Вадбольский 2
Шрифт:
— На светских раутах, — уточнила она с улыбкой. — Но обыденности в нашей жизни больше. У меня большое хозяйство, дорогой друг. И хотя везде есть управляющие, но и за ними нужен глаз да глаз… Ужинать будете? И чем это от вас пахнет?
— Победами, — сообщил я. — Не против, если воспользуюсь вашей ванной, графиня?
— Ещё как не против, — ответила она с той же любезной улыбкой, хотя сразу же рассмотрела мою помятую и в пятнах зелёной крови одежду. — Там на полочке мыло и щетка…
— Благодарю-с, —
А что, мы с графиней уже друзья, а не какие-то сраные любовники, то мелко и пошло, мы вышли на уровень выше, где простейшая вязка не больше, чем обмен комплиментами. Ничего нет нового ни для неё, ни для меня, тем более что я не бабник и не страдаю комплексом неполноценности, при котором мужчины выкладываются, стараясь «удовлетворить женщину», идут на разные ухищрения, только и думают, как бы не опозориться и всё сделать правильно, показать себя в лучшем свете.
Ванная комната — шедевр архитектуры, явно не муж графини заказывал при строительстве особняка, а она лично следила и командовала, чувствуется женская рука и женский вкус.
Вот только на полочке маловато ингредиентов, всего лишь мыло, хотя белое и пахучее, но всего лишь мыло, а где разные шампуни, масло для волос, гели, притирки?
М-да, сделаю графине при случае подарок, нужно только время найти. А так, глядишь, можно и наладить выпуск для продажи аристократкам.
В горячей воде смыл грязь и брызги засохшей крови, закрыл глаза, отдаваясь чувству отдыха, но тут хлопнула дверь, прошелестели шаги.
Графиня вошла с улыбкой, поинтересовалась:
— Устал, герой?
— Залезай, — предложил я.
Она покачала головой.
— У меня такое сложное платье… Лучше посижу рядом.
Она придвинула к ванне стульчик, принялась разминать мне шею и плечи достаточно крепкими пальцами. Я снова смежил веки, как хорошо и сладостно, усталость быстро уходит из тела, моя регенерация на высоте, старается даже в таких случаях.
— Я распорядилась насчёт ужина, — сообщила она. — Сейчас готовят твой любимый бараний бок с кашей.
— С гречневой?
— Да, всё, как ты любишь.
Я улыбнулся, мой желудок принимает любую пищу, я нарочито убавил чувства удовольствия, человек либо умный, либо получает большое удовольствие от еды, потому для меня существуют только калории, а также необходимые белки и аминокислоты, а что недостает, организм синтезирует сам.
— С преогромным удовольствием, — ответил я. — Когда разбогатею, переманю вашего повара!
Она довольно улыбнулась, оставила мою покрасневшую от прилива крови шею и поднялась.
— Льстец, — сообщила мне с той же улыбкой. — Ты, как настоящий мужчина, мало обращаешь внимание, что ешь.
Я с удовольствием смотрел ей вслед. Связи с аристократами
За ужином открыто любовался её вызывающей красотой, такими могут быть только брюнетки, кому повезло с генетикой, когда волосы иссиня-чёрные, длинные и густые, брови густые, а ресницы длинные и заметные, в то время как у блондинок и не видно, есть они или их нет вовсе.
Ест очень умеренно, следит за фигурой, это у женщин с древнейших времен, наблюдает за мной с легкой и довольной улыбкой, все женщины любят, когда мужчина хорошо ест, это молчаливый комплимент им или их повару.
Двое молчаливых слуг подали на широком блюде жареное мясо с хрустящей корочкой, мои ноздри уловили его манящий запах ещё когда вытаскивали из духовки, сейчас едва не захлебнулся слюной, торопливо ухватил нож и вилку, как же хорошо, когда можно есть всласть и сколько влезет, не заботясь о фигуре, о ней заботятся наниты.
И великолепные кровяные колбаски лучше не бывает, и даже десерт, хоть к этому времени налопался так, что пришлось пояс распускать, пошёл и десерт в виде сдобных пирожков с ягодами.
Перехватив хитрый взгляд графини, я сказал сыто:
— Не надейся, я ещё не все аппетиты утолил.
В постели она хороша и до, и в процессе, и даже после, когда лежим расслабленные и довольные на скомканной простыне. С такой отточенной фигурой можно не кутаться в одеяло, всё прекрасно, всё естественно, при всей женственности не только чувствую, но и вижу под слоем нежного жирка хорошую мускулатуру, основанную на добротной генетике.
— Ты хорош, Вадбольский, — произнесла она, не сводя с меня задумчивого взгляда. — и дьявольски расчетлив…
— Я?
— Ты, ты. Мог бы, как все мужчины, шастать по борделям, но воротишь нос, дескать, и аристократки тебя не отвергают…
— Ну-у…
— Однако аристократок, — сказала она безжалостно, — сам избегаешь. Всё правильно, там одни проблемы. Вдруг какая дочь графа забеременеет? Либо заставят жениться, либо наживешь любых врагов. Могут и прикончить. И то и другое тебе почему-то не нравится…
— Ты умница, — сказал я с неловкостью. — Всё понимаешь. А неприятности на пустом месте ни к чему, я их нахожу… в других местах. Да, понимаю, для большинства мужчин счастье — это хорошее вино, хороший обед и хорошая женщина. Или дурная женщина — это уж смотря сколько счастья можешь себе позволить.
Она улыбнулась.
— А я какая?
— Мне повезло, — ответил я серьёзно, — ты третий вид, самый редкий и самый ценный. Ты умная. Это всё вместе: хорошая, дурная и хитрая. Прекрасный букет!