Вакханалия

Соколовская Юлия

— Слушаю, — сказал он, и я почти почувствовала, как мою телефонную мембрану окутывает неистребимый табачный дым.

— Привет, Корабль, — сказала я. — Чем занимаешься?

Он удивился.

— А чем занимаются люди во втором часу ночи, дорогая? Конечно, работают. Привет, Косичкина, жутко рад тебя слышать.

«Но не видеть», — подумала я.

— Заодно покурю, — сказал Кораблев. — А то не накуриваюсь ни хрена.

Насколько помню, у Славика была жена — этакая физическая константа. Но, глубоко убежденный, что одна жена в семье вырастает эгоисткой, он держал попутно с супругой десяток любовниц, периодически наводя среди них ревизию и принимая новобранок. Богатым он не был, но имел немереное обаяние, позволяющее

с легкостью манипулировать женским полом. Как-то так вышло, что меня сия чаша миновала и в рядах его сопостельниц я ни разу не отметилась. Оттого у нас и отношения с ним были ровные, ничем не испачканные и, без преувеличения можно сказать, товарищеские.

— А как я рада тебя слышать, — не соврала я. — Просто плачу от радости. Ответь мне на один смешной вопрос. Мне пришло электронное послание. Могу я по почтовому ящику отправителя вычислить его реальный, а не виртуальный адрес?

— Безусловно, — сказал Славик. — Его домен сидит в компьютере у провайдера. Отправитель заключил с провайдером договор, где должны быть отражены почтовые координаты высоких договаривающихся сторон. Но не факт, что провайдер предоставит тебе эту информацию. Он, собственно, и не обязан.

— А если не указано имя провайдера?

— Тогда сочувствую, — хмыкнул Славик.

— А милиция может?

— Милиция может. Она может все, когда получит пенделя от руководства. А также органы государственной безопасности, прочие спецслужбы, мафиозные структуры и вообще любой гражданин, у кого мало-мальски варит голова.

— А если отправитель хочет сохранить в тайне свои координаты?

Славик задумался:

— А это зависит от умственных способностей отправителя. Разовые послания он может отправлять из многочисленных Интернет-кафе. Или с любого офиса, конторки, шарашки, поскольку трудно представить в наше время организацию, не снабженную электронным адресом. А если он отправляет с одного и того же места, но заходит в сервер, ловко подменяя свой фактический электронный адрес другим, причем технически грамотно оценивая свои действия, то тут я сочувствую не только тебе, но также милиции, органам безопасности, мафиозным структурам и всем прочим…

— То есть нельзя вычислить отправителя? — уточнила я.

— Ну почему? Невозможным бывает только семейное счастье. Для остального нужны грамотные специалисты и некоторое время. А тебе это зачем?

— Роман пишу.

— Ах ну да, ты же у нас творец. Не надоело еще?

— Что ты, Славик, только во вкус вхожу. Спасибо тебе огромное, целую в лобик, ты меня ужасно выручил.

Ни хрена он меня не выручил. Положив трубку, я открыла почту и отбила сумбурное, корявое послание: «Предмет у меня. Он называется «в — ь». Милиция не знает. Не надо за мной следить и караулить под дверью — предмет спрятан вне дома. Ваши предложения?» После чего я вошла в сеть, зажмурилась, нажала на «доставить»… И пошла спать. Потекли словечки по проводам… А что? Нам не привыкать совершать идиотские поступки.

Мощное успокоение снизошло на меня — словно главный поступок в этой жизни совершила. Расслабление потянуло сон. Словно дракон меня накрыл крылами…

В семь утра бес авантюризма вонзился в пятку: подъем, боец! Кто хотел посадить ментов в лужу?.. Я осторожно выглянула из своей берлоги. Никого. Пенсионерка квартирного значения еще спит, подрастающее поколение уже спит (в половине первого из-под ее одеяла подозрительно помаргивал фонарик, но дабы не быть обвиненной в более серьезных преступлениях, я его проигнорировала). Я добежала до ванной, почистила зубы, ткнула на кухне в чайник и побежала к компьютеру. На что рассчитывала, чудачка? На то, что убийца ночами напролет не спит, сидит и ждет от тебя послания?..

«Заброшенный кирпичный завод на Монтажной, — раскрылось поджидающее меня письмо. — Полдень. Проезд всеми видами транспорта до остановки «Промзона».

Усилием

пятитонного гидравлического пресса я задавила в себе желание позвонить Вересту, оторвать от сонной жены и что-то рассказать. Куда уж проще — окружить заводик ОМОНом и перебрать там каждый кирпич. Но увы — мы исходим из того, что убийца умный.

А умный даже не должен рассчитывать, что я приду на какой-то там заводик.

«Я не дура, — отбила я дрожащими пальцами. — Гостиница «Обь», третий этаж, два часа дня. Спросить у дежурной по этажу, в каком номере поселилась Мери Браун».

Ответ пришел через полтора часа, когда Варюша с горем пополам была спроважена в школу, а мама начала намекать на возможные потепления в отношениях. «Я тоже не дурак, уважаемая Мери, — гласило послание. — Предлагается серьезный вариант. Полдень. Разъезд Иня. За остановкой, в сорока метрах по ходу движения заброшенная подстанция путевого околотка. У дороги — релейная будка. На ее торце — каркас шкафа управления. Дверца шкафа не запирается. Внутри вы обнаружите конверт с деньгами — можете пересчитать на месте. Оставьте найденный предмет и уходите через дорогу, не оглядывайтесь. При благоприятном исходе обещаю: никаких контактов в дальнейшем».

Я не стала вымучивать из себя возражения. Разъезд Иня — довольно людное место. Я сидела и зачарованно смотрела в почтовое окно, заполненное дрожащими буковками. И не могла понять, глупая, почему мне всегда больше всех надо.

Глава 8

Ну что ж, утешала я себя абстрактными категориями, что я могла выгадать, сообщи в милицию о готовящемся обмене века? Собственную безопасность? (Есть такая, хотя и не факт.) Неизвестно, кто придет за векселем. Очередной полубродяжка-полудурок? Одного уже, поди, выпустили, не добившись имени «заказчика». Вот он и придет по новой, доставив операм неописуемую радость. Будут бить его смертельным боем, пинать, топить в унитазе, а толку? Убийца не обрадуется. Придется бежать под защиту милиции, а это мы уже проходили. Они себя, любимых, защитить не могут, куда уж до мирных обывателей… А в варианте, предложенном «уважаемым» убийцей, итог немного отличается. Нет, он, несомненно, не обрадуется, получив пустой конверт, и опять мне придется бежать под защиту милиции, но при этом не будем сбрасывать со счетов десять тысяч долларов, которые я никому не обязана возвращать. Поди докажи — не станет же убийца жаловаться в муниципальный суд? А вот по первому варианту их придется вернуть, деньги пойдут в доход государству, и какой-нибудь заслуженный милицейский чин вполне сможет построить во дворе своего коттеджа дополнительный флигелек. А мне это совершенно не интересно. Я и так уже натерпелась как минимум на десять тысяч долларов…

О том, как я выходила из дома, — отдельная, раздирающая душу история. У нас четвертый этаж, а внизу — очень темный «аппендикс» к входной двери. Сами понимаете — ни в какую не манит. Так и ждала, стоя на цыпочках перед глазком, выслушивая мамины фырканья, пока с пятого этажа кто-нибудь не спустится. За десять минут спустилась только баба Катя, которую я терпеть не могу за болтливость, а тут вдруг нежно возлюбила всеми фибрами души и даже внимательно выслушала ее жалобу на глухонемого соседа за стенкой, громыхающего чем-то до полуночи.

У подъезда я с ней мило распростилась и пошла на остановку. Опять была нелучезарная погода, то и дело пытались пробиться досадные осадки, масштабные тучи барражировали на низкой высоте, пугая цветом. Ветерок переходил в порывистый, неистовый, пронимал до поджилок… Потом была маршрутка и смурные лица пассажиров, среди которых я не видела ни одного сочувствующего. Потом обнаружилось, что я забыла дома сотовый, не взяла у Броньки газовик, и вообще, в кармане ни одного тяжелого предмета, за исключением ключей от квартиры и тридцати рублей железом…