Вадбольский 2

Никитин Юрий Александрович

Для Петербурга это яркое солнечное утро, начало учебного дня, автомобили Глорианы, Сюзанны, Иоланты и Анны прибыли на стоянку у Академии.

Шофёры с величавой подобострастностью распахнули задние дверцы, мои суфражистки не выпорхнули, как молодые девушки, а выходят медленно и степенно, отягощённые титулами и ответственностью принадлежности к высоким фамилиям

И, слегка нарушая степенность, обнялись, расцеловались, будто несколько часов назад не рубили плечом к плечу в Щели Дьявола травоядных, но всё равно ужасных

монстров.

У курсисток, как упрямо называют курсантов женского пола, нет строгого регламента на форму, потому смотрятся как яркие цветы в серой казарме.

Дрон снизился ещё, оставаясь в стелс-режиме, я услышал, как Дроссельмейер произнесла раздраженно:

— Я его ненавижу!

Глориана выпустила её из объятий, кивнула.

— Понимаю. Меня он тоже раздражает именно этим.

Иоланта с некоторым сомнением посмотрела на Сюзанну, затем на Глориану.

— А за что вы его так? Он славный, пусть из очень бедного рода. И всего лишь баронет. Ненавидеть баронета… как-то для нас мелковато.

— Иоланта, — напомнила Глориана. — ты же видишь, мы ему купили самый дешевый меч и доспехи, чтобы показать его место в нашей иерархии, а он даже внимания не обратил, принес эти чудесные элексиры и не подумал взять плату! А почему?

Они дружной группкой единомышленниц пошли к воротам, те заперты, но через распахнутую калитку входят под бдительным взглядами охраны курсанты из числа счастливчиков, у которых есть разрешение не ночевать в общежитии.

Иоланта спросила на ходу наивно:

— Почему?

Глориана сказала зло:

— Да потому что он, как бы и что не говорил, чувствует своё мужское свинское превосходство! Это с мужчин бы взял большие деньги, но мы для него всё равно слабые женщины, которым нужно снисходительно и свысока дарить цветы, духи, бриллианты!

Анна слушала очень внимательно, наконец робко пискнула:

— Но раз мы эти чудесные эликсиры взяли и уже использовали… то всё равно заплатим? Чтобы не быть в долгу у низкородного баронета?

Глориана величественно кивнула, я видел как придушила в себе недовольство. Баронет не заслуживает гневной реакции, это для равных, а баронет слишком где-то далеко внизу на самой низкой ступени титулованного дворянства.

Они прошли поочередно через узкий проход, так задумано, защитные амулеты охраны следят, чтобы не проносили на территорию Академии ничего запрещенного.

Выйдя во двор Академии, Глориана величественно изрекла:

— Конечно, заплатим. Он заслужил плату… как работник. Он не принц, девочки, что делает такой широкий жест! У него нет ничего, кроме меча, которым добывает пропитание. Не забываем этого. Он — работник.

Сюзанна, что шла чуть в сторонке, приблизилась и произнесла чуточку насмешливо:

— Я думала, отказываясь от платы, дескать, гусары денег не берут, добивается того, чего хотят все мужчины, но всё не так…

Глориана хмуро поинтересовалась:

—

Ты о том, о чем я думаю?

Сюзанна кивнула, но Анна поинтересовалась наивно:

— А что не так?

Во дворе часто попадаются курсанты, все раскланиваются, сыплются комплименты, вообще-то искренние, вся четверка выглядит шикарно, даже удивительно, что суфражистки.

Сюзанна заметно понизила голос, чтобы слышали только трое подруг-соратниц:

— Мне казалось, что старается так или иначе добиться меня, как обычно ведут себя мелкие дворянчики, а то и обнаглевшие купчишки… Вы же знаете этих животных, у них одно на уме.

— Чтоб потом бахвалиться победой? — уточнила Иоланта с интересом.

— Именно. Но откровенно признался, что в постели предпочтет служанку, с ней никаких обязательств. Я прислала ему одну на ночь, без тени смущения попользовался, утолив свои мужские потребности, а меня поблагодарил за дружескую услугу. Я никогда не чувствовала себя настолько оскорбленной!

Анна спросила обеспокоенно:

— Надеюсь, ты ему ничего не…

Дроссельмейер фыркнула:

— Конечно, я виду не подала!.. Служанки не в счет. Но всё-таки обидно.

Глориана подумала, поглядывая на рассерженную подругу, вдруг зло усмехнулась.

— Как женщина, — сказала она с нажимом, — ты повела себя как женщина того старого режима, который пытаемся стряхнуть со своих плеч. А этот баронет вольно или невольно, показал себя защитником наших прав! Мы сейчас не женщины, мы борцы за равные права с мужчинами! Ты оказала ему услугу, как соратник соратнику. Противно это признавать, но он по-свински прав. Он, можно сказать, оценил тебя выше.

Они подошли к женскому корпусу Академии, уже на ступеньках Дроссельмейер сказала со вздохом:

— Да, смутно понимаю… Но всё равно малость задело. Самую малость! Да, чуть-чуть, а это не считается!

Она вошла вслед за Глорианой в здание, Иоланта сказала с улыбочкой в спину:

— Да-да, малость. Ещё какую малость!

Анна загадочно промолчала, а я мысленно велел дрону переместиться по адресу Громова-старшего, метку я поставил на купчину надежную, при любых помехах дрон его отыщет.

Ещё минут десять ничегонеделания, только сосредоточение, только сосредоточение, и наконец ощутил, что у меня на груди меч с по-настоящему заточенной кромкой.

Наниты переползают, медленные как улитки, в мои пальцы, а уже там весело и бодро понеслись с током крови, проверяя, не прохудилось ли что за их отсутствие.

Я осторожно вложил меч в ножны, стараясь не коснуться остриём выделанной кожи, закинул за спину и спустился на первый этаж. Наконец-то у меня настоящий меч, о котором мечтал! Надо дать ему имя, каждый великий меч имеет имя. Дюрандаль, Жуаёз, Эксалибур, Тисона, Аскалон, Азот, Хрисаор, Кроцеа Морс, Бальмунг, Бертинг, Хрутинг… да сколько их было. И все такие стр-р-р-рашныя!