В поисках будущего
Шрифт:
Дверь в раздевалку снова открывается, и входят два парня, возбужденно переговариваясь о чем-то, написанном в газете. Я пытаюсь не отвлекаться, потому что мне надо сконцентрироваться, но это трудно. О чем бы они там не сплетничали, это должно быть интересно, потому что они говорят быстро и громко.
– Кто бы это не сделал, ему бы лучше продолжать прятаться, иначе им точно пиздец!
– Скорее, они просто трупы. Что за идиот думает, что может убить Уизли и просто уйти?
Это привлекает мое внимание, конечно, и я перестаю пытаться их игнорировать. Моя голова разворачивается в их сторону – они сидят на скамье на другом конце комнаты,
– Особенно именно такого Уизли? У них не единого шанса.
Я чувствую, как тошнота в желудке сменяется на что-то более острое и заметное. Дыхание ускоряется, и я чувствую, что глаз начинает дергаться.
– Малфой… – зовет меня Колл, когда я встаю. Он их тоже слышал, конечно, и он точно знает, что пришло мне в голову. Он действительно выглядит обеспокоенным, но я не обращаю внимания.
Я иду к парням и даже не удосуживаюсь ничего ни сказать, ни спросить, просто забираю газету и переворачиваю ее. Новостная шапка мерцает передо мной, словно какой-то злобный напев или что-то вроде. Мне стыдно признаться, но я испытал облегчение, когда оказалось, что это не то, что я подумал. И, в то же время, это почти так же ужасно.
– Что ты делаешь? – спрашивает один из ребят, у которых я отобрал газету. – Отвали! – он пытается вернуть ее назад, но я поворачиваюсь к нему спиной, не обращая на них обоих внимания.
РОН УИЗЛИ УБИТ.
Три слова.
Я пытаюсь быстро просмотреть статью, но это бессмысленно. Я не могу ее осмыслить, и вообще, это неважно. Заголовок сказал все.
Мне стыдно за то, что я испытал облегчение. Это эгоистично, учитывая, что я уверен: Роуз предпочла бы быть мертвой, чем читать эту статью. Но не я. Что бы я сделал, если бы…
Роуз.
– Слушай, тебе надо сосредоточиться, – Колл становится передо мной и отбирает газету. Я смотрю на него, как сквозь туман, и вижу, что он начинает беспокоиться. – Ты поволнуешься об этом позже.
– Мне надо идти.
Я даже не думаю дважды, прежде чем сказать это. Я хватаю свои вещи и начинаю стягивать с себя квиддичную форму.
– Малфой, не будь идиотом. Подумай о своем будущем.
Мне не надо о нем думать. Я уже знаю, где мое будущее. И даже если из этого ничего не выйдет, я все равно должен быть там. Я начинаю запихивать все в свою сумку и перебрасываю ее через плечо, доставая палочку.
– Они не дадут тебе второго шанса.
– Мне плевать! – почти выкрикиваю я, и Колл выглядит шокированным моей прямотой.
Он ничего больше не говорит, лишь легко вздыхает и качает головой. Он думает, что я идиот, знаю, но мне плевать. Мне плевать на все кроме того, что я должен быть там. С ней. Я должен ее увидеть и убедиться, что она в порядке.
Чтобы добраться туда с помощью аппарации нужно не больше нескольких минут. Хотя я даже не знаю на самом деле, смогу ли я туда аппарировать, потому что к их дому применены самые серьезные меры безопасности, и только некоторым определенным людям разрешено туда аппарировать или переходить через каминную сеть. Я был одним из этих людей, но теперь… Теперь я не знаю. Но я пытаюсь, и это срабатывает – оказывается, Роуз еще не подумала о том, чтобы запретить мне появляться у нее дома. Но, когда я туда прихожу, я немного удивлен. Не знаю, чего я ждал, но, думаю, в ее доме должно было быть полно народу, полный беспорядок, но ничего этого нет. Здесь тихо. Я иду в комнату Роуз, и она пуста. Может быть, пуст и весь дом. Может, Роуз
Но я отказываюсь от этой теории, когда открывается дверь позади меня, и я оборачиваюсь и вижу, как она выходит из ванной. Еще только час пополудни, но она в пижаме, и ее волосы мокрые. Наверное, она только из душа, судя по ее виду. И я вижу по ее лицу и по красным глазам, что газета не соврала.
Она не замечает меня сразу и, только когда совсем входит в спальню, видит, что я стою здесь. Она останавливается и просто смотрит на меня по-настоящему долго. Это будет неловко. Мы не виделись два месяца. Наверное, она меня ненавидит. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но тут ее глаза наполняются слезами, и она начинает немного трястись.
– Ты в порядке? – глупый вопрос, знаю, но я не знаю, что еще сказать.
Вместо того чтобы кивнуть, или пожать плечами, или еще что-нибудь, как поступили бы многие в такой ситуации, Роуз безмолвно качает головой, и слезы выступают в уголках ее глаз. Она выглядит, как маленькая девочка, когда стоит здесь, и я даже не знаю, кто сделал первый шаг, но теперь ее лицо прижато к моей груди, а ее руки так плотно обернуты вокруг моей талии, что я почти думаю, что могу задохнуться. Но это неважно. Она рыдает громкими, глубокими рыданиями, от которых все ее тело содрогается, как в конвульсиях. Но это тоже неважно. Главное, что она здесь. Собственной персоной, во плоти.
И, мать вашу, я по ней скучал.
Роуз для меня все, хочу я это признать или нет. Она для меня все. Возможно, потому что я так много лет своей жизни был на ней помешан, но она мне нужна. А я нужен ей. И это все, что имеет значение.
Она продолжает плакать, и каждый раз, когда она издает новое рыдание, она пытается прижаться ко мне еще ближе. Я держу ее и позволяю плакать. Я не знаю, что еще делать, но чувствую, что тут нельзя ничего сделать. Это то, что ей сейчас нужно, и, каким-то образом, то, что нужно мне. Те несколько секунд, которые прошли до того, как я смог взять в руки газету, были самыми страшными в моей жизни. Это ужасно, конечно, и отвратительно: испытать облегчение при виде заголовка вместо горя. Но она в порядке. И она здесь. И я не думаю, что я когда-нибудь еще ее отпущу.
Я не знаю, сколько мы здесь стоим, пока она наконец не поднимает взгляд и не смотрит на меня. Она босая, поэтому сейчас я немного выше. На ее мокром лице следы слез, а глаза такие красные, что белого цвета на белках почти не видно.
– Я не знала, придешь ли ты…
Она все еще держит меня за талию, но я поднимаю руки и подношу их к ее щекам, стирая слезы, которые еще катятся. Она на секунду закрывает глаза, когда мои пальцы скользят по ее лицу, и, когда открывает, мне самому хочется заплакать.
– Я бы никогда не оставил тебя одну.
И это правда. Я опускаю голову, чтобы поцеловать ее в лоб, а потом снова обнимаю ее, положив одну руку ей на волосы, когда она снова кладет мне голову на грудь. Я слышу каждый ее вздох, и хотя она больше не рыдает громко, она все еще издает тихие плачущие звуки, и ее тело непроизвольно вздрагивает. Но я продолжаю держать ее и тереблю ее волосы, пока она наконец не отстраняется и не ведет меня к кровати, на которую мы неуклюже падаем.
У Роуз куча подушек. У изголовья кровати сгружено по крайней мере десять, и мы лежим, расположившись на них. Роуз снова кладет голову мне на грудь, а я обвиваю ее руками. Я чувствую непреодолимое желание защитить ее.