В сумерках веры

Луценко Евгений

Та легкость, с которой я забыл случившееся, поразила меня самого, отбросив на спинку кресла. Всё это время целестианка молча наблюдала за сменой выражения на моем лице.

Возможно, она хотела произнести какие-то слова утешения, но не могла подобрать их. Или наоборот — хотела продолжить упреки, но боялась моей реакции. Хотелось верить, что не только страх и авторитет моих полномочий удерживают Афелию.

Но сталкиваясь с её строгими глазами, я всё больше в этом сомневался.

Спустя несколько минут, её рука осторожно

легла мне на плечо, а мягкий голос наполнил напряжённый воздух:

— Когда мы вернемся, вы обязаны исповедаться, Иероним. Если вы боитесь, то я могу лично принять ваше откровение.

***

Лихтер спасательной команды прибыл спустя час. Это был пузатый зверь, выкрашенный в белый цвет с оранжевыми линиями. На носу, под самой кабиной, располагались многосуставчатые манипуляторы, которыми, видимо, предполагалось проводить извлечение застрявшего флаера.

Как только челнок приземлился, из него высыпал целый десяток человек, включая людей, похожих на техножрецов, и бригаду врачей. Подобное внимание я списал на особый сигнал, посланный при помощи инсигнии.

Пока медики осматривали наши раны внутри лихтера, остальная часть прибывших загоняла внутрь флаер. Переднюю часть корпуса покрывали вмятины, а маневровые сопла оказались значительно покорёжены. Кто-то из бригады заметил, что нам повезло не разбиться насмерть.

После всех приготовлений, нас вернули в Санктинус. Зимнее солнце неторопливо поднималось над городом, окрашивая небо в рыжеватые оттенки.

— Любезно с их стороны подбросить нас до вершины, — произнесла Афелия, провожая взглядом удаляющийся челнок, чья фигура мелькала среди церковных шпилей.

— Думаю, они просто решили угодить Инквизиции, только и всего, — угрюмо пояснил я, зайдя на хрустящий снежный наст, окружающий обожжённое посадочное поле. — Пожалуй, сестра, нам стоит вернуться в морг. Мой ученик заслужил покой.

Воительница мрачно кивнула и повела меня вглубь храмового холма.

Раннее утро встретило нас пустеющими коридорами, где среди колонн блуждали одинокие обходчики и сервиторы, проносящие курильницы с ладаном и пряностями. Иногда, на более низких уровнях, встречались священники, возвращавшиеся из келий для ночных молитв. На их морщинистых лицах смешивалось благоговение и усталость.

Наконец мы добрались до того самого коридора с тяжёлой стальной дверью. В прошлый раз я не заметил символов смерти, украшавших чёрную поверхность вместе с классическими двуглавыми орлами.

Впрочем, от внимательного рассмотрения барельефов меня отвлёк тёмный багровый след, пятнавший стену слева от портала. Несмотря на старания, оттереть кровь окончательно не удалось. Как наяву я увидел опрокинутый безголовый труп в церемониальных доспехах, под которым медленно разрасталась алая лужа.

— Хильвинд? — Голос Афелии заставил меня отвлечься.

Целестианка

стояла рядом со вторым стражем, который отчаянно старался скрыть страх. Но блестящие глаза выдавали его. Мужчина стоял навытяжку, тратя все силы на то, чтобы не дрожать. Он даже не поприветствовал воительницу, смиренно принимая на себя её гнев и ожидая приказа.

— Нам нужно пройти, — коротко бросила возмущенная женщина, продолжая стоять между мной и стражем.

Возможно, таким образом она хотела показать свое покровительство.

— К… конечно, госпожа, — больше похожий на деревянную куклу, страж коротко поклонился и повернулся лицом к двери, чтобы мы не видели, как дрожащие руки перебирают связку ключей.

Спустя минуту коридор наполнился звучным щелчком, тут же сменившимся тяжёлым грохотом отпирающих механизмов. Дверь провалилась в темноту, уступая место смердящей прохладе. У соседней стены Афелия взяла висевший переносной светильник, и мы вместе шагнули в сумрак.

Впрочем, на этот раз морг оказался более освещённым, а по полу раскидали свежие силовые кабеля и трубы, под которыми иногда собирались маленькие лужицы хладогена. Даже в царящем холоде от них исходил пар из-за слишком низкой температуры.

Под сводами потолков разносилось заунывное пение, и из-за колонн иногда возникали фигуры в чёрных балахонах, размахивающие курильницами с чем-то, что пахло почти так же отвратительно, как и замороженные трупы.

Глядя на всё это, меня посетило опасение, что, возможно, вопреки моим требованиям, священники всё прибрали. Но стоило только оказаться рядом с местом схватки, как я оказался приятно удивлён. Впрочем, слово «приятно» вряд ли было подходящим.

Ближайшие колонны обвязали алыми лентами, чтобы оградить проход, а посреди дорожки между саркофагами стояла кушетка.

Стоило только взглянуть на укрытое полупрозрачным саваном тело на ней, как к горлу подступил комок, а пальцы свело судорогой. Мысленно прочитав краткий стих успокоения, я зашёл в огороженную зону. Афелия поставила люминосферу на ближайший холодильник и так же пролезла под лентой.

Прежде чем осматривать тело, я опустился на четвереньки и начал разглядывать повреждённые крио-камеры. На трупах, что безмятежно лежали внутри, виднелись опалины от попаданий из лазерного пистолета Себастьяна. Однако на самих разрушенных гробах следов выстрелов не было.

— Хальвинд, — я обернулся к Афелии, которая нашла несколько тёмных пятен на камне колонны. Закоптившиеся и слегка подплавленные, они точно являлись следствием воздействия концентрированного луча.

— С кем же ты дрался, Бас… — Тихо прошептал я, осматриваясь вокруг. Пол в центре устилали камешки и какие-то металлические осколки. Болты, скобы и даже куски гофрированных шлангов. Тогда мой взгляд устремился наверх.

Себастьян попал в морг через вентиляцию и, находясь в ней, столкнулся с противником.