Вадбольский 2
Шрифт:
Она величественно наклонила голову.
— Да-да, разведай там!
Глава 11
Я прошел дальше, за пастбищем архозавров, тоже лес из могучих хвощей и плаунов, однако слишком много очень толстой паутины. Пощупал одну нить, прочная, но знаю, нити вовсе не липкие. У паука не хватит столько клея, он наносит мелкие капельки на струны через равные промежутки, и если видеть, за что хватаешься, можно трясти паутину, дразня паука, и не прилипнуть
Ещё раз сверившись с данными дрона, вернулся, суфражистки всё ещё добивают этозавров. Раскраснелись, очень гордые, оно и понятно, выглядят этозавры страшновато.
Я малость помог, зарубив троих, и прошел дальше. Дрон предостерегающе прислал картинку райского уголка, где сплошь высокая трава, что ещё не трава, а великанский мох. Старейшие растения на планете, вообще-то водоросли, но раз выбрались на сушу, то уже мох, сумевший выбраться на сушу и завоевать её, как через какой-то десяток миллионов лет выберутся и захватят сушу кистеперые рыбы.
Как будто и не наша планета, мелькнула мысль, даже воздух другой, с иными пропорциями кислорода и углекислого газа, а шмыгающие в этой прототраве муравьи ещё не муравьи, а термиты, что ещё не закопались под землю и не ослепли там…
Муравьи появятся через сорок миллионов лет, на столько термиты старше. От таких цифр может голова закружиться, но, что-то подсказывает, что во вселенной тёмной материи время тоже может вести себя странно… с моей точки зрения, как и другие физические законы, вот как разлитая в воздухе магия…
Из травы выбежал гигантский жук размером с кабана, я отпрыгнул с мечом в руке, попытался ударить по башке, но лезвие скользнуло, словно хлестнул прутиком по отполированной до блеска стальной болванке.
Один усик всё же снес, что вообще-то не усик… да ладно, пусть усик, чего я умничаю. Нужно быть ближе к простому народу, жук развернулся и снова ринулся в мою сторону.
Блестящие надкрылья подрагивают, вот-вот должны приподняться, оттуда выпростаются смятые тончайшие крылышки, расправятся, и тогда жук взлетит…
Но нет, это там, может, и взлетит, но тут ему не там, с такой задницей не летают, бежит на меня и уже жвалы развел…
— Сомкни мандибулы, — сказал я, — царем природы ты не станешь…
Атаковал он однообразно, разгонялся и пытался сбить с ног. Я отступал и лупил мечом сперва по надкрыльям, но там крепчайший хитин, каждая половинка надкрыльев как нагрудная кираса, потом дважды сумел попасть в узкую щель между головой и остальные телом. С третьего раза там хрустнуло, голова упала на землю, а ослеплённый жук остановился, не зная куда бежать дальше.
Я толчком опрокинул его и вспорол белое незащищенное брюхо.
Издали донесся встревоженный крик:
— Вадбольский, нужна помощь?
— Нужна, — ответил я. — Тут жарко, я вспотел, спина чешется…
Подбежали
— Нахал!
Там, где они резали беззащитных этозавров, осталась разделывать туши Анна Павлова. Глориана тоже поднялась на ноги и пошла в нашу сторону.
— Смотрите по сторонам, — предупредил я, — могут быть ещё эти непонятные гады.
Под настороженными взглядами двух суфражисток я вспорол грудину, тёмной мохнатой жемчужины не отыскалось, но я вздохнул с облегчением.
— Слава Богу, а то у меня уже когнитивный диссонанс!.. Никакое это не насекомое, ура!.. А то уже подумал, что мир перевернулся.
Иоланта спросила в недоумении:
— Но это же большой жук… очень большой?
— У насекомых трахеи, — пояснил я. — Потому не могут вымахать больше… чем выросли. А это не насекомое, у него четырехкамерные легкие! Качает воздух под давлением. Так что это, скорее, протожаба. Или ящерица. Те да, могут вырасти до динозавров.
Обе навострили уши, но на вываленные сизые внутренности смотрят с прежним отвращением, хотя это не насекомое, уже объяснил, чего морщиться, лягушек в школах на уроках препарируют.
Дроссельмейер поинтересовалась надменно:
— А что такое… динозавры?
Я отмахнулся.
— Да это такие драконы. Разные по размеру, весу и вкусу.
Она от изумления даже забыла, что нужно смотреть свысока и обязательно отряхивать одежду, иначе от моих взглядов останутся сальные пятна размером с суповую тарелку.
— И по… вкусу?
Я кивнул. Да и по вкусу. Я же ел лягушачьи лапки во французском ресторане, а это, можно сказать, лапки динозавров. А куриные лапки — лапки потомков динозавров.
Иоланта весело расхохоталась.
— Ну и мастер вы врать, Вадбольский! Хотя с этими монстрами вы как один из них. Управляетесь, словно у вас такие же кишки.
— Всех создал Господь, — ответил я благочестиво, — по одному чертежу, чтобы не заморачиваться. Конечно, с каждой модификацией вносил изменения. Небольшие. Шажок за шажком.
Дроссельмейер, глядя на вывалившиеся из панциря сизые внутренности, сказала задумчиво:
— Говорите, жабожук?.. Как интересно…
— Мутация, — пояснил я. — Вы разве не хотели бы что-нить в себе изменить?
Она надменно поинтересовалась:
— О чем вы?
— Ну, к примеру, перси увеличить…
Она надменно вздёрнула нос, повернулась к подошедшей Глориане.
— Может, этого нахала заменить более воспитанным дворянином?
— Сама об этом подумывала, — ответила Глориана, она бросила в мою сторону недовольный взгляд. — Пристойных много, бойцов мало. Вадбольскому мы тоже не нравимся, но он на стороне суфражизма.