В змеином кубле
Шрифт:
— А сбежать было нельзя?
— От молнии с небес? Или от сердечного приступа?
— Один просто умирал без другого? Сам по себе?
— Именно. Второй супруг уходил за своей половиной в течение года, но дня и часу никто не знал. Год — это, очевидно, чтобы женщина успела родить, если беременна. К детям у древних богов была особая слабость — их почему-то чаще жалели, чем нет. Как ты понимаешь, практиковали этот брак только несчастные влюбленные. Ну, или жаждущие принудить к браку — кому без него и жизнь уже не дорога. За последнее боги карали нещадно, но связанного даже против воли
— А если просто не жить вместе? Сбежала — и ищи тебя, свищи.
— Это можно. А вот с кем-то другим — нельзя, если не хочешь его скоропостижной смерти. От «помех» древние боги избавлялись легко. Даже желать связанного Алтарем — грех.
— Но какое отношение всё это имеет ко мне?
— Такое, что спать с Поппеем совсем не обязательно. Никто не мог заранее сказать, после чего боги свяжут вас — чего для них довольно. Поцелуя, клятв или, может, простого рукопожатия. Но мало у кого хватало наглости сближаться прямо на Алтаре — значит, как раз такое было не обязательно. Так что молись, Элгэ Илладэн. Молись, чтобы границы Алтаря не простирались на Храмовую Площадь. Молишь, чтобы он не распространялся на всё Место Силы. Или тебе конец.
— Мне конец? — Элгэ попробовала слово на вкус. — Забавно. Аза, я слышала такое много раз. И мне уже не впервой грозит очередное древнее божество или кто оно там. Выжила тогда — переживу и сейчас. Если не убьют всепонимающие свои же. Или чужие. Желающих на улицах много.
И кому молиться, если сила такого Алтаря — выше воли Творца? Толку-то теперь молиться?
Кстати, богиня ничего не упоминала о грядущей гибели собеседницы. Не сочла нужным? Или «Алтарь венчания» всё же ограничен каким-то куском Поппеева сада? Или всё это вообще — вранье?
С другой стороны, прежде здесь и впрямь стояла скромная церквушка Творца. А до особняка кровожадного патриция тянулся просто кусок старой дороги. И гнилые дома снесли, чтобы расчистить площадь.
Элгэ чуть не застонала. Именно эти вечно теплые камни с фонтаном в Сантэе и прозвали Площадью Влюбленных!
«Пригласи сюда подружку или милого дружка — и вовек не расстанетесь», — говорят в Квиринской столице. Говорили.
Вот тебе и «не расстанетесь». Вовек.
Да, когда-то здесь тоже стояли дома. Очередные жалкие лачуги. Но если кто там неожиданно и умирал — кому какое дело? Смерть от утери супруга выглядит естественной. Затосковал и зачах от горя — бывает.
Да и кто вообще так уж тщательно следит за смертностью бедняков? Может, тут вообще рабские развалюхи стояли?
А в часовне никому и в голову не придет целоваться. И даже хватать незнакомок за руки. А рукопожатие между близкой родней Алтарь, может, и не зачтет. Не настолько же свихнутый.
Хуже другое. Чем сильнее веришь в проклятие — тем сильнее и оно в тебя. Тем неотвратимее настигнет.
— Ты, конечно, можешь усомниться, Элгэ Илладэн. — усмехнулась Аза. — Решить, что я тебе мщу или просто пугаю. Но, поверь — для древних законов такое совсем неважно. Это тебе не бабка-банджарон со сглазом. Главное, что они не усомнятся в тебе.
— Даже если это и так — нет ничего непреодолимого.
Вопрос: надолго ли? Он жив с тех пор считанные дни. Много меньше обещанного года.
— А ты знаешь мужчину из рода Эстелы, что спасет тебя похожим образом?
— Нет, не знаю. Кристиан не любит меня, а это, как я понимаю, обязательно.
Да и наглости Элгэ на такое не хватит. Никогда.
— Обязательно. Кроме того, спасающий просто «перевязывает» жертву на себя. И проверяет, что окажется крепче — жизнь или смерть. Такое и прежде пробовали — всегда найдутся смельчаки. Но без крови банджарон в жилах ничего не выйдет, без любви — тем более. Причем — со стороны обоих. Гораздо чаще смерть просто забирала обоих.
— В какой срок? — похолодела Элгэ.
— За тот самый год.
Знала ли Эста? Без сомнения. Это читалось в ее глазах. В отчаянном угольном взоре. Она прошла за Конрадом полмира. Шагнет и в смерть.
А уверена ли была Эста в любви Конрада? Уже зная о его измене?
— Храброй девочке было известно, на что она идет, — подтвердила старая банджарон.
— Анри Тенмар! — сообразила Элгэ. — Он не простит себя, если узнает!
— Не узнает, — вновь кивнула Аза. — Ни от тебя, ни от меня, ни от Эсты. А больше никому не известно. Может, всё еще и обойдется. Ни к чему ему терзаться весь год еще и из-за этого.
И ни к чему терзаться еще и ему.
— И поговори со своей подругой. С Валерией. Мне ее не удержать.
— О чём ты? — знакомый ужас привычно леденит кровь. Комком сворачивается в горле.
Почему не за себя — всегда страшнее?
— Ты же сказала…
— Не об этом, — усмехнулась Аза. — Она здорова. Но ты всё же поговори.
Глава 2
Глава вторая.
Квирина, Сантэя.
1
Невезучей Валерии в итоге повезло больше всех. Или не повезло. Если выжила из всей семьи одна. Из всех — любимых и ненавистных.
Андроник пока не найден. Ни живой, ни мертвый. Как и его любовница. Слуги сдали бы с потрохами… только не в силах. В силах исключительно грабить. И жечь.
Но паршиво, что пропал еще и отец Валерии — вместе с младшей дочерью и живущим там же племянником. Побывавшем на той же арене.
Похоже, патриций Талес размахнулся со всей широтой души. Послушался стервы-женушки. И подсунул на оргию всех, кого взяли. Подольститься так подольститься. Что не приняли младшую — не его заслуга, а остатков порядочности императора. А может, еще и каких-то жреческих правил. Это же всё творится еще и ради зачатия и родов.
— В город нельзя, — в десятый раз повторила Элгэ. Рвущейся на подвиги отчаянной девчонке. — Там настоящая Бездна.
Хватит того, что на улицы Сантэи сунулся Марк Лаэрон. Отчаявшийся дальше некуда. Уж Валерию-то Элгэ удержит. Должна же она хоть на что-то годиться… кроме всеобщих неприятностей.
Ей самой терять уже нечего, но ни в чём не виновная девчонка должна уцелеть. Хоть кто-то должен.
Поппею следовало сдохнуть еще и неоднократно — за казни и пытки сотен невинных людей. Но его смерть обрекла на гибель еще сотни.