Васка да Ковь

Эйта

Он хотел отвернуться, спрятаться, исчезнуть - но взгляд как будто прилип к устало сгорбившейся фигуре за столом.

Наконец фигура все-таки пошевелилась, выходя их глубоких раздумий.

"Сам таким был. Так ты мне расскажешь, кто именно похитил Ковь и... ударил моего брата?"

– Откуда вы...

"О том, что мой брат в городе, я сам узнал несколько часов как", - Наигранно-недоуменное пожатие плечами, - "Он пошел встречать Ковь, что я еще должен подумать?"

– Она будет ждать вас у статуи Летека... Завтра на рассвете.

"Мне отзываться на кличку

Шелли?" - Усмехнулся Шеложкитерох, - "и как она, не заболела ли? Такой замечательный план - это такая сложная работа для ее куриных мозгов. Договориться с тобой, со служа..." - Он вдруг перестал говорить.

Хрустнул пальцами.

Ухмыльнулся зло.

"Курице помогла рыба", - Фыль хотел было возразить, но его не послушали, - "Маленькая речная тварь, вот кто!"

Он рывком поднялся из-за стола, присел перед Фылем на корточки, заглянул в глаза. Фылю показалось, что он видит его насквозь, что он ему душу выворачивает. Он почти почувствовал, как Шеложкитерох протягивает руку и сжимает ее на его шее.

Фылек инстинктивно вскинул руку к горлу и попятился, дальше, дальше, пока не уперся спиной в дверь. Над головой белела небрежно нарисованная на куске бумаги мишень.

Лицо Шеложкитероха было страшно, гораздо страшнее, чем после известия о Васкиной смерти: он улыбался. Не зло, не ядовито: искренне и беззаботно веселился, как маленький ребенок. Даже глаза прояснились. Смотрели ласково, даже с сочувствием.

Как будто все те, ради кого он носил маски - дома.

"Расскажи мне, мальчик, а что это у нашей рыбки случилось три недели назад?"

...это был кастет.

– Что?
– Не понял Васка.

– Ты просил камень, но получилось устроить только кастет.
– Любезно сообщил собеседник.
– Что касается твоего вопроса, ответ: "наверное".

– Это не ответ!
– Возмутился Васка и рывком сел, открывая глаза.

В чем тут же раскаялся - голова взорвалась пульсирующей болью.

– Почему же?
– Собеседник его был рыж и возмутительно весел, - Замечательный ответ. Подходящий.

Из-за железной маски голос его голос был нечеловечески гулок. Впрочем, перед Ваской был и не человек.

– Я умер?
– Спросил Васка, разглядывая маску.

Нечто подобное было в храмовых книгах. Знаки Ха, вышитые на Васкином вороте, нашивали с изображения этой маски. Они были выгравированы у нее на лбу. Все пять. Были исследователи, считавшие, что они складываются в неприличное слово, но никто из них так и не нашел доказательств. На всякий случай Васка попросил в свое время швею нашить их в другом порядке.

Собеседник рассмеялся и маску снял. Только подтвердил Васкины подозрения: лица его было невозможно разглядеть. Черты его постоянно менялись, плыли: глаза становились то черными, то зелеными, то синими, то серыми, но всегда - без зрачка, уши оттопыривались и прижимались к черепу, рот растягивался, а потом сжимался в узкую полоску. Нос иногда казался почти незаметным, а потом вдруг вытягивался, становился шишковатым и синим, как у пьяницы. Родинки появлялись и исчезали, чтобы снова появиться

в совершенно другом месте. Брови то пропадали, то срастались в одну, толстую, как рыжая мохнатая гусеница.

Васка отвел взгляд.

– Вы не могли бы... обратно?

– Никто не хочет смотреть.
– Не без обиды вздохнул Ха.

– Если это доставит вам удовольствие...
– Скорее из вежливости начал Васка.

Лицо Ха его не пугало, но при взгляде на него почему-то мутило. Хотя, может, мутило его и просто так. Глупый он задал вопрос: в посмертии так тошнить не должно.

– О, тогда не буду!
– Возрадовался Ха.
– и можно на ты. Впервые у меня такой вежливый почитатель. Давай я в твою честь свой храм назову?

И снова рассмеялся.

– Так я умер?
– Осмелился перебить Васка, решивший все-таки удостовериться точно.

– С чего ты взял?

– Ну так... Бог... и вообще...
– Обескураженный, Васка развел руками.

Мир вокруг дрогнул и превратился в комнату. Такая была в каждом первом клоповнике, что попадался Васке с Ковью на пути.

Ха огляделся.

– Мда...
– Протянул он, - Не королевский дворец, однозначно. Ты вообще как, нормальный? Кто представляет себя в дешевой гостинице, когда может представить что угодно?

Васка вновь виновато развел руками.

– Какая разница?

– Вялый ты какой-то.
– Заключил Ха.
– Безжизненный.

Васка думал, что он опять рассмеется, но Ха, казалось, о чем-то задумался.

– Вот что с тобой делать, парень?
– Наконец спросил он, - Я в недоумении. Когда-то из-за твоего брата я крупно проспорил... таскаю теперь это тело, а оно с дефектом. Я должен быть в обиде на тебя и весь твой род! Но ты такой заба... замечательный почитатель! И я прямо раздираюсь противоречиями! Видишь, до чего твой брат меня довел, а? Ну как такое простить?

Он встал и повернулся спиной. Голова его легко повернулась лицом к собеседнику - Васку передернуло.

– Ага. Вот такенная рукоятка! А Гарра на нее браслеты вешает.
– Заговорщицким шепотом поведал Ха.

– Зачем?
– Снова вопрос скорее чтобы поддержать разговор, чем из интереса. Васка и так догадывался.

– Ну, ты пробовал хотя бы денек пробыть и женой, и любовницей?
– Расхохотался Ха, подтверждая догадку, - Вот она иногда и становится просто Гаррой. А я бряцаю, как ходячая вешалка, слушаю за нее все эти молитвы... Ох и надоело! Надо было...
– Он опасливо оглянулся, - Рраху брать... шучу-шучу!

– Надоело что? Быть и женой, и любовницей?
– Удивился Васка.

Нет, конечно, все знали, что Ха подменяет беременную жену в работе, но не настолько же! Она заведовала множеством других вещей, гораздо более Ха подходящих.

– А что, если я выгляжу, как мужик, я уже и не могу стать богиней-матерью на пару веков?
– Подбоченился Ха.
– Ну и верующие у меня пошли, так где твоя вера-то в мое всемогущество?

– Ну, после рождения сына все ва... твои мучения кончатся.
– Сочувственно протянул Васка, не обманувшись его бравадой.