В суровом Баренцевом
Шрифт:
— Каждой установке выпустить полный магазин. Командуйте! — приказал мне Рябченко.
Та–та–та! — разнеслось по кораблю. Огненные трассы прочертили небо. И снова тишина. Зазвонил телефон:
— Все четыре «эрликона» задачу выполнили. Заеданий не было! — прозвучал в трубке голос старшины 2–й статьи Сегиня.
Весь день эсминец «утюжил» полигон, меняя ход, режим работы главных машин. Экипаж действовал четко и уверенно. Помнится, обнаружилось, что стал греться подшипник циркуляционного насоса. Командир второй машины старшина 2–й статьи Виктор Рыбченко быстро принял нужное решение: остановил насос, заменил подшипник, и насос вновь оказался в строю. Нужды во вмешательстве английских
А однажды даже произошел курьез.
В третьем котле лопнуло водомерное стекло, помещение стало быстро заполняться паром. Английский «опекун» вместо того, чтобы предложить помощь, в испуге метнулся по трапу к люку, ведущему на верхнюю палубу. Стоявший на вахте у котла старший краснофлотец Дмитрий Хвостиков не растерялся, отсоединил водомерную колонку от парового коллектора. Поступление пара в котельное прекратилось.
В этом контрольном выходе была проверена исправность всех механизмов, систем и части огневых средств. Пушки же и кормовые бомбометы в реке испытывать было нельзя.
Командующий Отрядом остался доволен действиями экипажа. Но опытный глаз моряка заметил и неполадки в организации службы, в работе некоторых устройств. Ряд недочетов обнаружили старшины и офицеры.
Покидая корабль, вице–адмирал Левченко сказал:
— Даю вам, Рябченко, две недели на устранение всех недостатков.
Тренировки, частные учения и тревоги заполняли теперь все дни целиком, и время пошло быстрее. Все же мысли о заветном дне, когда на гафеле будет поднят родной бело–голубой краснозвездный флаг, нас не покидали. Наконец, он наступил, этот день.
Накануне его в журнале эсминца «Живучий» появилась запись: «16 июля 1944 года в порядке подготовки к подъему флага проведены беседы с агитаторами, партийным активом и личным составом о Военно–морском флаге Советского Союза». Тот воскресный день запомнился хорошо. Подъем флага проводился сразу на шести эсминцах. «Живучий» стоял третьим в «Альберт–доке». Справа по борту — «Жгучий», слева — «Дерзкий» и «Достойный». Два других эсминца — «Жаркий» и «Деятельный» — у нас по корме. На «Жестком» и «Доблестном» еще продолжался ремонт, подъем флага на них планировался на 1 августа.
На правом шкафуте [29] , баке и юте выстроились советские экипажи. На левом шкафуте — английские моряки в «гофрированных» [30] брюках.
На торжественную церемонию — подъем советского Военно–морского флага — прибыли посол Советского Союза в Англии Гусев, глава военной миссии вице–адмирал [31] Харламов, вице–адмирал Левченко, английский контр–адмирал Максвелл, мэр Ньюкасла, члены и сотрудники военной миссии, английские офицеры.
29
Шкафут — часть верхней палубы корабля от фок–мачты или боевой рубки до грот–мачты или кормовой рубки включительно.
30
Английские матросы брюки гладят не вдоль длины, а поперек, в результате образуются «гофры».
31
Н. М. Харламову это звание было присвоено незадолго перед описываемым событием.
Первым выступил командующий военно–морским округом Максвелл. Он сказал: «По поручению Британского адмиралтейства с большим удовлетворением передаю корабли доблестному
Ровно в 12 дня под звуки британского гимна был спущен королевский флаг, а еще через минуту оркестр исполнил гимн Советского Союза. Едва умолкли звуки гимна, по радиотрансляции раздался голос начальника штаба отдельного дивизиона эсминцев капитана 3–го ранга Гордеева:
— Военно–морской флаг Союза ССР и гюйс поднять!
На «Живучем» Военно–морской флаг поднимал старпом Проничкин, гюйс — командир артиллерийской боевой части Лисовский.
Радостью сияли лица наших моряков, когда на гафеле все выше и выше поднимался Военно–морской флаг нашей Родины. После церемонии подъема флага состоялся праздничный обед. Советские моряки с истинно русским радушием, теперь уже как полновластные хозяева корабля, принимали английских гостей. Недостатка в тостах не было. Один из них мне особенно запомнился. Его произнес англичанин Лндикольт:
— В колоколе «Ричмонда» я крестил младшую дочь. Это по английскому преданию приносит счастье. Поднимаю тост за непотопляемость эсминца «Лаивли» [32] .
Тост чиф–инженера всем понравился. Потом были тосты за разгром германского фашизма, за послевоенную дружбу.
Мэр Ньюкасла (фамилию его я теперь не помню) после нескольких тостов пришел в довольно «веселое» состояние. Кто-то из его соотечественников пытался уговорить его больше не пить, на что мэр. улыбаясь добродушно, ответил: «Мне нечего терять, кроме этой цепи», — и коснулся правой рукой массивной золотой цепи, висевшей у него на шее как символ власти.
32
Лапвли (англ.) — живой. Англичане не могли выговорить «Живучий», поэтому эсминец называли в английском переволе.
Когда обед закончился, все высыпали на причал. Духовой оркестр уже наигрывал популярную в Англии мелодию «На Пикадилли». Кое-кто не выдержал и начал приплясывать. Очень хорошо запомнился мне такой эпизод. К группе советских моряков подошел улыбающийся Николаи Михайлович Харламов, одетый в парадную форму. Словно по команде, несколько краснофлотцев подхватили вице–адмирала на руки и от избытка чувств начали подбрасывать вверх. Это получилось как-то стихийно, неожиданно для всех.
Потом, опустив на землю улыбающегося Харламова, краснофлотцы окружили капитана 1–го ранга Фокина с теми же намерениями. Но Виталий Алексеевич разгадал их замысел и успел увернуться. Англичане все это видели и были шокированы «дерзостью» русских матросов. В английском флоте матрос не имеет права даже войти в коридор помещения, где живут офицеры, не говоря уже о каюте, а чтобы «качать» старшего по званию, — этого они не могли понять.
С интересом встретили англичане и выступление краснофлотской самодеятельности эсминца «Дерзкий».
— Вы привезли с собой не только инженеров, но и артистов! — восклицали они.
После торжеств начались будни. Нам дали один месяц на отработку курсовых и огневых задач. Боевую подготовку предстояло проводить в незнакомых условиях — западнее Оркнейских островов (вблизи английской военно–морской базы Скапа–Флоу). За этот месяц мы должны были отточить боевое мастерство каждого моряка, добиться безукоризненной слаженности экипажа в целом. Впереди были многочисленные стрельбы на полигонах, дневные учения и ночные «авралы» на рейде. Впереди была большая работа.