В сумерках веры
Шрифт:
Следом за звуком пространство вокруг холодильника начало заполняться пробирающим холодом. Словно туман, он стелился сначала по полу, обволакивая ноги, неторопливо поднимаясь вверх.
— О, Трон… — Вздохнула Афелия, первая заглянувшая внутрь саркофага. — Госпожа…
Прежде чем я успел задать вопрос, в ноздри мне ударил знакомый запах благовоний, от которого тут же закружилась голова. Отвратительный аромат разврата окутывал тело женщины, мирно лежащей в голубоватом свечении холодильных систем.
Однако её внешний вид не вызывал благоговейного трепета, как должен
Не в силах оторвать взгляда, я как-то машинально ударил по кнопке закрытия саркофага. Приводы тихо завизжали, скрывая от глаз богохульную картину и запирая под собой искушающее зловоние.
Во рту пересохло, а разум будто забыл любые слова. Тогда я просто подошёл к Афелии и, схватив ту за плечо, начал оттаскивать к границе ограждённой зоны. Лишь спустя несколько минут шок от увиденного ослабел, позволяя мне сглотнуть. По щекам палатины текли слезы.
— Нам нужно поговорить с кардиналом, — хрипло прошептал я, не сводя глаз со скорбящего лица женщины. — И вы пойдете со мной.
Переведя дыхание, целестианка кивнула и смахнула влагу со щёк.
***
Восхождение в канцелярию главы епархии заняло почти час. Собор медленно пробуждался, заполняя свои коридоры послушниками, старшими сановниками и вереницами детей, ведомых на занятия.
Тишина и безмятежность сменились муравьиной суетой, имеющей характер некоего механизма. Над морем покрытых голов и шумом разговоров время от времени проносился колокольный звон.
Наконец, свернув к галереям, украшенным алым бархатом и картинами, среди золота столиков и подсвечников, мы оказались у дверей кардинала. Дневной свет, попадая в витражи, заполнял помещение причудливым свечением, отбрасывая на стены размытые очертания фигур на окнах.
— Госпожа? — Облачённая в боевой доспех Мираэль возникла перед нами неожиданно, словно выйдя из рядов редких манекенов, укрытых в узорчатую декоративную броню. — Что вы здесь делаете?
— Сестра, — голос палатины стал по-матерински проникновенным. Сблизившись со своей подчинённой, женщина попыталась обнять её, но девушка ловко увернулась.
— Что произошло? — Спросила младшая воительница возбуждённым голосом, покрепче сжимая инкрустированный золотом церемониальный болтер.
— Богохульство… ужасное надругательство, — казалось, будто Афелии не хватает воздуха и каждое слово вырывалось из её уст словно кашель. — Мы должны увидеть его преосвященство, Мираэль.
Упоминание кардинала заставило девушку встрепенуться, вызывая характерный скрип приводов брони.
— Его преосвященство сейчас очень занят, госпожа, — взволнованно начала воительница, виновато наклоняя укрытую шлемом голову. — Вы же знаете, что завтра будет важный день. Господин Анку готовит ритуалы и речи для отпеваний!
— Я знаю, сестра, — Афелия вновь попыталась коснуться плеча девушки, но одёрнула себя. — Но это очень важно. Нам необходимо пройти.
Что-то неуловимое
— Боюсь, что это невозможно, госпожа, — голос из-за шлема зазвучал строже, но сохранял в себе нотки некоего благоговения. — Наш повелитель занят делом Императора, а потому мы не смеем тревожить его.
— Мы тоже здесь не ради забавы, сестра, — теперь уже в дело вступил я, доставая инсигнию. — Пропусти нас, или я расценю твою непокорность как противодействие агенту Трона.
Для острастки я отстегнул фиксатор на кобуре, демонстрируя серьезность намерений. "Инферно" патроны может и не пробьют доспех, но вполне могут сварить наглую девчонку. Щелчок кнопочного замка разнёсся по коридору, подчёркивая возникшую напряжённую тишину.
— Госпожа, боюсь вы слишком сильно поддались влиянию этого чужака, — казалось, будто стражница проигнорировала мои слова. — Как я говорила, ему плевать на наши обычаи. Им движет лишь желание показать свою власть всем иным благочестивым слугам Императора.
Каждое слово отдавалось дрожью в голосе девушки, истово верующей в свои убеждения.
— Кардинал выбрал меня не только для защиты своей особы. О нет! Я щит веры и карающий меч для всякого, кто ставит себя выше нашего Повелителя!
В какой-то момент мне показалось, что она выстрелит. Переполняющий девушку приступ экзальтации можно было уже разглядеть невооруженным глазом. Даже доспех не мог скрыть дрожи, сковывающей её тело.
Дело приобретало скверный оборот, и я опасался, что действительно придется применить оружие. Другой вопрос — успею ли я избежать выстрела по себе? Ноги сами собой напружинились, а торс слегка наклонился вправо, чтобы в случае неудачи лишиться только руки…
Но в последнюю секунду, когда нависшее напряжение грозилось вот-вот разразиться громом, дверь за спиной девушки со скрипом отворилась.
— Мираэль? Что за шум здесь творится? — Послышался добродушный голос кардинала, выглядывающего из полумрака и глядящего на нас. — Моя палатина, инквизитор, вы явились с чем-то важным?
— Очень, — злобно отрезал я, застёгивая кобуру и делая шаг вперед в обход застывшей стражницы.
Оставив обезумевшую за спиной, мы с Афелией переступили порог канцелярии.
Тяжёлые чёрные портьеры не давали солнечным лучам пробиться в комнату, защищая царящий полумрак. Единственным источником света была лишь настольная лампа, бросающая искрящиеся блики на золотую и серебряную утварь.
Кардинал вернулся к столу и опустился в роскошное резное кресло, скрипящее под ним своими кожаными подушками. Я ожидал увидеть пергаменты и чернильницу, но вместо этого в воздухе у спинки парил сервочереп с автоматическим пюпитром. Вооружённый сразу четырьмя автоперьями, он терпеливо ждал, когда кардинал продолжит монолог, чтобы записать каждое слово. Тем временем под потолком хлопали крыльями херувимы, в маленьких ручках держащие тубусы, украшенные печатями различных сановников соборного холма. То и дело эти малыши влетали в помещение через особое отверстие в стене, оставляли послание и убирались прочь, или же наоборот, принимали новое из рук кардинала.