Ван Ван из Чайны
Шрифт:
Близняшкам припасы и уголь не интересны, не интересен и компьютер — они дети эпохи смартфонов — и заняты перетаскиванием в дом обновок, немного обижаясь на то, что никто в брендовых пакетах рыться не спешит. Китайский папа проводил уносимые девочками лампы в дом оценивающим взглядом — мысленно «примерил» на ночные работы в огороде — и велел мне:
— Иди переодевайся, у нас много работы.
— Ну уж нет! — вступилась за меня Кинглинг, на прощание кивнув уехавшему Нянь Джену. — Малыш так сильно старался оправдать наши надежды, что заслуживает право на отдых!
— Я не устал и хочу помочь, — возразил я.
Да, заслужил ничегонеделание, но сидеть, когда все работают, мне попросту противно.
— Ты же Первый ученик, — укоризненно покачала на меня головой бабушка.
— Ну и что? — улыбнулся я. — Там было много Первых учеников, — указал в сторону города.
— Глупый малыш, — умиленно улыбнулась Кинглинг. — Ты так волновался, что даже не понял — это просто те, кто хорошо сдал Гаокао, а Первый ученик — ты один.
Нельзя было пропускать болтовню уважаемых людей мимо ушей.
— Все равно. Я — не лентяй, — покачал я головой. — Пойду переоденусь, — отправился к дому, устранившись от дальнейших споров.
— Хорошее яичко, — прилетело мне в спину поощрение от Кинглинг.
Стоило спорить вообще? Ох уж эти бабушки.
Отобрав у выбравшейся из дома глухонемой бабушки подхваченную ей бутыль масла, я жестом свободной руки поздоровался с ней и дошел до кухни.
— Ну как? — спросил сидящий за столом прадед.
Чисто выбрит, пахнет одеколоном, одет в белую рубаху с коротким рукавом и брюки — держит новообретенный статус и лоск.
— Отлично, дали грамоту, — ответил я, пристроив бутыль в шкафчик и опустившись на стул напротив Ван Ксу. — Уважаемый Чень Хуасянь во время церемонии награждения персонально меня спросил о том, починили ли мы туалет. А еще внучка нашей соседки — толстая Лифен — сняла происшествие на видео и залила в Интернет. Прежде, чем его удалили, на позор Ли Юйциня успело посмотреть сто миллионов человек. Сам он отомстил нам, не дав уважаемому директору Чжоу выдать мне 22 дополнительных балла за успехи в бадминтоне.
— Стоп, — тряхнув головой от переизбытка инфы, перебил прадед. — Давай по порядку и подробно. Начни с Ли Юйциня.
Я послушно придал тезисам «развернутости».
— Ну и дела, — вздохнул Ван Ксу. — Принеси из моей тумбочки блокнот и дай мне телефон — я позвоню некоторым старым знакомым. Теперь, когда тебя собираются показать по телевизору и удостаивают вниманием уважаемые люди, нам нельзя спускать подобное отношение, иначе нас посчитают слабыми и ни на что неспособными. Никогда не показывай слабости, мой мальчик.
— Запомню, — привычно пообещал я и пошел за блокнотом.
А ведь надо уголёк таскать. Ладно, прадеду виднее, а мне баллы лишними не будут. Так-то все идет в высшей степени великолепно — сейчас Ли Юйцинь огребет от вышестоящих товарищей (если еще не), и с титулом Первого ученика, дополнительными баллами и с некоторым запасом личной славы (благодаря репортажу, который сколько-то людей точно посмотрит), я буду ходить по столице Сычуани и
Оставив деду блокнот — весьма пухлый, и я даже не представляю, какие секреты он таит — и смартфон, я быстро переоделся в рабочую одежду и отправился во двор, в коридоре разминувшись с глухонемой бабушкой, мамой Айминь — она меня крепко обняла и похвалила — и бабушкой Кинглинг, которые несли по бутыли масла.
— Добрый день, многоуважаемый Фэн Гюрен… — раздался из кухни очень вежливый, лишенный подобострастия голос прадеда.
— Рассказал отцу? — с недоброй ухмылкой спросила меня бабушка Кинглинг.
— Конечно, — ответил я и вышел из дома.
Вооружившись ведром, я подошел к куче и взялся за лопату.
— Лестницу-то отмыли? — спросил дядюшка Вэньхуа отца.
Этим городские похождения не интересны, они едины с деревней. Никаких обид — я только за, потому что одно и то же пересказывать раз за разом не хочу.
— Полили из шланга, ждем когда отсохнет остальное, — хохотнул Ван Дэи. — Ван, сосредоточься на загрузке, — поставил рядом со мной еще пару ведер.
— Молодец, Ван Ван! — похвалил меня проходящий мимо дома односельчанин.
— Спасибо, уважаемый Пэн Зэнгшенг! — поблагодарил я.
— Вот они, плоды твоих трудов, — похвалил меня и китайский папа. — Теперь тобой и всеми нами гордится вся деревня. Может попытать счастья на следующих выборах старосты?
— Далась тебе эта должность, — принялся отговаривать брата Вэньхуа. — Старик Бао хорошо справляется. Ты наживешь кучу лишней работы и не получишь никакой выгоды — я тебя хорошо знаю, брат, ты слишком мягкотелый и честный, чтобы извлекать из должности старосты выгоду для себя.
— Зато я смогу вывести нашу деревню на новый уровень! — подхватив два ведра и направившись с ними в сарай, принялся спорить Ван Дэи.
— И кто это оценит? — иронично спросил несущий единственное ведро Вэньхуа, направляясь туда же. — Эти ленивые и завистливые свиньи, которые который уже час истекают слюной на плоды трудов твоего лишенного патриотизма и мужского характера сына?
Да пошел ты, милитарист хренов. Грузим уголь в пустые ведра и не обращаем на алкашей внимания.
— Мой сын, как и положено настоящему мужику, вкалывал от рассвета до рассвета, чтобы добиться таких успехов! — встал на защиту моей мужественности китайский папа. — И что это за презрение к землякам? Да, они порой ведут себя как истинные свиньи, но сегодня они просто демонстрируют заслуженное нами уважение! Скажи, разве ты бы не делал так же, будь на месте нашего малыша кто-то из соседей?