудной голос. — Ты самоубийца или как?!
Похоже, приступить к реализации плана, который Тай Фун озвучил в мое отсутствие, он мог разве что через труп одной вспыльчивой знойной красотки.
— Мистер профессор, — сдержанно вторил Каролине Фараон. — Вы, может, и правда бы поостереглись. Если план даст осечку…