В сумерках веры
Шрифт:
Оглядевшись, я обнаружил кушетку стоящей у самого люка крематора, будто бы её аккуратно пододвинули для дальнейшего перекладывания тела. Над стальной же рамой дверцы красовалась характерная отметина от выстрела и след копоти, оставленный погасшим пламенем, не сумевшим зацепиться за каменные стены.
Чем дольше мои глаза жадно впитывали реальность, тем сильнее нарастала тревога внутри сознания, пускающая в глубине страх перед осознанием неправильности происходящего. Неужели не было никакой борьбы? Я просто сжёг тело,
Дрожащая рука потянулась к вороту пальто, который как обычно был расстегнут лишь на одну пуговицу. Ремень кобуры тоже обхватывал ребра так, что натирал застарелые мозоли даже сквозь одежду.
Сердце было готово вновь сорваться в безумный ритм, но неожиданно вовремя в ухе послышался сигнал вызова.
— Иероним… — Голос Августа звучал с мягкостью, которую оказывали смертельно больным. — Всё готово для…для Себастьяна. Если ты…
— Я готов, — сглотнул я застрявший в горле комок и попытался подняться.
— Ох… тогда подходи к святилищу осколка, оттуда мы доберёмся вместе.
— Хорошо…
Похоже, что церемонарий оказался так растроган, что не обращал ни на что внимания и просто отключился. Должен сказать, что этим он оказал мне услугу.
Встав на ноги, я стянул с лица магнокуляр и убрал его в карман пальто вместе с инфопланшетом, мирно лежащем на каменном столе вдоль стены. После этого негнущиеся ноги понесли меня прочь. Мимо безлюдного морга и ледяных саркофагов, мимо молчаливого старика, провожающего меня каким-то странным взглядом, будто бы он ожидал, что я всё-таки застрелился…
***
Колокола отбивали погребальную песнь, когда четверо братьев-мортус принесли гроб из чёрного дерева, прожилки которого были настолько белыми, что будто бы сияли в темноте. Ледяной ветер раскачивал факела, отчего казалось, что тени на стенах танцуют.
Небольшая процессия, будто бы заговорщицки собралась у статуи Императора-скорбящего. Каменный колосс наполовину выглядывал из западной стены Собора, склонив скрытую капюшоном голову к воткнутому в землю мечу.
На этот раз место хора занимал беснующийся ураган, в последний путь провожая моего дознавателя. Из-за наступившей метели гроб решили закрыть, но я всё-таки успел вернуть юноше его лазерный пистолет и теперь представлял его безмятежное лицо.
Каждый шаг мортусов по припорошенным снегом камням отдавался в груди ударом. Мрачный набат сотрясал тело. Наконец гроб опустили в приготовленную заранее яму. Рыжий свет блестел на кирках и паяльниках, разложенных у небольшой кучи мёрзлой земли.
По мере того, как Себастьян скрывался от моего взора, внутри меня нарастала пустота, леденящая душу сильнее, чем арктический холод Спеси. Кулаки самовольно сжимались, скрипя перчатками, а зубы скрежетали, грозясь расколоться. Единственное, чего я сейчас желал больше всего
Тяжёлый удар послышался из ямы, и братья-мортус отошли от краев. Дело было сделано. Чёрные фигуры встали позади могилы, словно безмолвные стажи ожидающие, когда им позволят закопать мертвеца.
Стоявший рядом кардинал молча позвал меня, протянув руку. Помедлив секунду, я повиновался, принимая в ладонь кусочек пергамента.
— Aut vincere, aut mori, — произнес я на высоком готике и запалил послание.
Слишком тяжёлый для ветра, пылающий пергамент упал вниз. Я стоял на краю до тех пор, пока темнота могилы не поглотила тлеющий прах, после чего развернулся и зашагал по каменной тропе подальше.
Никто не окликнул меня, чтобы остановить.
***
Глубокая ночь и яростная метель прогнали с улиц всякого, кроме меня. Холод не беспокоил тело, ведь внутри него теплилась пара литров премиального джойлика, и ещё литр бурлил внутри бутылки в руке.
Петляющие улицы, неизвестные высокие здания и мелькающие над головой редкие флаеры. Всё это смешалось в искрящееся пятно, вздрагивающее при каждом неверном шаге. Впервые за последние десять лет мои мысли оказались абсолютно пусты или же настолько суетливы, что мой опьянённый разум не мог поймать хотя бы одну.
Кажется, несколько раз в ухе пищал вокс, будто бы пытаясь вернуть меня в реальность. Но тщетно.
Спустя несколько часов плутания, я оказался на пешеходной эстакаде где-то среди жилых шпилей. Прохожих не было вовсе, но дирижабли Министорума продолжали парить над городом, освещая мрачную обыденность яркой гололитической агитацией.
Сначала послышался громогласный гул, похожий на далекий звон, привлекающий внимание к громадине в небе, а следом сам воздух заискрился, обретая формы, схожие с листками, расклеенными на нижних уровнях трущоб.
Это был Император. Настоящий гигант в золотых доспехах, лицо которого укрывал ореол света. Но в этот раз он не улыбался и не протягивал руку, проявляя милосердие. В невидимом взгляде Повелителя Человечества я ощущал осуждение, способное поставить меня на колени. А указательный палец, скрытый под изящным и смертоносным доспехом, грозился нанизать меня на силовой коготь.
«А ты готов умереть за Императора?» — Гласила фраза, расчерчивающая небо вместе с изображением Бога.
Будто бы насмехаясь над одним из своих самых верных слуг.
Глава 10
Не помню, каким образом мне удалось добраться до отеля, однако даже глубокой ночью Икар излучал свою жизнерадостность, затаскивая пьяное тело в атриум особняка. Всё это время сервитор возбуждённо о чём-то говорил, попутно не забывая пожурить меня за такое безответственное поведение.