В одну реку
Шрифт:
– Ваша светлость, вы не спите?
– Нет.
На колени к Малфою что-то упало.
– Он сегодня не придет. Мегги все-таки рожает, а потом он поедет в Лондон, в приют. Дементор ушел. Вы можете спать.
– Спасибо, Тедди.
Молодой человек поспешно вышел и задвинул за собой засов. Люциус пошарил рукой по простыне и нащупал какую-то пластинку. Понюхав, он зажмурился от удовольствия: мальчишка принес ему шоколад! И пусть кусок сладкой плитки был небольшим, обломанным и явно дешевым - Малфою он показался слаще всех конфет, которые он пробовал до этого, и сразу же вернул съеденные дементором силы.
Утром, тщательно проверив, не осталось ли где следов шоколада, он поковырялся в каше, выпил остывший, едва сладкий чай и почти не вздрогнул, услышав за спиной:
– Как спалось, ваша светлость?
– Благодарю, отвратительно.
– повернулся он.
– Что так?
– сочувственно спросил Рихтер.
– Замерз.
– коротко ответил Люциус.
– А я надеялся услышать, что вы скучали без меня.
– Дементор вполне заменяет вас - особой разницы я не заметил.
Рихтер проводил взглядом выходящего охранника, дождался, когда за ним захлопнется дверь и рванулся, с силой впечатывая Люциуса в стену:
– Заметишь.
– прошипел он, грубо шаря руками под мантией Люциуса.
– Уж я постараюсь.
Сделав над собой усилие, Люциус не стал сопротивляться, позволяя тюремщику трогать все, что тому хочется. Ему удалось даже усмехнуться, когда Рихтер потянулся к его лицу губами.
– Не стоит, офицер, я не люблю, когда в такой ситуации лезут с поцелуями: это портит все впечатление от изнасилования.
Вместо поцелуя Малфой немедленно получил удар в лицо, голова мотнулась, открывая шею, и Рихтер тут же воспользовался этим, прокусив тонкую кожу до крови.
– Так лучше?
Люциус почувствовал, что его несет, и, не сдерживаясь заявил:
– Вы говорили, что у вас есть ванная? А вы умеете ей пользоваться? Я понимаю, что изнасилование очередного подопечного - вполне будничный процесс, но от вас, кажется, еще и кровью пахнет.
– А мы такие брезгливые?
– протянул Рихтер - Ничего, привыкнешь. Очень скоро ты будешь пахнуть мной, моя принцесса!
Он схватил Люциуса за волосы, другой рукой коротко и сильно ударив в живот, подержал немного, любуясь, как жертва пытается вдохнуть воздуха. Едва Люциусу это удалось, как еще один удар заставил его согнуться. Рихтер дернул волосы, отталкивая Малфоя на пол, пнул ногой по ребрам и пропев: «До вечера, ваша светлость!», вышел, захлопнув за собой дверь камеры.
Люциус сел, осторожно потрогал шею, скривился заметив на пальцах кровь. В общем-то, ничего страшного: ныл живот, побаливал бок, саднило щеку, зато настроение было на редкость прекрасным. Люциус не любил драк, ему всегда нравилось выводить противников из себя одними словами, но ощущение победы радовало, не давая пока задуматься, чем за эту победу придется заплатить. Поморщившись от унижения, Люциус все-таки, приподнял подол мантии. Так и есть: на тонкой коже бедер и живота уже начали проступать синяки. Одернув мантию, Люциус рывком поднялся. Эту войну ему не выиграть, это ясно. Но он ее еще не проиграл!
Вечера
Коснуться запретной темы было неудачной мыслью: Люциуса скрутило так, что он снова стал задыхаться, как после удара в живот. Конечно, Северус не узнает, но сам он будет знать, будет помнить, и, даже если к концу этого года у него останется хотя бы капля самоуважения, она растает, если Люциус осмелится посмотреть в глаза Северусу и увидит там жалость. А что еще там может отразиться? Люциус уже и теперь ощущал себя грязным, в самом обычном смысле этого слова, и мог легко представить, что с ним сделают тюремный воздух, еда и компания Рихтера.
Из-под двери потянуло холодом, и Люциус уже привычно опустился на постель, сворачиваясь клубочком: так, и вправду, было легче. Ну, или ему казалось.
Как только дементор ушел, Люциус доел остатки шоколада, восполняя силы. И, хотя, на третье чудо он не надеялся, но и сдаваться просто так не позволяла гордость, поэтому вошедшего Рихтера он встретил стоя, выпрямившись и глядя прямо в глаза.
– Ваша светлость.
– кажется, тюремщик удивился и не спешил применять магию.
– Какая честь для меня! Не лучше ли вам присесть? Как вы себя чувствуете?
– Благодарю, великолепно.
– а что тут можно еще сказать?
– Как ребра?
– Пока целы.
– Вот именно - пока.
– выделил Рихтер.
– Ну, ваша светлость, что же мы будем с вами делать?
Он приблизился, держа наготове палочку.
– Я бы предпочел ничего с вами не делать.
– вежливо ответил Люциус, рассмешив собеседника.
– Не сомневаюсь, ваша светлость, но - увы - придется. Вопрос в том, как… Сегодня у нас впереди целая ночь, никто не помешает, поэтому, давайте решим, насколько травмирующей для вас будет ситуация.
– Конкретней.
– Я могу воспользоваться заклятьем, или добрыми старыми методами. А могу и доставить вам удовольствие. Решайте.
Малфоя передернуло. Удовольствие… Воображаю!
– Кажется, обстановка не располагает к удовольствиям.
– Привыкните. Потом дома станете таскать любовников в подвал.
– Увольте. Я, все же не тюремный надзиратель.
– Ну, как хотите. Я предлагал по-хорошему.
Люциус снова не сопротивлялся, когда его ударили спиной о стену, и даже немного приобнял насильника, и, почти тут же с силой оттолкнул от себя. Не ожидавший отпора, Рихтер отпрянул и потянулся за палочкой…
– Ах ты, дрянь!
Его палочка оказалась в руках у Малфоя и недвусмысленно указывала бывшему хозяину в грудь.
– Как ты… - от ярости он не находил слов.
– Ты не посмеешь! Тебя запрут здесь на всю жизнь!
– А я просто ее сломаю. Ты ничего не докажешь!
– Я тебя убью! Случайно забуду закрыть на ночь дверь, и получишь поцелуй!
– он трясся от злобы, но стоял на месте, не сводя глаз с угрожающей палочки.
– Лучше дементор, чем ты, Рихтер, поверь мне.
– Чего ты хочешь?