В тени богов. Императоры в мировой истории
Шрифт:
Существовавшие ограничения усугубляли колоссальные сложности, с которыми Карл V сталкивался при управлении империей. Как и любой другой император, он вынужден был править огромными территориями и разными народами, а также защищать весьма протяженные границы своего государства. Даже в Европе его империя была сильно рассредоточена и не имела столицы. Чтобы разрешать один кризис за другим, Карл сновал между Испанией, Нидерландами, Италией и Священной Римской империей. В тот период и в той культуре личное присутствие монарха в разгар кризиса часто имело принципиальное значение, если возникала необходимость мобилизовать ресурсы, принять меры, умаслить гордых аристократов и подавить оппозицию.
Двумя величайшими противниками Карла были Франция и Османская империя, которые порой объединяли свои морские и сухопутные силы, чтобы противостоять ему в Средиземноморье. В сравнении с Испанией во Франции было вдвое больше населения и еще больше ресурсов и доходов. В правление Карла американского золота и серебра еще не хватало для того, чтобы сравнять силы. В дополнение к этому Франция была стратегически хорошо расположена между двумя богатейшими и важнейшими регионами
В эту эпоху цена войны резко возросла. Армии стали гораздо более многочисленными. Подготовка и координация копейщиков, пехоты с огнестрельным оружием, кавалерии и артиллерии требовала навыка и опыта. Войны шли почти без остановки, и спрос на услуги наемников был высок. Но главное, что в этот период военные технологии в Европе начали развиваться быстрее, чем в остальном мире. Двумя главными сферами, в которых Европа шла в авангарде, были строительство практически неприступных крепостей с бастионной системой укреплений и специализированных военных судов, способных производить мощные артиллерийские залпы. И крепости, и суда были чрезвычайно дороги, однако их сооружение нередко создавало полезную экономическую активность. Поскольку правителям приходилось повышать налоги для своих подданных, в обществе неизбежно усиливались политические трения. Именно Габсбурги привели Европу в положение, когда она сначала взяла у банкиров в долг огромные суммы под чудовищные проценты, а затем объявила о своем банкротстве.
Вскоре сложился порочный круг. Для осады неприступных крепостей, построенных в Новое время, требовались большие армии и мощные орудия. В связи с этим войны затягивались. Добиваться окончательной победы и завоевывать территории стало сложнее. Длительность военного сезона всегда определялась климатом, но теперь ее ограничивали и финансовые соображения. Плоды убедительных, казалось бы, побед на поле боя порой ускользали из рук, когда рассыпались наемные армии, не получившие вознаграждения. В 1527 году наемники Карла не увидели жалованья и разграбили Рим, погибли восемь тысяч мирных жителей, а репутация императора оказалась подорвана. В 1576 году солдаты Филиппа II остались без денег, подняли бунт в Нидерландах и на время сплотили против Габсбургов все местное население. Чтобы противостоять османам и англо-голланд-цам, Карлу V и Филиппу II приходилось вести войну на море, хотя в первые десятилетия кампании с парусными флотами были сопряжены с немалым числом опасностей и проблем. Так, в 1540 году шторма помешали Карлу напасть на Алжир, а в 1590-х и в 1601-м атлантические ветра, течения и бури предотвратили потенциально весьма опасное испанское вторжение в Ирландию. Вдобавок к тому времени Европа начала входить в Малый ледниковый период, который принес с собой нищету и политическую нестабильность XVII века. Иными словами, препятствий и проблем, с которыми сталкивался любой правитель, пытавшийся распространить свою власть на весь европейский континент, было не перечесть16.
Если посмотреть на все правление Габсбургов с момента принятия власти Карлом V (королем Испании с 1516 года и императором Священной Римской империи с 1519 года) до окончания Тридцатилетней войны в 1648 году, можно, пожалуй, сказать, что успех династии зависел в первую очередь от союза с верхним эшелоном аристократии. В 1517 году не владевший испанским Карл впервые в жизни прибыл в Кастилию, окруженный бургундскими вельможами. В 1520 году он отправился в Германию, чтобы принять обязанности императора Священной Римской империи, и это оттолкнуло от него большинство слоев кастильского общества. Вспыхнувшее в связи с этим опасное восстание было подавлено кастильскими магнатами, которые предпочитали власть Габсбургов социальному и политическому радикализму. С тех пор Карл всячески старался не настраивать против себя главные знатные семейства Испании и Нидерландов17.
В Германии перед Карлом стояла более сложная задача, поскольку у него в руках было сосредоточено гораздо меньше власти и поскольку именно там в 1520-х годах впервые встал протестантский вопрос. Габсбурги предприняли две серьезных попытки задушить германский протестантизм: в 1540-х при Карле и в 1620-1630-х при Фердинанде II. Оба императора перестарались и отпугнули от себя потенциальных союзников, но стоит признать, что перед ними стояли фундаментальные проблемы. Многие князья перешли в протестантизм из глубоких личных убеждений, а некоторые также из своекорыстных династических интересов. Кроме того, победа католичества в Германии требовала более сильной императорской власти, но попытки Габсбургов укрепить ее стоили им поддержки даже множества католических князей. С подобными трудностями Филипп II столкнулся в Нидерландах, где протестантизм стремительно распространялся в 1560-х годах, что было вполне ожидаемо для самого урбанизированного региона Европы. Чтобы католики
К концу XVI века католичество оказалось под угрозой даже в габсбургских землях в Центральной Европе, то есть в Австрии, чешских провинциях и Венгрии. Подавляющее большинство землевладельческого дворянства и городской элиты в этих регионах перешло в протестантизм, они же преобладали в органах местного самоуправления. Заметный успех, которого католики добились в первой половине XVII века, по большей части вернув себе эти обширные земли, был связан с возрождением и динамизмом Контрреформации, которая после воцарения Фердинанда II в 1618 году неизменно пользовалась поддержкой Габсбургов. В частности, немало усилий для воспитания молодых аристократов, включая будущего императора Фердинанда II и многих других Габсбургов, приложили иезуиты, старания которых увенчались успехом. Императоры следили, чтобы влиянием и покровительством пользовались только верные им представители католической знати. Тесный союз церкви, династии Габсбургов и благородных вельмож, которые сосредоточили в своих руках землевладение и политическую власть в провинциях, оставался краеугольным камнем Габсбургской империи на протяжении последующей сотни лет и сохранял огромное значение до самой гибели империи в 1918 году19.
Одна из ключевых тем этой книги – отношения императоров с их семьями. Среди императорских династий Габсбурги (с неизбежными отдельными исключениями) выделялись сплоченностью и верностью, а также активной поддержкой правящего монарха. Это было особенно хорошо заметно в правление Карла V, хотя император порой притеснял своих братьев и сестер, подрывал их авторитет и использовал их преданность. Сначала тетка Карла Маргарита, а затем его сестра Мария (вдовствующая королева Венгрии) занимали пост штатгальтера Нидерландов. Обе были весьма умны, компетентны и деятельны. Мария, в частности, сочетала абсолютную верность брату с практически уникальной готовностью уверенно и конструктивно критиковать его политику. Хотя центр власти в империи Карла находился в Кастилии, император получил возможность проводить большую часть времени за пределами региона, назначив наместником своего сына Филиппа, в верности которого он нисколько не сомневался. Разумеется, не последнюю роль здесь играло то, что (в отличие от большинства принцев за пределами Европы) Филипп был совершенно уверен, что однажды унаследует империю отца. Наиболее примечательны были отношения Карла с его единственным братом – архиепископом и впоследствии императором Фердинандом. На протяжении большей части правления Карла Фердинанд оставался правой рукой короля и считался его преемником в Священной Римской империи. В 1524 году император написал Фердинанду: “Нет в мире человека, которого я любил бы так же сильно, как тебя, и которому доверял бы в той же степени”, – и впоследствии сказал своему сыну, что Фердинанд всегда найдет мудрый совет и никогда не даст повода усомниться в своей верности. Эта верность прошла серьезную проверку, когда в последние годы своего правления Карл попытался отказаться от данных обещаний и передать императорскую корону Филиппу. Терпение, спокойствие, щедрость и верность, которые не покинули Фердинанда под огромным давлением, были особенно примечательны, поскольку он понимал, что своими действиями Карл не просто расколет семейство Габсбургов, но и настроит против себя курфюрстов20.
К чести Филиппа, он сам при первой же возможности отказался от притязаний на императорский трон. Хотя в этом не было его вины, он гораздо менее удачно, чем отец, использовал родственные связи для управления империей. Его старшим (и на протяжении большей части правления единственным) сыном был физически и психически неполноценный принц Карл (дон Карлос), которого в 1568 году король был вынужден отправить в заключение и исключить из линии наследования. Такой позор был ценой, которую порой приходилось платить за следование принципу примогенитуры. Любимая и способная младшая сестра Филиппа Хуана настояла на том, чтобы стать монахиней. Штатгальтером Нидерландов королю пришлось назначить незаконнорожденную дочь Карла V Маргариту Пармскую, которая не отличалась ни властностью, ни умом Марии Австрийской. Когда в 1560-х годах в Нидерландах стали нарастать оппозиционные настроения, Маргарита и кардинал де Гранвель, который был доверенным лицом Филиппа в Нидерландах, категорически разошлись в вопросе о том, применять им кнут или пряник. Единого мнения не сложилось и при дворе Филиппа. Вкупе с расстоянием между Брюсселем и Мадридом это привело к параличу власти перед лицом усугубляющегося кризиса и существенно повлияло на исход голландского иконоборческого восстания. С другой стороны, двадцать лет спустя сын Маргариты Алессандро Фарнезе стал верой и правдой служить Филиппу как блистательный полководец и штатгальтер.
Отношения Филиппа с австрийской ветвью династии постепенно охладели, хотя он и оставался на хорошей ноге со своим дядей Фердинандом I. Император Максимилиан II (1564–1576) был сложным человеком, который никогда не прощал обид, даже мнимых. Он так и не забыл, что его дядя (и тесть) Карл V пытался исключить его из линии императорского наследования. Его сын и преемник Рудольф II (1576–1612) был и того хуже: некомпетентный в политике, он был глубоко погружен в оккультизм и астрологию, а его психическое здоровье оставляло желать лучшего. С точки зрения Филиппа, важнее всего было то, что обоим правителям претила Контрреформация, в связи с чем никто из них не препятствовал распространению протестантизма в Австрии и Богемии. Лишь в 1618 году, через двадцать лет после смерти Филиппа, воцарение Фердинанда II восстановило единство испанской и австрийской ветвей Габсбургов в поддержке непреклонной контрреформаторской политики. Династическая солидарность Габсбургов стала опорой для католиков во время последовавшей Тридцатилетней войны21.