Ван Ван из Чайны
Шрифт:
Пока он демонстрировал раскаяние, мы с китайским папой опустили в пролом веревку, перекинув ее через столб.
— Дайте мне рычаг, и я переверну Землю, — ловко воспользовался я случаем и уместной цитатой.
Уважаемые люди и семейство хохотнули, веревка напряглась, подергалась, и из ямы донеслось жалобное:
— Я не могу удержаться — слишком скользко!
Под новую порцию смеха «контролер» выдал совет:
— Попробуйте завязать веревку вокруг пояса, уважаемый.
— Ох, нелегкая это работа — из болота тащить бегемота, — под шумок козырнул я знанием русской классики на оригинальном языке.
Прадед фыркнул, а
— Корней Чуковский, если не ошибаюсь.
— Вы знаете русский язык? — уместно «приятно удивился» прадед.
— Я готов! — раздалось из ямы.
Слушая кривые, но приносящие их источнику удовольствие фразы на русском — перед переводчиком самого Мао навыки показать кому будет неприятно? — о том, как скромны его умения, мы с китайским папой принялись тащить «бегемота». Десяток секунд процесс шел отлично, а потом мы с отцом едва удержались на ногах, а из ямы донесся грустный «плюх», сопровождавшийся сдавленным, коротким криком.
— Придется воспользоваться лестницей, — под новую порцию смеха наслаждающихся «шоу» зрителей принял волевое решение Ван Дэи. — Оторви вот эти четыре доски, — указал мне фронт работ и пошел за лестницей во двор.
Я сбегал за гвоздодером в сарай и принялся за работу. Какая восхитительная надежда в глядящих на меня снизу вверх глазах! Не переживайте, уважаемый — вы уже почти выбрались!
Сто сорок тысяч юаней принес вчерашний день нашей семье, поэтому в город было решено взять бабушку Кинглинг и близняшек — приодеть и купить им парочку нормальных, пригодных для производства видеоблогов, смартфонов. Но это — потом, а пока…
— Хорошие штаны — носить и носить! — ворвался во двор, где мы с китайским папой и дядюшкой Вэньхуа чинили туалет, довольный голос соседки Хэ.
Хэ живут через дорогу, справа от дома Чжоу, в их семье всего три человека — мать, отец и их сын на два года младше меня. Особо не общаемся — конфликтовать далековато, то ли дело ближайшие соседи. За исключением уважаемых Бао. Староста к нам утром прибегал, сочувственно поцокал зубом на сломанный туалет и предложил помощь в виде парочки мужиков, которые ему «кое-чем обязаны». Было противно, и не только мне — ишь, забегал! — поэтому от помощи мы вежливо (староста все же) отказались.
Ну а штаны…
— Я не буду их носить! — ответил матери жалобный голос пацана.
— Глупости! Ну и что, что они в дерьме Ванов? Может благодаря ему ты наберешься мудрости! Сейчас отстираем, ушьем, и будешь ходить в них до самого Гаокао! — отсекла мадам Хэ возможность дальнейшего спора.
…Штаны, как и всю остальную свою одежду, оставил уважаемый Ли Юйцинь. Оставил в доме Чжоу, куда вчера после своего освобождения напросился в душ — в наш, летний, ему запретил идти лично Чень Хуасянь, под предлогом нежелательности дальнейших поломок нашего имущества. Он же велел расплатиться за сломанный туалет — Ли Юйцинь в очень неаппетитной сценке достал из внутреннего кармана пиджака бумажник, брезгливо извлек оттуда банковские карты, и вместе с оставшейся наличкой отдал китайскому папе. А мы что, мы взяли — нашим же испачкано, семейным! Купюры отмыли и высушили, а бумажник — выбросили. Старушке Линфен сильно испачканная одежда городского чиновника оказалась не нужна, и она вынесла ее к дороге, внеся тем самым вклад в благосостояние соседей. Бедно мы все
Последняя доска легла на пролом, до этого при помощи домкрата — дядюшка Вэньхуа рычаг домкрата «качал», и за это как родственник получит аж пять тысяч юаней — поменяли прогнившую балку. Дереву в этих краях не сладко — влажность очень большая, у нас и белье за день несмотря на жару не высыхает. Под «будкой» обнаружилась не привычная яма в метр-полтора, а натуральный бетонный колодец — здесь раньше стоял централизованный септик, а когда он захирел, мы решили, что ямы лучше нам все равно не выкопать.
— Нужно заняться блогом, — принялся я отпрашивать себя и сестренок, когда доски легли куда надо, и осталось лишь вбить гвозди.
И не только блогом — вчера, когда суета улеглась, а бабушка Кинглинг поразила нас всех, пережив часовой катарсис со слезами и странным, хриплым смехом, лейтмотив которого исчерпывающе описывался ее же фразой: «После стольких лет лишений, тяжелой работы и почти утраченных надежд у нас все-таки получилось изменить жизнь к лучшему!», я пошел в комнату и занялся своими аккаунтами в социальных сетях — такой совет мне напоследок выдал Чень Хуасянь. На страницы добавилось семейных фотографий, меня с русскими и отечественными книгами, хвастовства хорошим урожаем, а еще — друзей, потому что львиная доля деревенской молодежи, узнав об успешной сдаче Гаокао и визите городских, решила ко мне «добавиться». Тень моей славы упала и на странички сестренок — они все утро радовались привалившим друзьям и оставленным ими лайкам. Сейчас снимем несколько коротких роликов в видеоблог сестренок, и потом займемся приведением в порядок их страничек.
— Если они все время будут снимать видео, им будет не до учебы, — поморщился Ван Дэи.
— В этом вашем Интернете одна дурь, — вторил ему Вэньхуа. — Нужно смотреть телевизор.
Там-то, понятное дело, «дури» нету.
— Пап, это прозвучит самонадеянно, но когда репортаж попадет в эфир, вся провинция, которая сидит в Интернете, ринется искать нас в социальных сетях. Это — наше современное лицо, и мы не можем позволить ему выглядеть плохо.
«Лицо» для китайцев — штука сакральная, поэтому призадумался не только отец, но и дядюшка.
— Ты же слышал, как уважаемый господин заместитель директора вчера говорил мне привести наши странички в интернете в соответствующий вид, — напомнил я.
Этот козырь перебить было нечем, и я пошел в дом. Здесь все гораздо проще — просто идем на кухню, где собрались все наши дамы и мощно врываемся:
— Хэ Жу решила надеть изговняканные штаны на сына, чтобы наше дерьмо помогло ему поумнеть!
Кухня сотряслась от мощного смеха, и я, глядя на бабушку Кинглинг, попросил отпустить Дзинь и Донгмэи.
— Конечно идите, малыш! — с широкой улыбкой разрешила она, не отвлекаясь от разделки курицы.
Бабушка и раньше меня обожала, а теперь, когда я настолько мощно оправдал ее надежды, мой семейный авторитет вырос до небес.
— Бегите переодевайтесь, — велела она помогающим на кухне близняшкам.
Мама Айминь тоже была здесь, но перечить не стала. Глухонемая бабушка — тем более. Близняшки выпорхнули из кухни, а я пошел в комнату, где сменил провонявшие шмотки на чистые, «рабочего» формата — я останусь за кадром, и наряжаться смысла нет.