В поиске поиска
Шрифт:
Но следует ли из этого, что надо так обходиться с этой эмоцией, не давать право на существование оной? Мой взгляд таков: всё что происходит и возникает в нас, зачем-то. Всё несет информацию, только недоступную из-за боли. Если просто взглянуть на эмоции, то обнаруживается простая связь мысль-тело: при какой-то мысли, тело испытывает те, или иные ощущения, и всё. Это упрощенная модель, как мне кажется, и ведет к понимаю «диалога разума с природой». Страх нетерпим, ибо нетерпима боль в теле при возникновении страха. Но природа, или Господь Бог, для чего-то дали нам эти эмоции – как мудрый инструмент, который оказался в опале. На мой взгляд, страх – это память тела, в теле храниться предостерегающая информация, сигнализирующая о чем-то нам недоступном. Мы боимся не экзаменов, мы возможно боимся что-то забыть, значит у нас есть опыт, когда мы забывали. И страх просто пытается подсказать, обрати внимания на те случаи, как тогда так получилось, что ты забыл, и подумай как не повторить сего, ну или нечто подобное. По моему мнению, каждая эмоция – это диалог нашего тела с нами, нашего бессознательного с сознательным, мы ж умудряемся отмахнуться от него. И еще одно определение «эмоций» – действие, которое еще не начато. А что если не отменять («ликвидировать») это не начатое действие, а понять, какое бессознательное действие лежит
Со мной вовсе не нужно соглашаться, но я сторонник не «ликвидации» чувств, а исследований, погружений в них, и принятия, при чем любых. Знаете, если развивать мысль Эрика Берна, в нас невероятное количество запретов на выражение тех или иных чувств. Общество словно с детство объявило войну с человеком, чтобы лишить его чувств. Нельзя злиться – будь хорошим, нельзя завидовать – зависть зло, нельзя …. Бояться – боятся трусы… Мужчины не плачут… Не кажется ли, что социум делает из человека ригидного робота, некого персонажа из романа Рея Бредбери? Нас учат не пользоваться чувствами, а оценивать их. Нам плохо – это, конечно же, депрессия, и вот куча тебе способов, как избавиться от депрессии. То есть не нужно в жизни что-то менять, если плохо, менять нужно чувства? Ну а жизнь – пусть будет плохой, главное чтобы не было депрессии. Нравиться ли вам эта позиция? Мне же, признаться, – нет. Мы все оцениваем, «плохо», «хорошо». Нас так учат с детства, нас учат даже оценивать себя, хотя здравомыслящий человек заметит, как это парадоксально. Бульварная психология носит во чреве своем понятие «самооценка». Благо, что ученный мир сейчас признает сомнительность оного. В корне «самооценки» лежит присвоенная оценка других людей, но уже неосознаваемое – кто-то когда-то сказал мне «эгоист», я теперь оцениваю себя как эгоиста, то есть не даю право новому дню быть новым… Да и сам ярлык «эгоист» – сомнителен, этот человек должно быть просто недопускает в свой внутренний мир? Впрочем, это – тема следующего эссе.
Мне думается, многое в мире не во благо человеку именно из-за табу на те или иные эмоции. Многие манипуляции общества построены на том, чтобы вызвать в человеке запретные чувства, а затем за них же наказать. Пример, недавно ко мне «в друзья ВК постучался» один ушлый парень, дабы втянуть в финансовую пирамиду, мы разговаривали по скайпу больше часа, он таки не уговорил. Но мне … так понравилось с ним общаться, вы и не представляете сколько манипулятивных ловушек было в беседе! Он бил по всем запрещенным детским чувствам. Одна «комбинация» мне показалась великолепна: «Знаешь, говорил он мне, ты конечно сейчас можешь отказаться, я однако не расстроюсь. Ты станешь просто очередным, кто отказался. Моя статистика такова – из 10 человек соглашаются только 2, 8 отказываются. Это просто статистика. Но я не буду переживать, что ты потерял возможность разбогатеть, это твоё право. Более того, я не прекращу с тобой дружбу и буду иногда делиться своими успехами, например, какой купил очередной автомобиль». Согласитесь, высший класс! Я даже почувствовал щенячье чувство брошенного ребенка – мама больше не будет меня любить, если говорить языком теории игр. Как он классно ударил по чувству внутреннего Ребенка «а ведь действительно я могу потерять….». Быть может всколыхнулось болью невыраженная детская обида на родителей, когда они не уделяли внимание – у каждого полно таких чувств в авоське бессознательного, согласитесь.
Да и других вариантов на запретных чувствах необозримо – играют и на том, что отказать в помощи нельзя, и на сострадании (всем известна смс «викторина» срочна нужна 10 группа крови), и на том, что выражать гнев нельзя…. А игра «слабо» не показательна ли, как манипулирует на запрете страха? «Слабо Вальдемару в фонтан нырнуть? – а ты причем? Пущай Вальдемар и нырял бы». Порой сказать «Я человек, я этого боюсь, и мне безразлично что вы думаете, что я трус» – будет антитезой игры, средством от манипуляции. И здесь это – не антиманипуляция, говорение того, что нет. Это признание действительных чувств, которые сигнализируют о возможном. Тело предупреждает «подумай, друг, то, чего ты боишься, стоит ли риска, будет ли он оправдан». Тело словно дает команду разуму «будь разумнее». Да и, судите сами, люди, изобредшии науку «управление капиталом», тоже исходили из разумного – если выгода не превышает хотя бы вдвое проигрыш – от отношений стоит отказать, естественно финансовых, а то и втрое. В корне этой науки – естественное желание безопасности, то есть страх. Страх того, что потери не вернуться в будущем. И уверен, что приходом к этим правилам послужила череда потерь и… да, страх повторять потери…. И так ли плохи иные эмоции? Друзья, надеюсь, что уже заразил сомнением в этом. На мой взгляд, не может существовать плохих (негативных) эмоций, существуют события, которые вызывают эти эмоции. Именно события могут быть плохими. Сами же страдания – ответ на эти события. И избегание эмоций – получается, избегание союзников, не так ли? Конечно, круто быть «несгибаемым кременем» и показывать, как ты мужественно переносишь тяготы, не показывая слабины. Но – правда в том – мужество не в этом.
А в том – когда ты мужественно способен признать свою слабость и выразить свои запретные чувства. В само понятие «запретные чувства» напомню я вкладываю – когда-то наложенный родительский запрет на выражение тех или иных эмоций, и «пересилить» этот запрет требует большего мужества, чем следованию ему. Не имею право кого-либо судить, но … не стоит ли в бессознательном у того психолога родительский запрет на чувствование страха? Вы мне возразите, за 20 то лет он должен все был запреты обнаружить. Но я и не утверждал, я в этом эссе вообще ничего не утверждаю и не приглашаю согласиться, я просто размышляю…. Это эссе получилось длинное, и честно сказать, не чувствую, что раскрыл тему, думаю она перекочует в другие зарисовки, вероятно, и измениться, как всякая мысль живая способна к развитию. В этой же зарисовке я вас приглашал поразмыслить, что для нас значит – право быть человеком?
17.11.13
Обретая завершенность
… мне сейчас волнительна тема творчества, искусства. Убежден, психология творчества столь многогранна, что осветить этот бриллиант одним лучом вряд ли удастся, рассевания не избежать, как и не избежать односторонности вместе с противоречивостью взглядов, ибо творчество в своем корне, также как и духовность, – бесконечно разнообразно в своей причинности. На данный момент моей жизни, ко мне приходит понимание, что творчество ни часть существа человека, это сам человек, «человек-творческий» на ровне с разумным. Приходит понимание, что творчество – суть способа существования человека. Но в этом эссе я хотел бы поговорить о творчестве именно искусства. Я недавно задался вопросом, а так ли верна мысль, которой я и сам
Я не отказываюсь от этого утверждения, и сейчас расскажу, что и оно верное. Однако это – всего лишь одна грань, взгляд с одного ракурса. И еще бы мне хотелось, как-то «опровергнуть» одно стойкое утверждение… Почему беру в кавычке слово «опровергнуть»? Просто, как и говорил ранее, цель цикла – не утверждать, а поставить под сомнение нечто, что… возможно и верно, но с большей осознанностью бытия и понимаем этого. Утверждение таково, что «негативные» мысли в искусстве создают посыл к разрушительности как самого творческого человека, так и человека, который их принимает – зрителя, читателя… Якобы некие «плохие» мысли, воспетые в произведениях, например о суициде, «программируют» на уничтожение. Это не так, и в этом моя убежденность. Кстати моё заявление не беспочвенно. Кто хочет прочесть более глубокий и обстоятельный анализ, приглашаю к чтению Л.С Выговского «Психология творчества». Я же считаю, что исскуство не «программирует», а «распрограммирует» сознание. Вначале это эссе я хотел назвать «Поэт и лекарь», и хотел показать, какими могут быть чудотворными мастерами люди искусства. Но вернемся к утверждению – «искусство как средство непрямого, замещенного опыта». И это соответствует одной из истин. Что по сути такое – мечта и надежда? В этих словах противоречиво сочетается в себе и самое возвышенное и самое болезненное, они рождают и великие озарения и невыносимую тревогу. Какое же великое чудо – мир, насколько непостижимо он разен – поскольку одно может служить источником столько разных энергий: как мечта может служить источником героического или поэтического вдохновения, так и невыносимой тревоги и невроза, а то и сочетать в себе всё вместе. Как многомерна вселенная! Как она этим прекрасна!
Мечта – есть факт признание «плохости» в реальности, отсутствием счастья здесь-и-сейчас, но и факт признания воплощения возможности завтра. Счастливый человек не мечтает, он проживает осуществленную мечту. Увы, это такая редкость! Неудовлетворенность – вечный спутник странствий твоих, о человек! И в своем странствии ты часто берешь с собой книги, перо и краски, скажи, зачем? Ты долго искал осуществления мечт своих, ты должно быть на грани того, чтобы пасть духом и отдать душу всем разочарованиям? Однако ты берешь перо и…. проживаешь мечту свою там, в мире грез и сновидений наяву, ты избежал участи надобности завершить начатое в мире, ты закончил его там. Ты излечил свои страдания недостяжений, ты изверг как семя своё, которое томило твои чресла, и обрел освобождение, ты стал свободен для новых исканий. Да и тот, кто воззрел твои дела, излечился и от своих мечтаний бесплодных, прожив в созданном мире твоем неопределенность своих чувств… Знаете, меня поразила недавно одна мысль, прочитанная у отца Александра Меня, я дословно не могу привести, но суть такова: развитие и становление религий на протяжение всей истории человечества происходило по причине интуитивного желания восстановить связь и диалог разума с чувствами, связь и диалог с высшим чувствительным, обрести вновь понимание чувствительного, связь и диалог с Богом, утратив когда-то. Утратив умение понимать свои чувства и через них связь со вселенной. Парапсихологи всех времен, духовенство, поэты… это люди, интуиция которых ближе к истокам человека. В рамках эссе я не намерен обсуждать, насколько это истинно и насколько можно приблизиться к основам мироздания через «чтение чувств», и более того, отдаю себе отчет, что эта беглость обозначение темы нисколько не раскроет, а может напротив и навредить ей. Но в этих же рамках, если развивать мысль отца Александра, то человек интуитивно всегда искал способ диалог с чувственным. Надо признать, современному человеку чувства как таинственные иероглифы, время логики закрыло канал речи эмоций, увы. Облечь в форму выраженности смутное нечто – вот что искал человек всегда, понимать нечто, что живет в нем самом.
И это и движет человеком, найти диалог с чувственным и… да и с Богом. И нельзя отрицать, что в чувственном много разных энергий, и «плохих» и «хороших», и осуждать это – значит отвергать право на выбор вселенной, право на несовершенство, право быть человеком. И эти энергии движутся к завершению, к познанию их, к принятию их. Они просятся не к отвержению, но к осознанию. С прикосновением с тонким миром, суждено встретить «и ангелов и демонов» своей души, и в этом нет постыдного, в этом нет не искреннего, это подвиг духа. Человек, который пишет о суициде или убийстве, он осознает эти энергии в себе, он дает им шанс на катарсис, на завершение – он очистил себя от помыслов, удовлетворив их творчески. Он излечивает себя признанием себе, и более того, излечивает и читателя, взволнованного тем, что он прочел об этом. Ведь тронувшее не может быть не личным, что тронуло сердце – коснулось скрытого, манящего, желаемого и возможного. Осознание приходит с понимаем себя и устремлений, что «программировало» в тайне разум, впредь вышло прочувствием на свет…. Однако, это только одна грань. Неужели – суть творчества только в катарсисе и души?… развивая мысль отца Александра, думал я, нет не только в этом, ни только в том, чтобы приобресть опыт недоступный в реальности, но и в том, чтобы создать новый опыт. Новый опыт – как понимание чувственной стороны вселенной, диалога с непознанным и грядущем. Создать некую «дружелюбную» реальность, «предварительную» реальность, дабы затем этот опыт прожить в настоящей нам реальности. На том, к примеру, и стоит гештальттерапия. Что если искусство – не побег от реальности путем проживания опыта в «искусственном» мире, а приобретение этого опыта? Научение в мире искусства себя, как жить в мире материи? «Лаборатория жизни», или, боясь обесценить возвышенность сей мысли, «тренировочный лагерь»?.. Вот такая еще одна грань психологии искусства и бытия человека.
19.11.13
Боль
Боль… Человек приходит на свет через боль, в первые же минуты, покидая обитель материнского рая, он испытывает страдания. О! как это метафорично, человечество утратив высшую силу единства с вечностью, познало страдание, как познает дитя, рождаясь на свет. И всю жизнь человек проходит через боль. Не поэтому ли многие философские мировые и религиозные течения объявили, что мир – зло, благо – небытие? Практик воссев в позу лотоса, специальными дыхательными упражнениями «заставляет» свой мозг впрыскивать огромные дозы эндорфинов, подобно тому, как впрыскиваются оные в случае шоков, дабы «одурманить» и обмануть мозг, чтобы более не испытывать страданий. Или простукивают, продыхивают точки энергетических меридиан на теле своем, дабы не испытывать страхов, препятствующих на пути к успеху. Заставляют себя прибегать к двигательным упражнениям, гипнотически указав своему разуму, как нужно «управлять» своими «ненужными» эмоциями.