В одну реку
Шрифт:
Аврор благодарно кивнул и помчался догонять свое счастье, а Люциус, снова вздохнув, запретил себе вспоминать того, кто любил помогать ему расчесывать волосы после ванны. Хватит на сегодня волнений, ваша светлость.
Однако, день еще не закончился.
Охранник отвел Малфоя не в камеру, а в какой-то кабинет, где его ждали следователь, надутый Меррит и расстроенный Миджен. Похоже, они так и не помирились. Люциус поздоровался и, старательно не глядя на Миджена, сел на предложенный стул. Отвечая на вопросы, Люциус внимательно следил за собой, опасаясь показаться чересчур
– Это все, мистер Малфой, или вы хотите еще что-нибудь сказать?
– Нет.
– Тогда, будьте любезны - ваши воспоминания.
Люциус беспомощно оглянулся на Меррита и увидел мстительную усмешку. Впрочем, аврор смягчился и подтвердил:
– Наш договор в силе, ваша светлость. Следователь не станет смотреть воспоминания, но проследить за их передачей Аврорату он обязан.
– Хорошо.
Люциусу протянули палочку и Думосбор и оставили в покое. Люциус не собирался показывать аврорам слишком многое, намереваясь ограничиться предложениями и угрозами Рихтера, но, видимо, он был слишком измучен, и не заметил, как выложил в Думосбор все, что с ним произошло в тюрьме. Спохватившись, Люциус понял, что сделал это поздно. Палочку забрали, аврор Миджен взял в руки Думосбор и погрузился в чужие воспоминания. Пока он смотрел, Люциусу принесли поесть. Время уже подходило к ужину, а обед прошел мимо, поэтому Люциус уже был бы рад и холодной овсянке, но к его удивлению, еда оказалась явно не тюремной. Видимо, авроры привезли ужин с собой или смотались в какое-нибудь кафе, а когда Миджен(конечно, кто же еще?) вспомнил, что заключенный не ел целый день, ему отдали оставшуюся порцию. Люциус ел и гадал, не свой ли ужин оставил ему Миджен. Судя по злым взглядам второго аврора, это было именно так.
Миджен вынырнул из воспоминаний и в замешательстве оглянулся на лорда. Люциус отставил чашку и изобразил холодное безразличие, ругая себя за невнимательность. Он не терпел, когда его жалели.
Миджен подошел к напарнику, что-то сказал, дотронувшись до руки Меррита, и Люциуса прошило тоскливой завистью. Эти двое были одним целым, и Люциус снова почувствовал свое одиночество и досаду на собственную глупость.
Тоскливо наблюдая за любовной идилией, Люциус удивился, увидев, как после возражений, Меррит отдал напарнику свою палочку, и тоже углубился в воспоминания.
Миджен подошел и сел рядом, аккуратно держа чужую палочку в руке.
– Ваша светлость…
– Аврор, вам не стоит уделять мне так много внимания. Ваш напарник не любит меня, не стоит вызывать его неудовольствие, общаясь со мной больше, чем нужно.
– Вы не правы…
– Нет? Почему тогда вы так взволнованы и тревожны? Помириться не удалось?
– Ничего, Зак слишком резко реагирует, но быстро успокаивается. И он нормально к вам относится.
Люциус не стал спорить, а указал на палочку:
– Почему вы взяли ее?
– Разумная предосторожность.
– улыбнулся Миджен и встал.
– Вы не голодны?
– Благодарю, уже нет. А вы?
– Дома поем.
– отмахнулся аврор, и быстро вернулся к столу: Меррит разогнулся.
Когда
– Палочку.
– ровно потребовал он.
– Зак, остынь.
– Аврор Миджен, верните мою палочку!
– Нет, господин заместитель главного аврора.
– Что вы себе позволяете?
– Закари, пожалуйста. Оно того не стоит.
Миджен говорил мягко, снова держа напарника за руку, и Люциус видел, как расслабляются напряженные мускулы, разглаживается морщинка между бровями, становится мягче лицо. Никто не обращал на них внимания: следователь возился с бумагами, охрана сидела на стульях у двери, и свидетелем почти семейной сцены оказался только Люциус, о котором тоже все забыли. Наконец, Миджен решился вернуть напарнику палочку, и они оба двинулись в его сторону. Люциус встал навстречу, немного нервно расправляя мантию и не в силах оторваться от созерцания чужого счастья.
– Аврорат требует ареста коменданта Рихтера на основании многочисленных свидетельских показаний и воспоминаний потерпевшего.
– сообщил Меррит, и следователь принялся писать ордер.
– Ваша светлость, от имени Британского Аврората, приношу вам извинения за то, что вам пришлось пережить.
– Я бы предпочел адекватную компенсацию - заявил Люциус.
– И чего вы хотите?
– Уменьшения срока заключения, разумеется.
– Я сообщу вашу просьбу начальству.
– пообещал Меррит.
– Теперь я могу вернуться в камеру?
После непривычно сытного ужина и сумасшедшего дня, Люциус засыпал на ходу. Обезболивающее перестало действовать почти полчаса назад, и сидеть было очень неприятно, а показывать свою слабость - просто стыдно.
– Я провожу вас.
– Прощайте, аврор Миджен. Спасибо вам за помощь. Я ваш должник.
– Прощайте, лорд Малфой. Надеюсь, дальнейшее ваше прибывание здесь будет не столь увлекательным, как первая неделя.
– Надеюсь, Мерлин вас услышал.
Люциус попрощался со всеми и вышел вслед за Мерритом, ожидая услышать упреки или обвинения: аврор до сих пор поглядывал угрюмо и задумчиво. Они молча дошли до камеры Люциуса и вошли внутрь. Малфой сел на нары и приготовился выслушивать все, что накипело у ревнивца.
– Ваша светлость, я, кажется, просил вас быть сдержаннее?
– Простите, аврор, я старался.
– Боюсь даже представить, что бы было с бедным Тони, если бы вы не старались!
– Я уже извинился, но могу и повторить: я не имею никаких намерений относительно аврора Миджена. Не в моих правилах посягать на чужое. К тому же… - Люциус заставил себя сказать это.
– Я вполне представляю, каково это - терять то, что дорого… С некоторых пор.
– Он так и не простил?
– тихо спросил Меррит.
– А вы бы простили?
– усмехнулся лорд.
Люциус сидел уже из последних сил, и, кажется, это было заметно.
– Ложитесь спать, ваша светлость. Спокойной вам ночи.
– Спасибо.
Люциус улегся на нары, даже не заметив, что белье сменили на чистое и почти новое. Меррит наклонился и накрыл лорда одеялом. Люциусу стало смешно:
– Что, господин аврор настолько впечатлен моими страданиями, что решил проявить милосердие?