В ритме времени. Кинематографический процесс сегодня
Шрифт:
эшелонах правительственной власти США, Японии, ряда
европейских стран, успехи национально-освободительных
движений и, конечно же, изменение соотношения сил на
мировой арене в пользу социализма. Возникший на этом
фоне в западном мире интерес к прошлому явился
специфической формой морально-психологической
«компенсации» тягот сегодняшнего дня, все более и более ставящих
под вопрос стабильность и само существование
буржуазного
«ретро» оказалась желанной панацеей для апологетов
отжившего строя и была поднята на щит и буржуазной
пропагандой и коммерцией.
Из аналогий исторического плана в этой связи, быть
может, уместно вспомнить и об известной попытке
идеализации феодального прошлого, к которой обратились
представители «реакционно-феодального социализма»,
идеологи отмирающей феодальной формации, пытавшиеся
противопоставить зарождению нового, тогда еще относительно
прогрессивного, буржуазного строя свою патриархальную
утопию, повернутую в прошлое, — тоже своего рода
«ретро». Времена, как гозорится, меняются, но принципиальная
схема культурного кризиса остается прежней.
Наконец, еще два немаловажных замечания.
Во-первых, далеко не всякий интерес к прошлому, к истории (в
частности, фильм на историческую тематику, действие
которого более или менее удалено от современности) следует
расценивать как проявление моды «ретро». Творчество
художника всегда незримыми нитями связывает его с
наследием культуры и искусства, с историческим прошлым, из
которого он нередко черпает сюжеты и характеры для
воплощения современного содержания. В противном случае
под условную рубрику «реакционное ретро» пришлось бы
занести и откровенно коммерческую кинокартину Кена
Рассела «Валентино» (о звезде кино 20-х годов) или мю-
34
зикл «Нью-Йорк, Нью-Йорк» (о расцвете джаза в 40-е
годы) и шедшую на наших экранах картину с несколько
ностальгическим, но, безусловно, демократическим
содержанием «Мы так любили друг друга» Этторе Сколы,
исполненную понимания социальных процессов и полную
сочувствия к людям, не сломленным буржуазным
правопорядком. Очевидно, прежде всего необходим конкретный
искусствоведческий и идейно-эстетический анализ тех или
иных художественных произведений, а не формальное
объединение их по принципу «историчности».
И во-вторых, само «ретро», оказывается, далеко не
однозначное явление. Преобладает здесь реакционная
буржуазно-апологетическая
культурно-идеологической тенденции. Она, вне всякого сомнения, сильна и в
целом господствует над всем «ретроискусством». Но в то
же время в русле «ретро» встречаются произведения, лишь
по внешним, формальным приметам входящие в эту
рубрику, но несущие элементы демократической и
гуманистической культуры.
Таким образом, «ретро» многогранно. В частности, в
кинематографе оно обусловило возникновение потока
кинопродукции, спекулирующей на массовом увлечении
«экзотическим» прошлым, но наряду с этим стало
специфической формой отражения современной' действительности,
своеобразным ответом художника на вопросы,
поставленные сегодняшним днем.
Этот парадокс отчетливо виден на примере вышедшего
в конце 60-х годов на западные киноэкраны фильма
Артура Пенна «Бонни и Клайд», который можно считать одним
из первых фильмов «ретро». В нем с некоторой долей
идеализации показаны юные гангстеры 30-х годов, которые
занялись бандитизмом потому, что были аутсайдерами,
чувствовали и остро переживали свое одиночество. Они не
«вписывались» в капиталистическое общество и поэтому
бунтовали против него, хотя и в анархических и
деструктивных формах. В то же время этот фильм перекидывал
мостик из прошлого, из времени «великой депрессии», в
современность, в эпоху бурных молодежных движений,
когда уже не одиночки, а тысячи молодых людей тоже не
«вписывались» в «общество потребления», но которые, в
отличие от героев А. Пенна, пришли к политическим
формам протеста. В то же время «Бонни и Клайд», этот
незаурядный по своим художественным качествам и
социальному содержанию фильм, породил «переворот» в модах
на одежду. Как справедливо отмечает французский критик
Жорж Декруа, «успех фильма повлиял на распростране-
2*
35
иие моды на старые автомобили, культ «великих
гангстеров», а также вынудил портных создать новый стиль
одежды, преобразивший всех женщин в одинаковых «бонни» с
обязательным беретом. Популярности этой моды
способствовала также известная песня Сержа Гинзберга,
подхваченная транзисторами и музыкальными автоматами»1.
Мода «ретро» двигалась по западному экрану,
разрастаясь, как снежный ком. Искусство и спекуляция, как это
всегда бывает в буржуазном киноделе, шли рядом.