В сказочной стране. Переживания и мечты во время путешествия по Кавказу (пер. Лютш)
Шрифт:
Такимъ же руководителемъ былъ для меня Бреде Кристенсенъ въ Париж. Онъ хотлъ научить меня по-французски. Если же ты знаешь по-французски, сказалъ онъ, то уже довольно легко научиться по-итальянски и по-испански. И того три прекрасныхъ языка, подумалъ я. А зная ихъ, и португальскій не будетъ представлять непреодолимыхъ трудностей, продолжалъ онъ, затмъ обнадежилъ меня даже научиться языку басковъ, чтобы подстрекнуть меня. Но. я никогда не смогъ выучиться по французски, а вмст съ тмъ, само собою разумется, пропала надежда и на прочіе языки. И не взирая на то, что Бреде Кристенсенъ и въ половину столько не потрудился, онъ состоитъ теперь профессоромъ египтологіи въ Лейден.
Спутники мои еще не вставали. Мы демъ по плоской луговин, перескаемъ болота, ржаныя поля. Здсь и тамъ раскинулся по равнин лиственный лсъ: березы да ольхи, совсмъ какъ дома, и птицы такія же на деревьяхъ. Въ каменоломн работаютъ кирками и заступами мужчины и женщины. Такъ вотъ они, славяне, думаю я, но не замчаю, чтобъ они держали себя иначе, чмъ германцы. Они также одты, какъ и мы, и такъ же прилежны, лишь въ теченіе нсколькихъ секундъ слдятъ они голубыми глазами за поздомъ, потомъ снова принимаются за работу. Мы прозжаемъ мимо кирпичнаго завода, гд какъ разъ раскладываютъ на солнц кирпичи для просушки. И здсь также неусыпно работаютъ люди, и я не вижу никакого надсмотрщика съ кнутомъ въ рукахъ.
Всюду страна далеко открывается намъ. Налво лсъ, тропинка извивается прямо въ чащу, и по ней идетъ человкъ. Есть что-то родное въ этой картин; я давно уже не былъ на родин, и съ радостью смотрю на нее. Тропинка наполовину заросла, и человкъ, идущій по ней, несетъ мшокъ на спин. Куда бы итти ему такъ рано утромъ? — думаю я; врно есть у него дло по ту сторону лса. Онъ шагаетъ мрно и покойно впередъ, скоро я теряю его изъ виду.
Снова обширная равнина, на которой пасется стадо. Пастухъ опирается на длинную палку и смотритъ намъ вслдъ, онъ одтъ въ овчину, несмотря на теплый дождь. Это старикъ, я смотрю ему прямо въ лицо и киваю ему съ площадки, но онъ не отвчаетъ на мой поклонъ. Человкъ этотъ, быть можетъ, счастливъ не мене насъ. Немного пищи, дв перемны платья, да святой образокъ, вотъ все, что ему нужно; а то маленькое право голоса, которое онъ иметъ въ деревн, наврядъ ли ему дороже всего на свт. Мн хотлось бы знать, подумаетъ ли онъ потомъ такъ же о путешественник, который какъ-то разъ кивалъ ему съ позда, какъ я сижу теперь и думаю о немъ.
Посл пятнадцатичасового пути спутники мои наконецъ встаютъ. Мы пріхали въ Москву.
II
Я могу сказать, что побывалъ въ четырехъ изъ пяти частей свта. Правда, я не проникалъ въ нихъ слишкомъ далеко, а въ Австраліи не былъ и вовсе, однако ноги мои изрядно постранствовали по свту, и я всего навидался, но никогда не видывалъ ничего хоть нсколько похожаго на Московскій Кремль. Я видалъ прекрасные города и нахожу Прагу и Будапештъ красивыми; но Москва сказочно хороша! Я слышалъ, какъ сами русскіе называли городъ Маскваа, — не знаю врно это, или нтъ.
У Спасскихъ воротъ кучеръ повернулся на козлахъ, снялъ шляпу и указалъ намъ, что и мы должны сдлать то же. Эта церемонія производится вслдствіе указа царя Алекся. Мы обнажили головы и видли, что и другіе пшіе и въ экипажахъ прозжали ворота безъ шляпъ; кучеръ прохалъ ихъ — и мы въ Кремл.
Въ Москв четыреста пятьдесятъ церквей и часовенъ, и когда звучатъ колокола на всхъ колокольняхъ, то воздухъ сотрясается надъ городомъ съ милліоннымъ населеніемъ. Съ высоты Кремля взоръ погружается внизъ въ цлое море великолпія. Я никогда и не думалъ, чтобы на свт существовалъ такой городъ: повсюду зеленые, красные и золотые купола и колокольни. Эта позолота и лазурь затмеваетъ все, о чемъ
Направо, передъ арсеналомъ, стоитъ «царь-пушка». Она напоминаетъ круглую утробу локомотива. Жерло ея иметъ какъ разъ метръ въ поперечник, а ядра для нея всятъ дв тысячи кило. Я читалъ, что ее гд-то употребляли, но подлинной ея исторіи не знаю; она помчена годомъ 1586-мъ. Москвитяне вели много войнъ и часто защищали свой святой городъ. Здсь же поодаль лежатъ на земл сотни завоеванныхъ пушекъ подл огромнаго колокола, называемаго «царемъ-колоколомъ»; вышиною онъ въ восемь метровъ, и человкъ двадцать могутъ помститься подъ нимъ.
На высшей точк Кремля стоитъ Успенскій соборъ, Церковь, собственно говоря, не велика, но она богаче всхъ церквей въ мір, изукрашена драгоцнными камнями. Здсь коронуются цари. Золото, серебро, драгоцнности повсюду, украшенія, мозаика покрываютъ стны отъ пола до самаго высокаго свода, сотни иконъ, изображеній патріарховъ, фигуръ Христа, потемнвшихъ отъ времени картинъ. Только на одномъ мст стны еще видно маленькое пустое мстечко, какъ разъ тамъ, гд всякій новый царь иметъ обыкновеніе вставлять крупный драгоцнный камень, въ качеств дара церкви. Маленькое пустое мстечко, ожидающее драгоцнныхъ камней отъ новыхъ царей. А подл на стн всевозможные камни: брилліантъ, сапфиръ, рубинъ.
Есть здсь также и пустяки, которые намъ показываетъ духовное лицо. Пока благочестивые москвичи стоятъ передъ различными алтарями и иконами и творятъ молитву, духовное лицо поясняетъ намъ, и не особенно пониженнымъ голосомъ, что вотъ это кончикъ рубашки Христа, а вотъ та странная вещица подъ стеклянной крышкой — гвоздь съ Его креста, вонъ тамъ, въ ящичк съ замкомъ, лоскутокъ отъ одежды Двы Маріи. Мы охотно удляемъ нчто служителю, равно какъ и нищимъ при вход, и выходимъ совершенно смущенные этой сказкой.
Я отнюдь не имю склонности преувеличивать. Возможно, что въ мои воспоминанія объ этой церкви вкрались ошибки, такъ какъ я не могъ длать замтокъ на мст, былъ смущенъ и подавленъ всми этими неслыханными драгоцнностями; но я вполн увренъ, что тамъ находится еще многое, о чемъ я не упомянулъ и даже, пожалуй, не видалъ. Сверкало во всхъ углахъ, а освщеніе было во многихъ мстахъ такъ слабо, что многія детали были для меня потеряны. Вся церковь одна сплошная, громадная драгоцнность. Преувеличенная отдлка ея впрочемъ не везд отличается изяществомъ, особенно крупные, безсмысленные камни царей на стн показались мн нелпыми и безвкусными. Позже, когда я увидлъ персіянъ съ однимъ единственнымъ драгоцннымъ камнемъ на шапк, это показалось мн гораздо красиве.
Мы видли памятникъ Пушкина, постили нсколько церквей, нсколько дворцовъ, сокровищницу, музеи, Третьяковскую галлерею. Мы поднимались на колокольню Ивана Великаго, четыреста пятьдесятъ лстничныхъ ступеней вверхъ, и смотрли внизъ на Москву. Лишь здсь можно составить понятіе о величин и несравненной красот этого города.
Но какъ же мала вселенная! Я нахожусь въ сердц Россіи, и въ одинъ прекрасный день встрчаю вновь на улиц капитана Тавастьерна.
Часъ отъзда назначенъ. Было бы напрасно теперь еще выпрашивать одинъ лишній денекъ; а все-таки здсь можно еще многое посмотрть. Самъ Мольтке нсколько смутился въ этомъ город; онъ пишетъ, что Москва — городъ, «который можно только въ мысляхъ представить себ, но никогда нельзя, не побывавъ здсь, увидть въ дйствительности». Говоря это, онъ какъ разъ стоялъ на колокольн Ивана Великаго…