В отражении бытия
Шрифт:
«Красавец…. Интересно, сможет он его завести?».
Мы не делились между собой секретами, как работаем со своими механическими жертвами, но если что-то не получалось, то потом долго не давали друг другу покоя, с сарказмом высказываясь о «способностях» неудачника.
– Полторы минуты, – заявил влюбленный похититель «механических мустангов». – Коробку пива?
– Согласен. Иди, давай, а мы посмотрим, как ты терпишь фиаско.
– Она пойдет со мной. Пойдем, малыш....
«Ну все, это жопа!».
Потом была погоня. Они уходили вдвоем, а я мешал трем экипажам «жетонов» преследовать, маневрируя перед их машинами. Я верил
Позже я оттаскивал его, бьющегося в истерике, от нелепо лежащего на асфальте безжизненного тела Бэт. Его крики, уже ничего не меняющие, рвали слух. Но сначала я и сам пытался поднять ее, не осознавая, что она мертва – луны отражалась в ее открытых больших глазах, а ветер нежно перебирал прекрасные волосы словно живые. Рядом стоял водитель огромной цистерны. Макс и Бэт ушли от погони, но не смогли уйти от преследования судьбы....
Дальше были вопросы, бесконечные допросы, пронизывающие насквозь и полные ненависти взгляды родителей Бэт. Затяжные судебные процессы, постоянные стрессы, вопросы бестактных психологов.
Приговор – тюрьма для меня и психлечебница для моего друга. Затем реабилитация, год алкогольных запоев, год наркотической привязанности, больше года депрессии… Все это было, и мне ли этого не знать....
– Да помню… – Я словно и не погружался в воспоминания. – А у тебя как дела?
– Как у меня дела?! Это что, шутка такая? – Очередной окурок летит в пепельницу размером с ведро. – Ты пропадаешь на два месяца, затем говоришь по телефону странные вещи, понятные, вероятно только тебе, и, появившись пропадаешь снова…
– Если ты сейчас говоришь о деньгах, то вот они. – Бросаю бумажный конверт перед недовольной физиономией собеседника. – Не был? Собирал деньги. А что со мной, сам не знаю: вокруг меня что-то происходит, только не пойму – что. Я испытываю страх, причем постоянный и неосознанный. Он как туман, клубится вокруг меня....
– Страх… Да ты ли это? Может, обратишься к психиатру? – Он оживляется, глядя на меня с интересом. – Или лучше ко мне: есть кое-какие препараты. Новые грандиозные разработки….
– Спасибо, не надо! Я и так не вылезаю из «Мескалина».
– Мескалин? Да это, же детские игры. – Он оживляясь вскочил. – Я тебе такое покажу…
…Свое прозвище «Мутант» Макс получил, пережив лечебницу, затяжную депрессию и, пропав из поля зрения, появился лишь через пару лет. Я потерял его как Макса.
Позже, случайно узнав, что существует человек с таким прозвищем, я и предположить не мог, что это мой друг, так как понаслышке знал о сфере деятельности Мутанта.
Вскоре пришлось познакомиться ближе. И я увидел Макса, но сильно изменившегося. Как физически, так и морально. И уже от него самого я узнал, что он занялся наукой и селекцией: выращивает и скрещивает алкалоиды растений с химическими веществами, ставит опыты, проводит эксперименты, испытывая произведённые продукты на себе и на других добровольных подопытных.
Он даже что-то говорил о научном труде, который в будущем сделает его известным ученым. Достойным премии Нобеля. Я не воспринимал эти заявления всерьез учитывая трагедию с Бэт
Но так случилось – один из результатов работы Мутанта заинтересовал знакомого мне человека. Таким образом с Максом-Мутантом мы стали партнерами в очередной раз.
Только коммерческая жилка теперь просвечивалась в наших отношениях. Да и самого Макса уже не было, словно он умер тогда – перед разбитым мотоциклом возле мертвого тела Бэт, а родился Мутант со своими безумными идеями и не менее безумными творениями….
– Я всё понимаю, но ничего не надо… Мне необходимо заехать к Дине. И меня ждет Сани, мы не виделись уже… пару недель.
– Сани звонила и справлялась о тебе, у нее то же самое мнение: говорит, что ты ведешь себя странно и редко бываешь у нее....
– Ну и что ты ей ответил? – Я знал, с каким «трепетом» они относятся друг к другу.
– Сказал, что было бы более странным, если б ты постоянно торчал у нее, – ехидная улыбка исказила лицо Мутанта. – Затем она наговорила мне много о моём рассудке, не до конца пройденном куре лечения о новой фазе шизофрении.... В итоге бросила трубку. – Он вдруг вскочил и, выбросив руку вперед словно на митинге, заявил: – А деньги я не возьму…, раз уж случилось так, что мы «прилипли» вместе, то…
– Но ты-то свою работу сделал. – Спокойно урезонил я.
– Сделал и еще неоднократно сделаю! – Возмутился этот феномен и псевдоученый. – Но ты… мне одно скажи: как ты и тот, второй, ушли оттуда, когда вас взяли на месте?
«Вот в чем дело! Переживания о моих долгих не появлениях, это вовсе не тревога за меня лично… Просто в его ученую голову закрались предательские мысли о том, как я выбрался из тупиковой ситуации. Я, кто ни разу не дал ему повода усомниться в своей стойкости и несгибаемости. А может, просто встать и разбить эту исследовательскую голову его же огромной пепельницей, выбить оттуда весь его научный, атмосферу засоряющий дурман?».
Мутант смотрел на отражение лихорадочного мышления на моем лице. Он знал меня и ожидал соответственную реакцию на провокационный вопрос.
«А с другой стороны…, я и сам не смогу логически объяснить, как там всё произошло…».
Человек, заинтересовавшийся творением Мутанта, – неофашист. В прямом смысле слова. Отто. Я познакомился с ним в том злополучном месте, куда закинула меня судьба после неудачной и трагичной попытки Макса обуздать чужую «лошадку».
Лояльный сектор строгой тюрьмы в Подгаузе. Действительно лояльный, раз Отто, со своими крайне радикальными взглядами, отбывал наказание не в достаточно строгих условиях.
Все, как и везде: бетон, металл и никаких намеков на природу – на утопающие в зелени постройки. Хотя здесь, на открытом пространстве, можно было не только двигаться, но и стоять, правда, по два человека, в остальных случаях немедленно следовало наказание. Раз в полгода свидание с близкими и раз в полгода с адвокатом – ненужная формальность.
Заключенных в тюрьмах делили по возрастным критериям, и ограждая новичков от уже закоренелых преступников, изолируя по секторам. Отто старше меня на два года, и это был уже тот возраст, когда такая разница особо не ощущается. Нет, он не спас меня от интриг, и я не помог ему в одной из тюремных потасовок, как это обычно бывает в сюжетах книг и кинофильмов. Все гораздо банальнее....