В поисках будущего
Шрифт:
– Нет, – медленно говорит она, качая головой. – Но она твоя мать. Это было неуважительно.
– Ну, она вела себя неуважительно со мной! – спорю я. – Она врала мне в лицо, говорила, что ни в чем не обвиняет, – не знаю, почему она пытается ее защищать, после всего того ужасного, что моя мать ей сказала.
Я рад, что рядом никого нет, потому что я не хочу никому объяснять, о чем этот разговор. Тетя Гермиона с секунду ничего не говорит.
– Она пытается помириться, – но я вижу по ее лицу, что она не в настроении мириться.
– Она лгунья, – твердо говорю я. Потом смотрю на тетю и вижу, как внимательно она меня слушает, несмотря на то, что, уверен, ужасно
– Джеймс, это не правда, – говорит она, и мне кажется, что я заставил ее почувствовать себя неудобно. – Я люблю тебя, конечно. Но… – ее голос немного затихает, – твои родители тоже.
– И они потрясающе это показывают, – саркастически бормочу я.
А затем, словно плевок от бога судьбы, раздается громкий хлопок из гостиной. Мы с тетей оба оборачиваемся, чтобы посмотреть, кто это, и я удивляюсь при виде своего отца. Он ни на кого не обращает внимания и идет прямиком ко мне и тете Гермионе.
– Мне нужно с тобой поговорить, – медленно говорит он, и он даже не замечает меня. Вместо этого он берет тетю Гермиону за локоть и пытается увести.
Она его останавливает и вырывает руку.
– Гарри, что случилось? – твердо спрашивает она, и несколько родственников смотрят на нас из другого конца комнаты.
Папа оглядывается на любопытствующих, а потом на меня. Он колеблется некоторое время, прежде чем сказать. Но потом он говорит. И весь дом погружается в тишину.
– Мы его арестовали.
========== Глава 49. 19 апреля ==========
Они арестовали его на Пасху.
Ей посоветовали не связываться с ним. Сначала она не послушала и потребовала встречи с человеком, которого обвиняли в смерти ее мужа. Они не могли сказать нет, конечно, ведь она была их начальником. Не было ни одного человека выше нее по званию, так что, когда она потребовала встречи, они отвезли ее в Азкабан, где он содержался в ожидании суда.
Когда же она туда прибыла, она передумала.
Частью потому, что она не любила саму эту тюрьму. Она всегда ненавидела сюда приходить. Ненавидела ее запах, ощущение, чувство абсолютного несчастья, которое охватывало ее каждый раз, когда она переступала порог. Это место было наполнено людьми, тонувшими в своем отчаянии. Оно было полно людьми, совершавшими чудовищные преступления, в том числе старыми Пожирателями Смерти, ответственными за смерть ее друзей, которые пытались убить и ее саму. Тут были люди, которые похитили ее дочь несколько лет назад, и иногда ей тайно приходило в голову воспользоваться своим положением и велеть сделать с этими людьми что-нибудь мерзкое и аморальное, хотя она никогда об этом никому не говорила. Но здесь были и другие люди – ложно обвиненные и ложно приговоренные, отбывающие наказание за то, чего они не делали. Таких людей, как Сириус Блэк, было мало, но они были. Она знала это из первых рук, по годам работы в Отделе Магического Правосудия.
Как министру магии и бывшему работнику этого отдела, ей не оставалось ничего, кроме как верить в судебную систему и надеяться, что она сработает. Количество справедливо осужденных людей превышало количество тех, кого осудили несправедливо, но даже мысль о том, что один человек может нести наказание за то, чего он не совершал, мешала ей хорошо спать по ночам. Так что хоть часть ее и хотела видеть человека, обвиненного в убийстве, другая часть хотела подождать, пока он не будет приговорен, чтобы тогда посмотреть ему в лицо. Если будет абсолютно точно доказано, что именно он убил ее мужа, возможно
Гарри с ней согласился. Он говорил, что сам хотел бы остаться в офисе, когда пришло время совершать арест. Так было бы лучше для всех, потому что оказалось, что он совершенно не может быть профессионалом, когда оказывается лицом к лицу с этим ублюдком. Гарри в отличие от нее был абсолютно уверен в его вине, и его действительно пришлось оттащить от него, чтобы он не убил его голыми руками.
Так что она велела и ему держаться подальше от Азкабана.
Гарри вел себя не так, как она. Он был переполнен слепой яростью, которая требовала мести. Он был зол. Он хотел, чтобы кто-то заплатил, и он был бы более чем рад заставить кого-то заплатить. Но она такого не чувствовала. Ее не переполняла яростная жажда мести. Она просто хотела ответов. Она хотела знать, почему кто-то мог убить ее мужа и украсть у ее детей отца. Она хотела знать, как ему пришло в голову разрушить чью-то семью. И иногда ей приходилось напоминать себе, что Рон был не единственной жертвой. Не только ее семья была разрушена, и она хотела знать ответы и об этих семьях тоже.
Но она знала, что она ничего этого не получит, если будет так же расстроена, как сейчас.
Прошло больше месяца. Иногда она думала, что становится легче. Иногда все казалось почти нормальным. Она могла смеяться над шутками. Она могла сидеть на собраниях на работе. Она могла учить с Лэндоном уроки.
Но она все еще не могла заснуть, не поплакав.
Каждую ночь она заползала в постель и ложилась, глядя на свободное место рядом с собой. Каждую ночь она еще немного его теряла. Сначала начала пропадать выемка в подушке, что осталась от его головы, потом начал пропадать его запах. И каждую ночь она лежала и смотрела в пустоту, и тогда начинали течь слезы. Без него было так холодно. И одиноко. И каждую ночь она прижималась к его подушке, которая больше не пахла его шампунем, и прятала в ней свое лицо.
– Только одну минуту, – тихо просила она. – Пожалуйста. Мне нужна еще одна минута.
Об этом она бы умоляла. Она бы изо всех сил постаралась, чтобы он снова появился. Но она открывала глаза и видела только подушку. Несмотря на все свои усилия, она не могла трансфигурировать ее в человека. И хотя она всегда знала, что подушка останется подушкой, она позволяла себе надеяться. А когда надежды не сбывались, слезы превращались в рыдания, и она не могла себя контролировать и зарывалась лицом в подушку, чтобы заглушить звук и не услышали дети.
Но ей просто была нужна одна минута. Она не была совершенной, но считала себя хорошим человеком. Она всегда делала то, что считала лучшим для мира. Так что она не понимала, почему ей не могли дать одну минуту. Она не просила вечности. Она даже не просила день. Ей была нужна одна минута, чтобы попрощаться.
Ей так много надо было сказать. Ей нужно было сказать ему, что он был ее лучшим другом и что она любила его. Ей нужно было сказать, что это он сделал ее жизнь такой, какая она есть, и что, если бы он не поддерживал ее на каждом шагу ее пути, она не сделала бы и половины того, чего добилась. Ей нужно было сказать ему, что он был лучшим человеком, которого она знала, и лучшим мужем, какого могла вообразить. Ей нужно было сказать ему, каким он был прекрасным отцом и как их детям повезло, что он был в их жизнях. Ей нужно было сказать ему, что она никогда не сомневалась в их отношениях, даже во время самых сильных ссор. Ей было нужно сказать ему все это и даже больше.