В те дни на Востоке
Шрифт:
Глава восемнадцатая
Хотя Померанцев и говорил, что по-настоящему возьмется за работу, но в действительности большого рвения к ней не проявлял: старался окончить занятия и уйти к себе в землянку.
Приняв свой старый взвод, он в первые же дни столкнулся с Шумиловым. Началось с того, что лейтенант стал отчитывать бойцов за медленное построение.
– Разболтались! Теперь я возьмусь за вас! Шумилов не удержался от реплики:
– Давно уже беретесь, только взяться
– Разгильдяй! За пререкание – три наряда вне очереди! Вавилов с Даниловым тоже недолюбливали Померанцева, Как-то они встали в строй со слабо затянутыми ремнями. Командир взвода высмеял их.
– Пряжки-то на боку. Эх вы, рязанцы кособрюхие! Не зря, говорят, мешком солнышко ловили, блинами стены конопатили.
Не нравились бойцам и занятия, которые проводил Померанцев. Готовился он наспех, абы с рук сошло. Нередко оставлял за себя сержантов, а сам уходил домой.
– Снова изучаем СВТ, – смеялись солдаты.
Вскоре это дошло до Арышева. Анатолий решил проверить, так ли это. Придя однажды на занятия, он не застал Померанцева. Вместо тактической подготовки бойцы рассказывали анекдоты.
Неудобно было Арышеву выслушивать шуточки, отпускаемые в адрес офицера. Даже пришлось кое в чем защищать его. Но в душе Анатолий ругал Ивана. Прав был Миронов. Человек обленился, не хочет честно работать. Думает, что ему все с рук сойдет.
После занятий Арышев пригласил Померанцева в канцелярию, Иван зашел и, опускаясь на стул, начал рассказывать анекдот.
– Солдат пишет матери: «Получил два наряда». А та не поняла, отвечает: «Куда тебе, сынок, два. Вышли нам один».
– Перестань! – строго оборвал его Арышев. – Чем у тебя взвод сегодня занимался?
– Согласно расписанию, тактической подготовкой, – ничего не подозревая, ответил Иван.
– Это точно?
Померанцев сделал удивленную гримасу.
– Почему такое недоверие? Я могу обидеться.
– А ты был на занятиях?
В глазах Арышева Померанцев заметил недобрую усмешку. И вмиг понял – проверял.
– Ну что ты меня испытываешь? Не был я сегодня на занятиях. Сержанту поручал.
– А кто разрешил? – щеки Анатолия налились краской. Голос стал холодным. – Удивляюсь, как можно бездельничать! Время-то какое – в любую минуту могут скомандовать: «В бой!» А ты еще и солдат своих как следует не знаешь.
Иван морщился, как от зубной боли.
– Не понимаю, стоит ли из-за каких-то пустяков портить дружбу. Это еще больше возмутило Арышева.
– Мы говорим не о пустяках, а о твоих недостатках в работе. Сколько раз ты уходил с занятий, оставлял взвод?
– Не считал, – раздраженно буркнул Померанцев
– Значит, не считаешь себя виноватым и так будешь делать впредь. Правильно я понял?
Померанцев не отвечал. Лицо его словно окаменело, только усики беспокойно шевелились.
– Что молчишь?
Померанцев окинул Арышева неприязненным взглядом.
– У тебя все? – спросил он, вставая. Арышев вспыхнул.
– Нет, не все. За срыв тактических занятий объявляю выговор.
– Спасибо, землячок! – ехидно поклонился Померанцев и вышел. В сердце его кипела злоба. «Подумаешь, честняга! Мораль читает. А то я без него не знаю, как надо работать».
Вернувшись в землянку, он выпил. Когда с работы пришла Евгения, Иван уже основательно захмелел.
– Ой, ну почему меня не дождался? – обиделась она.
– Жизнь, Шурочка, заставила. – Он встал со стула. Заложив руки в карманы, прошелся по землянке.
– Опять какая-нибудь неприятность?
– Да этот кретин, Арышев, начал свою власть показывать. Выговор влепил за то, что я рано ухожу с работы. А что, я должен ночевать в казарме? Ему не хрена делать дома, а у меня жена.
Евгения слушала, собирая на стол, и радовалась его служебным неудачам. Кажется, он зашел в тупик. Теперь его можно затянуть в свои сети.
– Вообще-то, Ванечка, дела у тебя незавидные.
– Ты думаешь, что я больше не поднимусь?
– Трудно будет. Арышев скрутит тебя в бараний рог.
– Это мы еще посмотрим, кто кого скрутит! – Померанцев сел за стол, набулькал в стакан ей и себе, разбавил водой. – Давай выпьем по одной, на том свете нет такой.
Они чокнулись и выпили. Иван было взял гитару, но, потренькав, отложил.
– Иди ко мне, Шурочка.
Она холодно смотрела на него, казалась далекой, недосягаемой. Глубокий вырез цветного халата открывал ее высокую грудь. Он обнял ее.
Евгения не упиралась: сегодня ей нужно было ублажать его прихоти. Сегодня она должна открыться. Он посадил ее на колени, обнял.
– Только ты можешь понять и посочувствовать мне. А остальные все – гады! Как я ненавижу их! Когда-нибудь я им…
Ей надоело слушать. Она встала и прошлась по землянке.
– Ваня, ты устал. Ложись спать.
Евгения быстро приготовила постель. Иван разделся и лег.
«С чего же начать? – раздумывала она. – А может, отложить? Вдруг он заартачится? Но другого такого случая может не быть. Сегодня он, как никогда, ожесточен и ждет сочувствия, поддержки, совета».