В объятиях злого рока
Шрифт:
Зато призрачный бармен попал прямо в яблочко. Едва я собралась уходить, он метнул в меня очередной философский смысл.
— Разглядите себя на свет. Где тонко, там и рвётся, — туманно напутствовал он.
Подкрепившись ледяным капучино, я еще отчаянней рвалась в бой и питала к Тай Фуну ненависть, возведенную в квадрат. Я искала его повсюду, но дворец иллюзий водил меня за нос и прятал этого мерзавца, словно по сговору какому.
Мира совершенно точно переметнулась на сторону зла. Зачем она ему помогает? Почему бы ей
Кажется, я кричала. И плакала. И снова кричала, задыхаясь от бессилия. Еноты разбегались от меня в страхе. Молчаливые прислужники, казалось, срослись со стенами — от кладки исходила почти осязаемая паника.
Кто-то потихоньку выпустил из клетки Гликерию, которой ничто теперь не угрожало (и, что главное, которая сама никому не угрожала). А я даже не заметила. Я была как в бреду. Ноги наливались свинцовой тяжестью, по мышцам распространялась ноющая боль. В висках стучала кровь, а я всё бежала и бежала по каким-то неведомым коридорам, чтобы наткнуться на тупик и начать всё сначала.
И уже когда усталость подмяла меня под себя, бросила на колени посреди пустынного безымянного зала, я собрала остатки сил и крикнула в пустоту:
— Зачем ты это сделал?! Предатель! Вор! Да чтоб тебя спрут на дно утащил!
С языка уже было готово сорваться проклятие, но я удержалась. Ни один, даже самый низкий и порочный человек не заслуживает проклятий.
Я затихла и, шмыгая носом, калачиком свернулась на полу. И вот тогда-то в голове прозвучал знакомый, донельзя утомленный голос:
"Когда-нибудь, Сафро, ты поймешь. И простишь меня".
"Мне не следовало бояться Непостижимых. Надо было бояться тебя. Ты! Именно ты стёр мою личность. Теперь я никто, пустое место, обычный человек, каких сотни и тысячи. Мне незачем жить", — мысленно простонала я.
"Обычные люди живут же как-то. И ты сможешь", — еле слышно отозвался Тай Фун на краю моего сознания.
"Просто скажи, зачем ты так поступил?" — потребовала я.
Шли секунды. Протекали минуты. Ответа не было.
Какой же ты, Тай Фун, всё-таки эгоист и сволочь!
Солнце падало за горизонт. Чтобы гореть, ему надо поспать. Да и мне отдых не повредит.
Вечер укутывался в сумерки, как в одеяло. Я лежала на голом полу в каком-то лихорадочном полусне. Тянуло затхлым холодом и сыростью. А в голове пульсировала единственная мысль: "Разглядите себя на свет. Где тонко, там и рвётся".
Мне всё казалось, что я упустила какую-то важную деталь. Где-то свернула не туда. И сама, собственноручно, загнала себя в этот холод и сырость.
А утром я подслушала разговор. Коридоры замка извернулись и вывели меня, измотанную и сонную, прямиком к двери, за которой простиралось поле для гольфа. Дверь неслышно приоткрылась: мол, слушай, дорогая. Всё для тебя.
Старый-добрый куст, будто нарочно созданный для того, чтобы за ним сидели в засаде, торчал на фоне бесконечной
— Ты еще как, держишься? — участливо спрашивала Мира.
— У межпространства уйдёт несколько дней, чтобы приспособиться к новому донору, — расплывчато отвечал Тай Фун. — Пока я еще могу собой управлять. Что будет дальше — не знаю. Одно точно: времени у нас в обрез.
За ночь его всё равно что подменили. Из него словно силу выкачали. Он выглядел изможденным и подавленным. И мне вдруг захотелось хорошенько ему вмазать, чтобы привести в чувство. Нет, обнять, конечно, тоже хотелось. Но вмазать — больше.
Я до крови прикусила язык. Что значит "времени в обрез"? О каком доноре он толкует? Неужели он забрал мой дар только затем, чтобы зараза перекочевала к нему?
— Почему ты ничего ей не объяснил? — продолжала допытываться подруга. — Видел, в каком она состоянии вчера по замку металась?
— Если Сафро возненавидит меня, ей будет легче меня отпустить. Нет гарантий, что я вернусь оттуда живым. Нет вообще никаких гарантий, что я вернусь. Всего одна недостоверная зацепка.
Прямо сейчас моё сердце вынули, положили на деревянную подставку, куда кладут мячи перед началом игры в гольф. И с размаху ударили по нему клюшкой.
Тай Фун. Решил. Пожертвовать. Собой.
Ради какой-то глупой, самовлюбленной Сафро Шэридон. Ради той, которая не видит дальше своего носа. Которая ослепла настолько, что чёрное путает с белым.
Не знаю, почему я сбежала. Почему не вмешалась, не остановила его.
Внутри меня одна за другой сходили лавины отчаяния. Хотелось выть от беспомощности. Даже если бы я ему запретила, даже если бы Тай Фун и впрямь передумал приносить себя в жертву, межпространство не оставило бы его в покое.
Ведь он впитал дар светоча-бивалента и стал совершенным. Желанным экземпляром коллекции. А потусторонний завоеватель у нас перфекционист, спрут его дери. Утащит Тай Фуна к себе — и не подавится.
Меня душило чувство вины. Рыдая в голос, с сердцем на разрыв, я не чуяла под собой земли. И бежала, бежала прочь, не разбирая дороги. Изгнав межпространство из моего тела, Тай Фун заразился сам. И я, только я в ответе за это.
Что придумать? Как поступить, когда в голове ни одной связной мысли?
На моей персональной планете свирепствовали катаклизмы. Ее раскалывали землетрясения, терзали ураганы, жгли пожары. Мой мир рушился. Когда уж тут по сторонам смотреть?
Чуть не пробороздив носом пол (осторожно, скачущие еноты!), я выбежала на улицу. Там уже вовсю шли приготовления — не то к свадьбе, не то к похоронам. Фараон созвал активистов из штаба "Паучьи Ноги", и те разбивали во дворе палатки, таскали какие-то доски, с умным видом толпились возле капсулы-телепортатора.