В змеином кубле
Шрифт:
Ага — одно в тон другому. Особенно сейчас.
— Да как вы смеете?! — возмущенно поджала губы почтенная красавица. — Как вы разговариваете с дамой, что годится вам в матери?
Только бы удержать на лице рожу, подобную графской! Потому что вместо нее упорно просится улыбка. Впервые за всё это время.
А еще — хохот. Оглушительнейший. Таких куриц Кармэн повидала тьму тьмущую.
Но вот что делает подобная особа в доме графа Валентайна? Где собрались сплошь подхалимы, льстецы и чужие шпионы. И слишком серьезные и печальные дети, что тоскуют то ли по матерям, то ли по воле.
—
И даже не улыбается, ужас-то какой!
А вот про сестер — зря! Дама вновь вскинулась — боевым конем. При звуке гвардейской трубы.
— Я требую — слышите, требую, чтобы Изабеллу призвали к ответу. В мое время достойным средством воспитания девиц была розга!
Кармэн едва сдержала пару едких замечаний. Слишком уж часто подобные рекомендации высказывались в отношении ее самой. Зато попробовал бы кто их осуществить…
— Я уже говорил вам, сударыня, — голос графа не изменился и теперь. — Причем — не раз и не два. Я не возражаю против применения к Изабелле розги или чего вам там еще вздумается. Хоть кнута. А сейчас…
— Но вы не приказали ей мне подчиняться! — взвизгнула дама. — И не могу же я лично…
А что тогда? Представить ледяного графа с кнутом Кармэн не в силах при всей фантазии. А уж гувернера-мужчину…
— Сударыня, — голос Валентайна чуть оледенел. Или это только показалось? — Если б моя дочь всегда выполняла мои приказы, необходимость в таких наказаниях отпала бы вовсе. Вам так не кажется?
Логично.
Неужели в этом доме правда найдутся еще недовольные?
— Всё, хватит об этом. Из ваших слов я понял, что Изабелла к ужину не выйдет? — невозмутимо уточнил господин граф. — Тогда прошу всех садиться.
2
Грегори вчера ждал весь день. Пока кто-нибудь предложит в следующий раз устроиться в заброшенном доме очередной разрушенной эвитанцами деревни.
Не дождался. Правильно — рисковать быть обнаруженными не хочет никто. И дело даже не в том, что виновник вражеского вторжения — один из них. Как раз этого крестьяне не знают.
Просто люди, конечно, по природе больше склонны к добру, чем к злу. Но когда речь идет о спасении себя или близких от голода… Или от солдатских пуль. А на другой чаше весов — жизнь каких-то приблудных чужаков…
Так что лучше не давать разоренным аравинтцам повод выдать беглецов.
Решение отправиться в Мэнд было принято единогласно. Да, догнать — они уже никого не догонят. Но шанс помочь на месте представится.
Если правящий герцог Мэнда действительно окажет Аравинтскому двору сердечное гостеприимство — Грегори с компанией присоединятся к своим. А если не окажет — постараются их вытащить. Насколько сумеют. И как далеко сумеют.
Спрятать бы где-нибудь в безопасном месте Арабеллу! Но где его взять? Вряд ли в Аравинте оно вообще существует. Да и в Мэнде — под вопросом.
Зато теперь самое время научить подругу нормально владеть клинком. Хотя бы, как сам Грегори. Вит, к сожалению, фехтует даже хуже его.
Жаль, этого самого времени —
Впрочем, к счастью, существует еще стрельба. Благослови Творец того, кто изобрел пистолеты. Сделать бы их еще как-нибудь легче. Под дамскую руку.
Шпага легка для любой руки. Увы, Алексис Зордес предпочитал тренировать не дочь, а Элгэ. Белле было не стать достойным противником Виктору. Слишком юна и не настолько способна. А ее отца в первую очередь интересовало обучение сына. Остальные шли лишь как партнеры для его спарринга. Более или менее удачные. Элгэ стала просто идеальной находкой.
Года два назад Грегори был влюблен в нее. И заставил себя забыть. Не вставать же на пути друга.
Элгэ когда-то присмотрел для Виктора еще Алексис. Но никто не стал бы их неволить — реши они вдруг иначе.
Не решили. Значит, судьба. Та же, что заставила Беллу влюбиться в безвольного изгнанника с целыми армиями врагов, чья мечта — видеть его под тремя-четырьмя ярдами земли.
И так ли легко развеется любовь Арабеллы, как его собственная — к Элгэ?
Будем надеяться — рано или поздно.
Впрочем, всё это имеет смысл — только если все они проживут достаточно долго.
3
Как темно за окном! Что случилось? Неужели больше нигде окрест не жгут фонарей? Почему перестали? Лучше тени змей на стенах, чем полная тьма. В темноте ползучие твари скользят ничуть не хуже, чем при свете.
В последнее время Кармэн находила всё больше сходства между кладбищами и чужими домами. И те, и другие бывают и бедны, и роскошны. Но по большому счету — нет разницы, где лежать после смерти. И насколько богат дом, где тебя держат в неволе.
Именно таков особняк (да что там — дворец!) графа Валентайна Рандау. Неужели сначала Кармэн развлекала дикая смесь мэндских имен и фамилий? А уж их сочетание… Потом — перестало и это.
Кармэн просто дико устала. И чем больше проползает дней и ночей этого лета — тем сильнее копится усталость. И тревога. И постоянный, промозглый холод в душе.
В детстве ей порой казалось, что лето не наступит никогда. И они с мамой уже не согреются.
Тогда маленькая Кармэн верила, что во мраке и тумане живут невидимые твари. Нет — не злобные и не жестокие. Просто не чувствуют ничего, кроме холода, боли и тоски. Не умеют. И пытаясь хоть на миг согреться — невидимо и неощутимо приближаются к людям. Во тьме. И забирают у них тепло и радость — взамен делясь страхом и тоской. И болью.
Если бы Кармэн сейчас спросили, где могут жить эти твари, она назвала бы Мэнд. И особняк графа Валентайна… Если бы не подозревала, что остальные дома Мэнда похожи на него как две капли воды. Как надгробия на кладбище.
Всю жизнь Кармэн избегала тварей. А они искали ее. И наконец нашли. Дождались, пока сама к ним явится.
Герцогиня Вальданэ всегда любила поваляться по утрам подольше… Особенно после ночного бала. Или бурной ночи.
Любила, но если нужно — могла вскочить в любое время. Теперь она спала вполглаза, нервно вскидываясь во сне раненым зверем. И по утрам ощущала себя разбитой и не выспавшейся. Что череду ночей в плену и в дороге, что в самую первую — в особняке.