В вихре страсти
Шрифт:
– Сколько ей лет?
– Девять.
Энтони едва удержался на ногах. Не желая множить число несчастных незаконнорожденных детей, он всегда был чрезвычайно осмотрителен. Почти всегда. Десять лет назад, как и на этой неделе, он не думал о подобных вещах.
– Мисс Тори, – дрожащим голосом сказала Бронуин. – Это тот человек.
– Какой человек?
– Который мне снился. Он пытался забрать меня отсюда.
Виктория погладила девочку по голове:
– Нет, Бронуин, это не он. А теперь, пожалуйста, оставь
– Да, мисс Тори.
Некоторое время Энтони не мог оторвать глаз от двери, за которой скрылась Бронуин. Затем повернулся к Виктории:
– Почему ты не сказала мне? Она нахмурилась:
– О чем? Я понятия не имела, что ожерелье взяла Бронуин.
У Энтони в глазах потемнело от ярости.
– Меня не волнует это чертово ожерелье. Как ты могла не рассказать мне о ней? Почему ты молчала всю неделю?
Виктория обиженно посмотрела на него:
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Он достал из кармана медальон, открыл его и протянул ей.
– Откуда у тебя ее портрет? – Виктория взглянула на медальон, и у нее задрожали руки. – Откуда?
– Это моя сестра Дженевра, или Дженна, как ее все называют. На портрете ей десять лет.
– Ты ошибаешься. Это Бронуин! Разве ты не видишь?
– Виктория, почему ты не сказала мне, что у меня есть дочь? – Энтони схватил ее за плечи и встряхнул: – Я имею право знать о ее существовании.
Она оцепенела:
– О Боже! Ты думаешь, она наша дочь? Наша с тобой?
– Разумеется! А чья же еще! – прорычал Энтони.
У Виктории подкосились ноги. Бронуин точно не ее дочь, значит…
– О небо! – воскликнула она. – Ты и она!
У нее словно пелена с глаз упала. Она вспомнила, как леди Уайтли предостерегала ее от общения с Сомертоном, потому что он не уважает женщин и приносит им одни страдания. Очевидно, леди Уайтли не желала, чтобы Сомертон узнал о том; что Бронуин – его дочь.
Он солгал. Виктория не была его первой женщиной. Леди Уайтли родила через семь месяцев после той роковой ночи. И Бронуин была очень здоровым младенцем, вполне доношенным.
Он солгал!
– Уходи, – прошептала она. – Я больше не хочу тебя видеть. Никогда. Уходи из моего дома!
Энтони схватил ожерелье и ринулся к двери:
– Завтра я вернусь за своей дочерью.
У Виктории перехватило дыхание. На этой неделе она уже потеряла двоих питомцев. И не намерена терять еще одного.
– Ты не посмеешь забрать ее у меня!
– Еще как посмею. Я сделаю для этого все. Дойду до принца-регента! Уж не думаешь ли ты, что он позволит моему ребенку прозябать в сиротском приюте!
– Убирайся! Чтобы ноги твоей не было в моем доме! – пронзительно закричала Виктория и запустила в него подушкой.
Энтони выскочил из комнаты и с грохотом захлопнул за собой дверь.
Виктория рухнула на кровать, заливаясь слезами. Бронуин была ее
Кроме того, потерять Бронуин – значит, потерять все: дом, остальных детей, смысл жизни. Без поддержки леди Уайтли дом содержать невозможно. Детей передадут в приюты. Мэгги придется искать другое место.
А сама она останется ни с чем. Просто окажется на улице. Скорее всего ей придется работать в борделе. Только на сей раз дело вряд ли ограничится уборкой комнат.
При мысли об этом Виктория села и вытерла слезы. Она не будет проституткой. Никогда и ни за что! Из любой ситуации можно найти выход.
Прежде всего необходимо поговорить с леди Уайтли. Правда, тогда она неизбежно узнает, что Виктория спала с Сомертоном… Ну и пусть! Главное, чтобы леди Уайтли убедила Сомертона не забирать Бронуин. Хотя, судя по его сегодняшнему поведению, вряд ли он станет прислушиваться, к кому бы то ни было и менять свое решение.
Энтони пулей вылетел из дома Виктории. Никогда в жизни ему не было так плохо. Его одурачили, обманули, предали… Как всегда, в декабре на его голову сыплются несчастья. А в данный момент еще и отвратительные жирные снежинки!
Он огляделся по сторонам и внезапно понял, что на всем белом свете есть только один человек, с которым он может поговорить, который с самого начала предостерегал его от общения с Викторией. И этот человек не кто иной, как его мать. Очевидно, стоит – хотя бы иногда – прислушиваться к ее советам.
Он открыл дверь борделя и шагнул в мир, не знающий сна. В одиннадцать часов утра в гостиной уже сидели двое сластолюбцев, и подбирали себе, подходящих дам.
Энтони покачал головой и устало зашагал вверх по лестнице.
Остановившись перед дверью, он тихо постучал, дожидаясь разрешения войти. В вечернее время подобных церемоний не требовалось, но утром в комнате матери все еще мог находиться клиент.
– Войдите, – раздался раздраженный голос.
– Судя по всему, ты тоже находишься в превосходном расположении духа, – заметил Энтони вместо приветствия.
Она закатила глаза:
– Эта ужасная девчонка, Мэриан, согласилась стать содержанкой Сорвуда.
– Всего-то? – Он подошел к окну. – А вот у меня, оказывается, есть дочь.
– Только одна? – саркастически улыбнулась мать. Он повернулся и смерил ее ледяным взглядом:
– Тебе прекрасно известно, что я всегда был осторожен. Ты сама научила меня этому.
– Не спорю. Но было время, когда я еще не успела тебя чему-то научить. Очевидно, тогда ты не был столь внимателен?
– Только однажды. А еще на этой неделе. Вполне вероятно, что Виктория снова беременна. – Он схватил стакан и яростно выплеснул его содержимое в камин. – Проклятие!