В змеином кубле
Шрифт:
И теперь нещадно клонит в сон утром.
Но нужно вставать. Влезать в пока еще старый, но роскошный наряд.
Как ей здесь положено одеваться — намек Кармэн поняла. Правящий герцог Мэнда не скупится на подарки гостье. Сегодня с утра прислал — на телеге не увезешь. Драгоценности. Ткани для новых нарядов. Переливчатый шелк, теплый, мягкий бархат. И модисток… Ему и без них мало шпионок в доме?
И теперь нужно напяливать всё это, выползать на люди. И натянуто улыбаться весь день. Ловить в отчет столь
Прекрасная Кармэн никогда не видела столько страха. И уж точно не чувствовала. Даже в детстве. Тогда еще оставалась надежда на будущее.
И всё труднее гнать мысли, что судьба вернула ее в безрадостное прошлое. Вновь сделала слабой и беспомощной. Чтобы Кармэн убедилась, как мало стоит без Алексиса, дяди Арно… на худой конец — дяди Георга. Что сама она без них — всего лишь беспомощное ничто. Пустое место. Бледная мышь. Бесплотная тень самой себя.
Все эти дни, просыпаясь утром, Кармэн каждое утро дерзко улыбалась в зеркало — себе. Она всё еще — молода и прекрасна. Остроумна и очаровательна. Это к ее ногам с тринадцати лет снопами валились придворные кавалеры. И не только они.
И зеркало подтверждало: да, прекрасна. Только вместо веселья и жажды жизни из воспетых поэтами (и не только ими) глаз на вдовую герцогиню тоскливо смотрит печаль. А с ней — страх и холод.
Пройди детство Кармэн в Мэнде — она бы продолжила сказку. Невидимые тени из тумана тянут из людей радость и наполняют его тоской. Пока радости не останется вовсе, а тоска не заполнит до краев. И тогда жертва сама растворится в тумане. Пополнит сонм голодных призраков. И пойдет искать жертву себе. Еще теплую, дышащую…
Стук в дверь. Совершенно не зловещий. Обычный, человеческий. Не таким полагается быть стуку в доме с ползучими ядовитыми гадами на стенах.
— Ваше Высочество, — приставленная к бывшей герцогине и нынешней принцессе (опять принцессе — не прошло и тридцати пяти лет) шпионка мягко, но настойчиво долбится в дверь. — Это я, Хулия.
Теперь она выучила титул правильно. Но, как и положено деревенской якобы дурочке, — не сразу.
Не видеть бы ее еще хоть несколько минут! Или часов. А лучше — никогда.
Нельзя. Как и многое другое.
Тяжело вздохнув, Кармэн Зордес-Вальданэ в четыре шага достигла дверей и повернула ключ.
Всё та же хорошенькая смуглянка лет двадцати. Очаровательная пышка с вечной улыбкой до ушей. И даже не слишком испуганной. На первый взгляд.
Ее еще спасает возраст. И осознание своей красоты. Самые счастливые годы. Уже ушло и еще не вернулось осознание собственной беспомощности.
Кармэн тоже думала, что оно не вернется. Что впереди еще годы и годы свободы и власти.
Такую красотку к мужчине бы приставить — цены б ей не было. К не слишком умному мужчине, разумеется.
— Ваше Высочество, как вы сегодня прекрасны!
Бледна, как смерть. И похудела так, что все старые платья висят как на вешалке. Так что таланты модисток могут и сгодиться.
Впрочем, нужно же красотке Хулии с чего-то начинать разговор.
И как же холодно! Хуже, чем самой морозной зимой в Эвитане. И от этой фальшивой улыбки — особенно. И от взгляда…
Увы, поесть у себя в покоях опять никто не даст — придется выходить. Да и нельзя отсиживаться. Во-первых — это трусость. Во-вторых — ее увидят не только враги, но и возможные союзники. Жаль, что среди них нет никого из своих. Даже Элениты.
Впрочем — неизвестно, что хуже. Ненавистники чуют любую твою слабость, как гиены — запах крови. Зато для любящих людей каждый твой неверный шаг уменьшает и их веру в себя. Как прикосновение тварей из тумана — жажду жизни.
А вера должна жить. В будущее, в счастье, в то, что всё еще изменится. Что судьба вновь переиграет неверный бросок.
И для этого теперь нужно быть вдвойне осторожнее.
А сейчас — напоследок улыбнуться врагине. Всё же Кармэн теперь — в меньшей опасности, чем Виктор или Элен. Потому что сама — менее опасна. По мнению тюремщиков.
Вдовствующая герцогиня, она же принцесса, торжественно выплыла из комнаты. В конце концов, зеркала врать еще не научились. Она действительно всё еще красива. Почти ослепительна. И до ухищрений северных кокеток, подшивающих рюши под лиф и юбки, дело еще не дошло. К счастью.
И не дойдет. Если заставить себя меньше страдать о том, что всё равно сейчас не изменить.
Коридоры, коридоры, коридоры. Много места, мало света, мало хозяев, много слуг. Мало улыбок, много тоски.
Мрак, факелы и свечи. Хуже — только в северных замках.
Нет. Лучше. Если они — твой родной дом, а не узилище. Если там тебя любят.
Столовая — почти так же мрачна, как всё прочее. Как вчера, позавчера и до приезда Кармэн.
Пожалуй, ярче всего здесь — платье гостьи. Алое — как в прежние времена. И даже сшито — дома. Всё еще. И даже не слишком еще велико. Не до безобразия.
А что в особняке графа Валентайна больше всего поражает — так это стол. Размерами. Не считая, разумеется, комнат, количества слуг и самого особняка.
Кармэн всегда любила роскошь. Но теперь даже она оказалась в положении завзятого лакомки, вдруг переевшего конфет. А их суют и суют… И отныне будут совать ежедневно. И попробуй откажись.
К тому же… роскошь должна нести свет и радость. И комнаты лучше убрать любого цвета бархатом. Но не исключительно черным, темно-бордовым, темно-каштановым. И еще более мрачным оттенком фиолетового.