В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора

Уайтлок Анна

К марту состояние Елизаветы стало еще более тревожным. 9 марта Роберт Сесил писал Джорджу Николсону, посланнику королевы в Эдинбурге, что у Елизаветы «хороший аппетит, нет ни кашля, ни лихорадки, однако ее беспокоят жар в груди и сухость во рту и на языке, которые не дают ей спать, к ее большому беспокойству». Затем Сесил заверил Николсона, что, несмотря на это, Елизавета «ни разу не оставалась в постели, но все три дня гуляла в парке». [1317] Сесил далее написал подробный отчет сэру Джону Герберту, одному из Государственных секретарей.

1317

CP 92/18, цит. по: HMC Salisbury, XII, 667.

«Верно, что ее величество в последние восемь или девять дней страдает бессонницей, которая, как вам известно, всегда имела обыкновение увлажнять ее тело, и всякий раз, как она страдает бессонницей, она делается раздражительной. Продолжавшаяся восемь или девять дней бессонница лишила ее аппетита и иссушает тело… хотя у нее

нет болей ни в желудке, ни в голове, и она иногда спит днем, однако не могу не заметить: если такое состояние продлится многие месяцы, это не предвещает ничего, кроме большой слабости и истощения организма, которое трудно излечивается в старости». [1318]

1318

CP 183/148, цит. по: HMC Salisbury, XII, 668.

Еще в одном письме, посланном Энтони Риверсом в Венецию, утверждалось, что Елизавета «плохо спит по ночам, воздерживается от свежего воздуха днем и более обычного воздерживается от мяса, противится лечению и с подозрением относится к окружающим ее, считая всех недоброжелательными». [1319] Кроме того, Риверс писал Джакомо Крелето в Венецию: «[Королева сейчас] часто жалуется на нездоровье, которое ее как будто охватило внезапно; ее донимают головные боли, боль в костях и постоянно холодные ноги, помимо заметного ухудшения суждения и памяти, до такой степени, что она не в состоянии выслушивать докладов министров и сообщений о государственных делах, но радуется, когда ей читают старые «Кентерберийские рассказы», которые она слушает очень внимательно; в другое время она столь раздражительна и язвительна, что никто из ее совета, кроме секретаря, не смеет приближаться к ней». [1320]

1319

CSP Dom, 1601–1603, 301.

1320

Ibid., 298.

Де Бомон сообщал, что королева «последнее время очень мало спит и ест меньше обыкновенного. Хотя никаких страхов у нее нет, она много страдает от непрекращающегося беспокойства и от такого жара во рту и желудке, что вынуждена охлаждаться каждое мгновение, чтобы горящая желчь, которая ее угнетает, не душила ее… она до сих пор упрямо отказывается принимать что-либо предписанное врачами за время ее болезни». [1321]

9 марта наступила вторая годовщина казни графа Эссекса; печальные воспоминания усугубили «меланхолическое состояние» королевы. В тот же день анонимный корреспондент назвал Елизавету «бесконечно недовольной». Придворные обнаружили, что плохое настроение королевы заразительно, и Энтони Риверс писал, что «при дворе все в унынии». [1322]

1321

Raumer, Contributions, 456.

1322

CSP Dom, 1601–1603, 298.

Елизавета считала, что после смерти Эссекса «любовь к ней подданных значительно охладела». [1323] Леди Арабелла Стюарт воспользовалась случаем и призвала всех, кто любил Эссекса, перейти на ее сторону, утверждая, что ее жизни угрожает та же фракция, которая покончила с графом. [1324] Как писал Скарамелли, «хорошо известно, что это неожиданное событие сильно огорчило королеву, ибо она неожиданно ушла в себя, она, которая всегда хотела жить весело – особенно в последние годы ее жизни». Далее он писал: «…она так хочет, чтобы слухи о начавшемся брожении в стране не распространялись за ее пределы, что запретила выпускать из портов людей и письма, хотя, поняв, что уже поздно, она отменила свой запрет». [1325] Еще в одном письме, посланном в Венецию, описывается, как «все только и думают о том, что с нами будет потом». [1326]

1323

John Clapham, Elizabeth of England, 96.

1324

The Letters of Lady Arbella Stuart, ed. Sara Jayne Steen (Oxford, 1994), 158–175.

1325

CSP Ven, 1592–1603, 554.

1326

CSP Foreign, 1601–1603, 302.

Затем Елизавете как будто полегчало. 12 марта Роджер Мэннерс, граф Ратленд, писал брату: «…мы пережили трудное и тяжелое время из-за опасной болезни королевы, но теперь у нас зародилась надежда, потому что вчера ей стало немного лучше». [1327] Через три дня Уильям Кэмден отметил, что «бессонница ее величества теперь прошла, хотя бессонница в сочетании с воспалением в груди и ее упрямым нежеланием принимать лекарство в ее преклонные годы более чем

ужасали всех нас». [1328] Венецианский посол во Франции, Мартин Кавали, писал, что «королева Англии страдает воспалением и опухолью горла, обусловленными тем, что она засиживается допоздна. Ложась спать, она предчувствовала беду, что в первый день совершенно лишило ее аппетита, а на второй – сна; на протяжении двух дней она ничего не ела, однако отказывалась принимать лекарства. Она увидела на столе розовую воду и коринку и поела немного. После того как ей протерли лоб, она заснула. Когда она проснулась, нарыв у нее в горле прорвался, и ее камеристки встревожились, боясь, что кровь задушит ее или лопнет кровеносный сосуд». [1329]

1327

HMC Rutland, 387.

1328

Wright, Queen Elizabeth and her Times, II, 494.

1329

CSP Ven, 1592–1603, 563.

В депеше от 14 марта де Бомон подробно описывает, как «королеве три дня назад стало плохо; она долго лежала в холодном поту и ничего не говорила. Незадолго до того она сказала: «Я больше не хочу жить, но желаю умереть». Вчера и позавчера она начала спать и почувствовала себя лучше, испытав большое облегчение после того, как у нее прорвался небольшой нарыв в горле. Она не принимает никаких лекарств, а в постели пролежала всего два дня; до того она ни за что не желала лежать, из страха (как полагают некоторые) пророчества, согласно которому она умрет в постели. Кроме того, говорят, что она уже не в себе; однако это заблуждение; она лишь временами говорит немного бессвязно». [1330]

1330

Raumer, Contributions, 456–457.

За состоянием Елизаветы внимательно следили во всех странах Европы. 15 марта Ноэль де Карон, голландский посол, подробно описал посланнику Генеральных штатов в Париж «отток крови» в горле королевы, после чего она «была похожа на покойницу». [1331] Но де Карон заверил посланника, что, хотя Елизавета проболела две недели и «10 или 12 дней не спала», она начинает выздоравливать: «Последние три или четыре ночи она спит по четыре-пять часов; кроме того, она начинает есть и пить». [1332] Когда Роберт Сесил и Джон Уитгифт, архиепископ Кентерберийский, упав на колени, просили Елизавету есть и принимать лекарства, по сообщению де Карона, «она за то разгневалась на них и сказала, что сама лучше знает свою силу и сложение, чем они, и что она не в такой опасности, как они вообразили». [1333]

1331

CSP Dom, 1601–1603, 302.

1332

Ibid.

1333

Birch, Memoirs of the Reign of Queen Elizabeth, II, 507.

Через несколько дней ее состояние заметно ухудшилось. 18 марта секретарь Сесила писал: «Она очень больна, из-за чего членов [Тайного] совета вызвали в Ричмонд». [1334] Вызвали и королевских музыкантов, потому что, как считал де Бомон, «она хочет умереть весело, как и жила». Он ярко описал подробности ее состояния: «Королева уже очень истощена, и иногда, по два или три дня кряду, не произносит ни слова. Последние два дня она почти всегда держит палец во рту и сидит на подушках, не вставая и не ложась, с открытыми глазами и взглядом устремленным на пол. Ее долгая бессонница и отказ от еды истощили ее и без того слабое и изнуренное тело, вызвали жар в желудке, а также пересыхание всех жизненных соков в течение последних десяти или двенадцати дней». [1335]

1334

‘The Death of Queene Elizabeth’, см.: BL Cotton MS Titus C vii 57, l. 1.

1335

Raumer, Contributions, 457.

Советники Елизаветы начали готовиться к ее смерти и предприняли меры, чтобы предотвратить гражданскую войну из-за престолонаследия, которой они очень боялись. Джон Стоу сообщал, что, поскольку в марте королева «опасно заболела», «в лондонском Сити выставили караулы, установили охрану ворот, приказали всю ночь жечь фонари». [1336] 12 марта главный судья Попэм призывал Роберта Сесила укрепить Лондон, потому что «там собираются самые беспутные и опасные люди со всей Англии и при малейшей возможности отправятся туда». [1337]

1336

John Stow, A Summarie of the Chronicles of England (London, 1604), 439.

1337

CP 92/22.