В отражении бытия
Шрифт:
Он сам подошел ко мне на одной из прогулок и просто заговорил, словно мы с ним были знакомы сто лет. Отто выслушал мою историю, а я в свою очередь, его ситуацию попадания в заключение.
Отто был признанным лидером и идейным вдохновителем неонацистской группировки, расположенной западней моего городка, и имел в распоряжении восемьсот солдат (как он выразился). Они вели «военные действия» со своими врагами. Это не совсем устраивало локальные власти: Отто и его парни старались расширить территориальные границы тем самым удовлетворить свои геополитические аппетиты. А они у них росли вместе с ними.
Как
«Арии, мать их!».
– …Гитлера предали, и в моих рядах появился предатель, – разглагольствовал во время беседы Отто. – Это был беспрецедентный случай в моей карьере и организации. Солдат девятнадцати лет отроду, занялся сексом с мулаткой, когда вокруг столько ариек(!), а подобное в моем Рейхе крайне недопустимо. Такое сравнимо с изменой, вероломным предательством, поэтому его и должна была постигнуть самая суровая кара. Мне нет никакого дела до мулатки, так как я не замечаю тех, кто не проходит по строгим критериям. А юнец должен был быть сожжен, такой был приговор! Нашего внутреннего суда.
«Хороший наглядный пример…», – Мурашки внезапно промчались по моей спине. Глаза Отто светились серой сталью на его жёстком и волевом лице.
– Считаешь, слишком жестоко? – Он, вернувшись из переживаемых воспоминаний взглянул на меня.
– Ну, если относительно того, что «нагородил» когда-то давно твой идол, то… – Я поежился и далеко не от холода, – вроде, как и ничего….
– Приговор был приведен в исполнение, и вот теперь я здесь. – Отто взял меня за локоть, прерывая нашу медленную ходьбу. – Знаешь, я не только читал и анализировал «Mein kampf», я внес в книгу изменения, основанные на собственной точке зрения, и теперь это новая «Моя борьба»! – Его лицо буквально «светилось» одержимостью.
«С ума можно сойти от общения с подобными фанатиками. – Я морщил нос задумавшись. – Но можно с ума сойти, и общаясь с большей частью населяющих эти стены. Или еще быстрее, замкнувшись в себе не общаясь абсолютно ни с кем…».
Так я и познакомился с Отто. А время в заключении бежало своим чередом, отсчитывая часы, недели, месяцы....
В один из морозных вечеров, гуляя с Отто по свободному периметру, на свежем воздухе, звенящем от стужи я в диалоге «тестировал» идеологию собеседника.
–…а как тебе русские? – внутренне я размышлял о целесообразности его доктрины после краха 3-го рейха.
– Русские… Я могу только склонить голову перед этими героями: они сделали то, что до этого не мог сделать никто. Они измотали войска Вермахта и почти на голом энтузиазме, уничтожили, безотказную я акцентирую(!) военную машину наглядно демонстрирующую свое превосходство по всей Европе и не только.
– О, но не весь Вермахт…
– Я не навязываю тебе политику того времени, нет, – Отто не обращал внимания на ноты иронии в моем голосе, – было много ошибок, поспешных решений… Я тебе все время говорю о дисциплине, о чистоте расы, именно это и есть основные аспекты… И вообще, ты же знаешь…, сегодня – последний день моего пребывания здесь. Завтра я покидаю стены, не хочу говорить громких
– Ты знаешь, я сейчас узнал много нового о себе… – Я поежился от мороза и каких-то нахлынувших на меня незнакомых до этого чувств, – Но думаю, что на такой личности как я, ты вряд ли сможешь построить хоть какую-то империю.
– Все шутишь… – Отто улыбнулся с пониманием, – Нет, я серьезно. Тебе тоже осталось немного, и ты скоро выйдешь из этого учреждения. Тем, чем ты занимался ранее, ты уже не сможешь – за это время ты вырос. Надо все кардинально менять, ведь есть более серьезные вещи, дела…. Давай после твоего освобождения увидимся и обо всем поговорим.
– Но как тебя найти?
– Я, знаю, как тебя найти. А это… тебе на память. – Отто протянул мне книгу в черной кожаной обложке с красными тесненными буквами.
– Как трогательно…– я выразил бурю эмоций на лице. – Спасибо, прочту обязательно!
–Ты молодец, никогда не унываешь…
Следующая встреча с Отто произошла через несколько лет после того, как я покинул бетонные стены Подгауза.
Я прошел падение и восстановление, набирался сил и приспосабливался к реалиям новой жизни в быстро меняющемся даже за короткий период времени мире.
Макс находился в реабилитационном центре, над ним усердно трудились психоаналитики. Я познакомился с Сани и вкушал все прелести знакомства с этой неординарной девушкой.
Жизнь текла по своему руслу, разрушая сложившиеся стереотипы и построенные мною же иллюзии. Приходилось много работать, чтобы не только существовать, но и прогрессировать как личность.
Работа попадалась не всегда простая, порой опасная, но и ее не каждому предлагали. Как и не каждый взялся бы за ее выполнение. Уточнять сферу своей деятельности нет смысла. Да это в принципе и не так важно.
В один из теплых осенних вечеров я должен был забрать Сани из гостей, где они с подругой засиделись у знакомой, которая подписала брачный контракт с лондонским денди, прибывшим для распространения нижнего белья высокого качества, которым его папочка уже заполонил все Соединенное Королевство – и их семейному бизнесу требовался оперативный простор.
Сани и Лика долго лобызались у ворот огромного дома с молодой «бельевой четой». С одного взгляда можно было понять, что веселый квартет принял изрядное количество алкоголя – все были теплы, как майский день, и, судя по всему, «обчесали» языками весь окружающий их мир.
Взгляд создателя прикрытия женских прелестей, брошенный в мою сторону, красноречиво говорил о том, что меня за столом обсуждали тоже и даже не раз.
Две фурии с важностью усевшись в машину принялись жевать мускатные орехи, внешним видом давая понять, что трезвы, как младенцы.
– Вы случайно, не с аудиенции папы в Ватикане – такой презентабельный вид, – именно их вид меня и веселил, – и он пообещал вам теплое местечко недалеко от себя? Это можно списать только на почтенный возраст понтифика. И его нетрадиционную ориентацию….