В поисках солнца
Шрифт:
— Конечно, Олливи, — спокойно кивнул он.
Спустившись вниз, он обнаружил, как Дерек отпаивает Райтэна то ли чаем, то ли коньяком. На него устремили два обеспокоенных взгляда.
— Всё нормально! — поднял руки Илмарт, успокаивая. — Понизили тебя со звания мерзкого лицемера до просто скотины.
Райтэн беспомощно заморгал. Он не понимал, чем заслужил такие обвинения, и ему было чрезвычайно больно это слышать.
— А почему он был лицемером? — заинтересовался Дерек.
— Потому что, — занимая своё место за столом, охотно объяснил Илмарт, — заявил,
Райтэн открыл было рот, чтобы высказать свои возмущения, но Дерек его опередил:
— А! — понятливо протянул он, затем вдруг подорвался и вскочил: — Слушай, да что ж это она так…
— Да не беги ты! — со смехом остановил его Илмарт. — Уже вроде убедил.
Понятливо кивнув, Дерек сел на место.
Через некоторое время Райтэн тихо и потерянно спросил:
— А почему я скотина?
Ему и в голову не могла прийти та интерпретация, которую выдумала Олив. Для него произошло нечто совершенно особенное, переход на новый уровень отношений — сокровенных и глубоко дорогих ему отношений — и он не понимал, почему женщина, ставшая для него особой, теперь так яростно отвергает его.
Илмарт пожал плечами и потянулся за то ли чаем, то ли коньяком:
— Откуда я знаю? Твоя женщина, ты и выясняй.
Он, в отличие от Олив, как раз не испытывал никаких тревог и сомнений. Давно наблюдая за ними обоими, он уже несколько недель как пришёл к выводу, что между ними зародились глубокие чувства, и был весьма рад за подругу, поскольку, с его точки зрения, Тогнар уж точно сумеет дать ей всю ту любовь и заботу, в которой она так нуждалась.
Лицо Райтэна приобрело решительное выражение: он явно собрался бежать и выяснять всё прямо сейчас, так как этот вопрос был слишком важен для него, поэтому Илмарт добавил:
— Только попозже, ладно? — и на вопросительный взгляд пояснил: — Ей нужно пока всё это обдумать. Не лезь, пожалуйста.
Райтэн упрямо нахмурился. Ему требовалось сейчас же вскочить и помчаться всё выяснять.
Илмарт и Дерек переглянулись.
— В самом деле, Тэн, — вступил в разговор второй. — Ей нужно время. Ты знаешь, женщины такие вещи воспринимают острее…
Райтэн посмотрел на него настолько пронзительно, что Дерек подавился фразой.
— Слушай, Тогнар, — пришёл ему на выручку Илмарт, — никто тут не сомневается в твоей способности глубоко и искренне чувствовать, и всякое там, — помахал он руками в воздухе. Затем вздохнул и добавил: — Но ей, наверно, и впрямь раньше одни скотины попадались. Дай ей возможность самой дойти до мысли, что ты не они.
Лицо Райтэна закаменело: должно быть, вообразил себе всех тех скотин.
— Ты её своим напором только напугаешь, — заметил Дерек. — Притормози.
Он заметил неравнодушие друга к Олив ещё во время путешествия по Северной Анджелии, и, как и Илмарт, полагал, что развитие этих чувств — лишь вопрос времени.
Мысль о том, чтобы отказаться от напористой стратегии, далась Райтэну с трудом, но он признал, в конце концов, со смирением, что в случае с Олив это будет наилучшим решением. Ему важнее
Гроза грянула, когда Илмарт сообщил, что Олив хочет перебраться к себе.
— Что! — вскочил Райтэн, не в силах удержать в себе тревогу за неё. — Да там же ей никто и не поможет!..
Удерживать его пришлось в четыре руки.
В конце концов, они, пусть и не без труда, уговорили его перестать пороть горячку и просто подождать, когда она будет готова поговорить с ним сама.
С трудом, со скрипом и с возмущениями — но он согласился.
12. Что значит «семья»?
Уже на второй день Олив сильно разочаровалась в своём плане «уехать к себе и затаиться», потому что у себя оказалось смертельно скучно. В доме Тогнаров постоянно что-то происходило — кто-то приходил, кто-то уходил, что-то обсуждали, куда-то неслись.
У Олив не происходило ничего: её только навещал Илмарт, да обещалась зайти Айлэнь — но в потоке её забот было неясно, когда она найдёт время.
К концу недели Олив, определённо, была готова взвыть, потому что единственным светлым пятном в этой череде скуки стала борьба с врачами за освобождение руки от фиксации. Победить удалось, но настроение от этого не улучшилось ни капли.
Более того, Олив стала ловить себя на том, что ужасно обижается, что Тогнар-таки под её окнами не простаивает — ну и мало ли, что она сама просила! Мог бы и не послушать! Тоже мне, герой-любовник! Никогда никого не слушает и всё делает по-своему, а тут, видишь ли!..
В общем, когда к концу недели к ней явился Дерек, она изрядно обрадовалась, восприняв его, в первую очередь, как парламентёра.
Дерек, однако, её в этом разочаровал: болтал он весело и непринуждённо обо всём на свете, но каким-то мистическим образом умудрялся притом так умело избегать всякого упоминания Райтэна, как будто того и вовсе не существовало на свете.
Олив даже попыталась как-то исподтишка сама вывернуть на интересующую её тему, спросив, что там с планами на северную торговлю, но Дерек, хитро блеснув глазами, так ловко повёл разговор, что, казалось, сам организатор всей движухи в деле и вообще не участвует.
С досадой осознав, что визитёр твёрдо намерен и дальше играть в игру «нет у меня никакого лучшего друга, и никогда и не было!», Олив, вздохнув, спросила прямо — постаравшись, впрочем, всем своим тоном выразить абсолютную независимость и полную незаинтересованность вопросом:
— А что там Тогнар?
Совершенно невозмутимо и естественно Дерек переспросил:
— Который из? — чуть подумав, добавил: — Или которая?
Олив вспыхнула.
Дерек тихо рассмеялся, потом с мягким весельем в голосе отметил:
— Серьёзно, Олив, такое чувство, что у тебя язык обдерёт, если ты назовёшь его имя!
Она насупилась от того, что её уличили, — но Дерек улыбался так светло и искренне, что ей стоило больших трудов удержать ответную улыбку, и, в конце концов, она не выдержала и рассмеялась тоже.