В поисках баронессы
Шрифт:
— На случай, если эсквайр не найдет времени с вами увидеться, — заговорил адвокат. — Он просил передать, что от вас не требуется ничего. Только сохранять спокойствие в ходе судебного заседания.
— Сохранять спокойствие, в то время как меня выставляют сумасшедшим, — пробормотал Ронан.
Он с трудом удержался, чтобы не вскочить снова.
— Ваша светлость. Я, со своей стороны, прошу вас мне довериться. И предоставить выстраивать вашу защиту так, как это необходимо, чтобы вы понесли минимальный ущерб. Дело серьезное — речь идет о нарушении королевского указа. И свидетелей —
Любопытно только, что даст эта так называемая линия защиты, построенная на предположении о его безумии. Бросит тень и на него самого, и на род Гревилль. И что дальше? Дом скорби вместо рудников? А нет ли в действиях эсквайра вреда для рода Гревилль в частности и аристократии Манора в целом?
— А когда назначено судебное заседание?
— Пока не назначено, — юрист покачал головой. — Эсквайр собирает какие-то дополнительные сведения. Какие именно — он не уточнял.
Ну, еще бы! Что за сведения еще могли понадобиться Гото? Тянет время — непонятно только, зачем.
— Я могу написать письмо отцу? — осведомился Ронан после недолгого раздумья.
— Письмо? Не уверен, что я имею право, — адвокат нахмурился.
— Бумага, чернила и сургуч у вас при себе есть, а кто именно и что писал — так за нами вроде не следят, — барон нахмурился. — И вас на выходе едва ли обыщут!
Этот человек лет восемь служит его семье! Не может быть, чтобы он участвовал в сговоре против Гревиллей.
Видит Творец, он не хотел тревожить отца! Но оградить его ото всего происходящего сейчас уже невозможно. Так что обратиться придется к нему. Сам Ронан сидит под замком и сделать ничего не может. Нужно сообщить ему о своих соображениях по поводу Гото и его удивительной идеи. А еще — нужно сообщить ему о Далии. И о том, что если он, Ронан, таки лишится титула и отправится в рудники по приговору суда — род Гревилль не будет прерван. Есть прямой наследник по крови. Пусть и незаконный. Тот, кто должен появиться на свет только через полгода.
Выводя строки, Ронан ненадолго задумался. Гото — один из лучших сыщиков Управления розыска и расследований! Может ли быть, чтобы он оказался врагом Манора?
А что: отличное прикрытие! И нескольких шпионов он уже поймал. Так что уж его-то заподозрят в последнюю очередь. Ронану и самому мысль кажется дикой. Но слишком уж странно выглядят действия эсквайра.
Письмо адвокат принимал неохотно, и это снова разбудило подозрения.
Молодой барон сам понимал, что подозрения в адрес всех и вся — это чересчур. Опять же — что за прок с его подозрительности, если он сам — арестант, сидящий под замком в ожидании суда и приговора? Преступник.
В этот момент он не знал, что просидеть под замком предстоит еще седмицу с лишним. А адвокат не объявится больше до самого суда.
*** ***
Агнес опустилась в глубокое кресло.
Сколько она здесь уже не была — года два-три? Мать-настоятельница всегда принимала ее с улыбкой и добрым словом — сколько бы она ни отсутствовала перед тем. Она всех принимала — заблудших, запутавшихся, уставших. Для каждого находила душевное тепло и слова утешения.
Кабинет
Те же светлые шторы на окнах и простой ковер без рисунка на полу. Те же кресла — для посетителей мягкие, с подушками, для хозяйки кабинета — с твердой высокой резной спинкой и подлокотниками без обивки. Тот же шкаф с реактивами сбоку и небольшой лабораторный стол для опытов, отгороженный магической ширмой. Те же шкафы с книгами — не только о целительском искусстве, но и по теории магии, философии, географии, истории. Матушка имела весьма широкий круг интересов и была отлично образованной женщиной.
Уж если где и сумеют отыскать в ауре следы влияния на разум — то только здесь. В обители, где Агнес некогда провела три с половиной года.
— Алвар Кеннет? — переспросила мать-настоятельница, покачала головой.
Она не высказала ни слова укора. Но Агнес и сама поняла.
— Так уж вышло, что мы столкнулись, — пояснила она. — Это дело, о поджоге поместья Гревилль. Он разыскивал следы Фионы… в смысле — баронессы Гревилль.
— Вы ведь подруги, — настоятельница покивала. — И что же, разыскал?
— Ну, он дал нам всем надежду. Именно он сказал, что она жива, и отчаиваться рано.
— А ведь именно этот человек когда-то разбил тебе сердце, — укорила все-таки матушка. — Вовсе не этот юный наивный барон, — она усмехнулась. — Ты, помнится, только рада была, что помолвка ваша расстроилась?
Агнес невольно рассмеялась.
— Вы тогда сразу раскусили меня. Но не выгнали взашей — за что я вам по сей день благодарна. А сейчас, — она помолчала. — Сейчас я просто хочу понять. Там, в Гревилле, я очень испугалась в какой-то момент. Испугалась, как никогда — кажется, даже когда очнулась в лагере горных троллей, такого ужаса не было. Хотя и тогда у меня имелись все причины бояться за свою судьбу! Теперь я хочу понять, чего мне ждать от себя самой. Я привыкла считать себя более уравновешенной.
— Самого уравновешенного человека можно лишить самообладания. Нужно лишь знать, куда бить. Посиди немного.
Она поднялась, принялась искать что-то в шкафу. Агнес сидела, щурясь на льющиеся в окно солнечные лучи.
— Это ведь надо знать некромантов, — приговаривала негромко матушка, выкладывая инструменты и артефакты на стол. — Для них ничего живого нет! А достопочтенный Кеннет — при всем моем уважении к его таланту и заслугам — редкостный поганец. Я порой жалею, что своими руками поставила его восемь лет назад на ноги. Вспомни, какой ты вернулась сюда три года назад!
— Я помню, — Агнес вздохнула. — Слишком хорошо. Точнее — я за прошедшее время забыла об этом. Мне казалось, надежно. А тут — увидела его, и на какой-то момент словно провалилась в прошлое.
— Только не говори, что вы снова, — матушка с ошарашенным видом обернулась к ней.
— О, нет, — Агнес замахала руками. — Нет, ни в коем случае! Тем более, — она смутилась. — На момент нашей встречи я считала, что скоро выйду замуж…
— О! Об этом я не знала.
— Стэнли просил не афишировать, — она снова вздохнула. — Как я теперь понимаю — не без умысла.