В.А. Жуковский в воспоминаниях современников
Шрифт:
дедушки жил тогда один бедный киевский дворянин, Андрей Григорьевич
Жуковский; он помогал дедушке в хозяйстве; для бабушкиных швей и кружевниц
рисовал узоры, а матушке моей аккомпанировал на скрипке. Матушка страстно
любила музыку, прекрасно играла на фортепиано, а Жуковский был хороший
музыкант; но больше всего он был хороший человек, которого все в доме любили.
Впоследствии и я знала этого доброго человека и очень любила его.
Однажды первого
три. Бабушка знала, что 29 января 1783 года Елизавета Дементьевна родила сына,
но, по обыкновению своему, молчала. Матушка сидела возле с работой, когда
вошел Андрей Григорьевич и с довольно смущенным видом сказал матушке:
– - Варвара Афанасьевна, я пришел звать вас окрестить вместе со мною
мальчика, которого я хочу усыновить, -- согласны ли вы?
– - Если матушка позволит, то я согласна,-- отвечала Варвара Афанасьевна.
– - Разве это угодно Афанасию Ивановичу?
– - спросила бабушка.
– - Я исполняю его желания, -- отвечал Андрей Григорьевич.
– - Если так приказал отец, то я позволяю тебе крестить этого ребенка, --
сказала бабушка.
– - Так пойдемте же во флигель, -- говорил Андрей Григорьевич, -- там все
готово.
– - Нет, -- возразила бабушка, -- уж этого я никак не могу позволить!
Вариньке скоро будет четырнадцать лет, она уже не ребенок. Ей неприлично идти
во флигель к Лизавете. Но пускай принесут сюда купель и ребенка, и она окрестит
его при моих глазах.
Все было сделано по ее приказанию. Когда в купель была налита вода,
бабушка подошла попробовать, не холодна ли она, и приказала еще прибавить
горячей. Елизавета Дементьевна говорила об этом со слезами на глазах. Младенца
окрестили, назвали Васильем, по крестному отцу Андреевичем, и, по
усыновлении, фамилия ему была дана -- Жуковский4. Марья Григорьевна
подошла посмотреть прекрасного мальчика и со слезами благословила его. Она
думала о своем единственном сыне, умершем за два года перед тем, в
совершенных летах. Этот сын учился в Лейпциге и был гордостью своей матери.
Сердце ее, неспособное к зависти и ни к какому неприятному чувству, кажется, с
этой минуты усыновило новорожденного.
После сорока дней Елизавета Дементьевна пошла с сыном в церковь,
чтобы взять молитву. Возвращаясь домой, она вошла с младенцем своим в
гостиную, где сидела бабушка, стала перед нею на колени и с горькими слезами
положила к ее ногам малютку. Бабушка взяла его на руки, целовала, крестила и
также плакала. С этих пор маленький Васинька сделался любимцем всей семьи.
Бабушка
несут его к нам?" У Васиньки была кормилица, мамушка, нянюшка, -- одним
словом, он пользовался всеми правами сына, и бабушка так любила его, что почти
всегда хотела иметь его на глазах. Года через три матушка моя вышла замуж за
Петра Николаевича Юшкова, и Васинька остался единственным утешением
Марьи Григорьевны и всего бунинского дома. Он вырастал красавцем,
добронравным и умным ребенком. Марья Григорьевна не любила отпускать его
надолго от себя, потому что мать его хотя и страстно его любила, но была с ним
очень строга и беспрестанно его бранила и ворчала на него. Привычку эту она
сохранила во всю жизнь свою. Марья же Григорьевна не была ласкова, но
снисходительна. Не балуя детей, она позволяла им все невинные их удовольствия
в своем присутствии и даже показывала, будто принимает в них участие.
В 1786 году все семейство Буниных, вместе с Петром Николаевичем
Юшковым и Варварой Афанасьевной, отправилось пятого июля в Москву для
первых родов Варвары Афанасьевны. Поехали на Тулу на своих лошадях и с
огромным обозом, как тогда водилось. Но, отъехав только 30 верст, принуждены
были остановиться по причине болезни Варвары Афанасьевны. Она задолго до
срока, шестого июля, родила маленькую девочку, возле большой дороги, в
плетневом сарае. Эта девочка, слабая, хилая, не могла доставить никакой радости
родителям -- ежеминутно ожидали ее смерти. Однако вышло не так. Бедная,
слабая малютка пережила всех. Эта девочка была -- я! Марья Григорьевна взяла
на свое попечение жалкую внучку. Об этом я упоминаю для того, чтобы сказать
вам, почему я сделалась товарищем детства нашего Жуковского.
Дав матушке моей несколько оправиться, вместо того, чтобы ехать в
Москву, все возвратились в Мишенское.
Бабушкины попечения обо мне были совершенно успешны; я росла и
крепчала. Родители мои не нуждались во мне. Через 11 месяцев после моего
рождения Бог дал им другую дочку, потом третью и четвертую, и -- все
хорошенькие, миленькие5. Я же осталась бабушкиной дочкой, товарищем
Жуковского, который очень любил меня, часто приходил ко мне в горницу и,
когда меня укачивали (потому что тогда маленьких детей еще укачивали), просил,
чтоб его положили ко мне в колыбель, и засыпал возле меня. По утрам же меня
приносили в его горницу, чтобы разбудить его, и также клали в его кроватку.