«Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века

Кром Михаил Маркович

Таблица 3.

Юрисдикция дворцовых чинов (по жалованным несудимым грамотам 30–40-х гг. XVI в.) [1389]

№ п/п	Дата	Грамотчик	Кому подсуден грамотчик (статья формуляра)	Кто приказал выдать грамоту (помета на обороте)	№ строки в табл. 2
1	янв. 1535	Троицкий Махришский м-рь	«сужу яз сам, князь великий, или мой боярин введеной»	боярин кн. И.В. Шуйский	1
2	4.11.1535	Симонов м-рь	«сужу яз, князь великий, или мой дворетцкой»	дворецкий кн. И.И. Кубенский	2
3	13.08.1538	введенный дьяк Иван Шамский	«сужу яз, князь великий, или мой боярин введеной»	боярин кн. И.В. Шуйский	5
4	13.07.1539	Вологодский Комельский м-рь	«сужу яз, князь великий, или наш дворецкой»	дворецкий Иван Михайлович [Юрьев]	7
5	27.05.1540	Троицкий Данилов м-рь	– [1390]	«приказали дати все бояре»	14
6	2.02.1541	Соловецкий м-рь	«сужю яз, князь великий, или мой боярин введеный»	казначей И.И. Третьяков	18
7	4.03.1541	Никольский Двинский м-рь	«сужю яз, князь великий, или нашь казначей»	казначей И.И. Третьяков	19
8	21.03.1541	Евфимьева пустынь	«сужу яз, князь великий, или мой дворетцкой»	боярин и дворецкий кн. И.И. Кубенский	20
9	янв. 1542	Серпуховский Высоцкий м-рь	«сужу яз, князь великий, или мой дворецкой»	боярин и дворецкий кн. И.И. Кубенский	23
10	16.02.1542	жители вол. Кереть и Ковда	суд «на Москве перед нашим казначеем»	казначей И.И. Третьяков	24
11	окт. 1542	Николаевский Корельский м-рь	«сужу яз, князь великий, или наш казначей»	казначей И.И. Третьяков	27
12	16.03.1543	Троицкий Махришский	«сужу яз, князь великий, или мой боярин введеной, у которого будет матери моей великой княгини дворец в приказе»	боярин князь П.И. Репнин-Оболенский	29
13	март 1544	Каргопольский Челменский м-рь	«сужу аз, князь великий, или наш казначей»	казначей И.И. Третьяов	33
14	20.04.1544	крестьяне дворцового с. Андреевского	попрошатаев велено ставить перед «дворецким дмитровским, у кого будет Дмитров в приказе»	окольничий и дворецкий дмитровский В.Д. Шеин	34
15	1.09. 1544	Троицкая Ионина пустынь	«сужу яз, князь великий, или мой дворецкой тферской, у кого будет Романов и Пошехонье в приказе»	боярин и тверской дворецкий И.С. Воронцов	35
16	февр. 1545 (?)	Двинский Михаило-Архангельский м-рь	«сужу яз, князь великий, или наш казначей»	казначей И.И. Третьяков	37
17	6.02.1545	Антониев Сийский м-рь	«сужу их яз, княз великий, или нашь казначей»	«А приказа ся нову грамоту дати сам князь велики»	38
18	6.07.1546	Вологодская Глубокоезерская пустынь	«сужу яз, князь великий, или мой дворецкой»	казначей И.И. Третьяков	46
19	5.10.1546	Симонов м-рь	«сужу яз, князь велики, или нашь дворецкой»	казначеи И.И. Третьяков и Ф.И. Сукин	48
20	30.01.1547	Вассианова Строкинская пустынь	«сужю яз, великий царь и государь, или наши казначеи»	казначеи И.И. Третьяков и Ф.И. Сукин	50
21	15.10.1547	попы и дьяконы дворцовых сел	«сужу яз, царь и великий князь, или мой дворецкой Болшего дворца»	дворецкий Данило Романович [Юрьев]	55
22	28.10.1547	Торопецкий Троицкий м-рь	—	«приказал Андрей (?) Ивановичь Третьяков да Федор Ивановичь Сукин»	56
23	6.04.1548	Троице-Сергиев м-рь	«сужю яз сам, царь и государь и великий князь, или мои казначеи»	казначеи И.И. Третьяков и Ф.И. Сукин	59
24	3.07.1548	Кирилло-Белозерский м-рь	—	казначей Ф.И. Сукин	60
25	5.07.1548	Глушицкий м-рь	«сужу яз сам, царь и великий князь, или мой дворецкой рязанской, у кого будет Вологда в приказе»	рязанский дворецкий П.В. Морозов	61
26	15.07.1548	Корнильев Спасо-Преображенский м-рь	«сужу их яз, царь и великий князь, или мой дворетцкой»	боярин и дворецкий Д.Р. Юрьев	62
27	25.08.1548	Важский Богословский м-рь	«их судят на Москве наши казначеи»	казначеи И.И. Третьяков и Ф.И. Сукин	63

1389

В таблице учтены также одна указная и одна уставная грамоты, в которых имеются пункты о подсудности грамотчиков.

1390

Здесь и далее прочерк означает отсутствие соответствующего пункта в тексте грамоты.

Как видим, между пунктом о подсудности грамотчика и статусом должностного лица, приказавшего выдать грамоту, действительно существовала взаимосвязь. В грамотах, выданных по распоряжению боярина кн. И. В. Шуйского, судьей высшей инстанции именуется, наряду с самим великим князем, боярин введенный. Если же грамота выдана по приказу дворецкого кн. И. И. Кубенского, то в той же формуле вместо боярина введенного фигурирует дворецкий. Аналогичные изменения претерпевает эта клаузула в случае, если грамоту выдал казначей; причем если в выдаче грамоты участвовали два казначея (И. И. Третьяков и Ф. И. Сукин), то и в самой грамоте в соответствующем месте употребляется множественное число: «сужю яз сам, царь и государь, и великий князь, или мои казначеи».

Так же чутко реагирует формуляр на появление в качестве «приказчиков» грамоты дворецких областных дворцов (тверского, дмитровского, рязанского). Например, в тарханно-несудимой грамоте, выданной 5 июля 1548 г. Глушицкому Вологодскому монастырю по приказу рязанского дворецкого П. В. Морозова, в пункте о подсудности грамотчика говорится: «А кому будет чего искати на игумене с братиею и на их приказщикех и на крестьянех, ино их сужу яз сам, царь и великий князь, или мой дворецкой рязанской, у кого будет Вологда в приказе» [1391] . (Действительно, как уже давно установлено исследователями, Вологда находилась в ведении дворецкого Рязанского дворца [1392] .) А в жалованной несудимой грамоте Троицкой Иониной пустыни на земли в Романовском и Пошехонском уездах, выданной 1 сентября 1544 г. по распоряжению тверского дворецкого И. С. Воронцова, та же статья звучала следующим образом: «А кому будет чего искати на строителе Ионе з братьею и на их слугах и на крестьянех, ино их сужу яз, князь великий, или мой дворецкой тферской, у кого будет Романов и Пошехонье в приказе. А кому будет до строителя и до старцов и до слуг и до крестьян монастырских каково дело, те люди по них посылают моих приставов дворцовых недельщиков Тферскаго дворца…» [1393]

1391

Амвросий.

История. М., 1811. Т. III. С. 716.

1392

Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений. С. 190 (прим. 82), 193.

1393

РГИА. Ф. 834. Оп. 3. Д. 1916. Л. 475 об. (список XVIII в.).

Обращение к формуляру грамоты позволяет в ряде случаев уточнить статус лица, приказавшего ее выдать. А. А. Зимин полагал, что в 1535–1538 гг. углицким и калужским дворецким был боярин кн. И. В. Шуйский: основанием для этого вывода ученому послужил факт выдачи Шуйским грамот на территории, входившие в Углицкий дворец [1394] . Между тем, как уже говорилось выше, в грамотах, выданных по его приказу в январе 1535 г. и августе 1538 г., судьей высшей инстанции назван боярин введенный, а не дворецкий (см. строки 1 и 3 в табл. 3). Таким образом, нет никаких оснований считать, что кн. И. В. Шуйский исполнял обязанности углицкого дворецкого; к тому же этот чин явно был слишком низким для боярина и представителя знатнейшего княжеского рода, каковым был князь Иван Васильевич.

1394

Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений. С. 193 и прим. 114.

Итак, можно утверждать, что по общему правилу некоторые пункты формуляра (в частности, пункт о подсудности грамотчика) видоизменялись в зависимости от того, в чьей юрисдикции находился грамотчик; эту ведомственную принадлежность и фиксировали известные нам пометы на оборотах грамот. Встречаются, однако, и исключения из этого «правила», впрочем, немногочисленные (см. строки 6, 18 и 19 в табл. 3). Например, согласно помете на обороте тарханно-несудимой грамоты Соловецкому монастырю от 2 февраля 1541 г., грамоту приказал выдать казначей И. И. Третьяков, а в самом документе пункт о подсудности грамотчика изложен без учета этого обстоятельства: «…а кому будет чего искати на игумене з братьею, ино их сужю яз, князь великий, или мой боярин введеной» [1395] . Однако это видимое противоречие объясняется просто: грамота 1541 г., как явствует из ее текста, была дана от имени Ивана IV по челобитью игумена Алексея с братией «по тому ж, какова у них была грамота жаловалная отца нашего великого князя Василья Ивановича всеа Русии». Эта последняя подробно пересказывается в тексте нового документа, включая и пункт о суде: «…а кому будет чего искати на соловетцком игумене з братьею, ино их судил отец наш князь великий Василей Иванович всеа Русии или его боярин введеной» [1396] . Таким образом, вероятнее всего, новая грамота была механически переписана со старой, и пункт о подсудности грамотчика остался без изменений.

1395

АСЭИ/АСМ. № 85. С. 55.

1396

Там же.

Сложнее объяснить, почему грамоты, выданные в 1546 г. казначеем И. И. Третьяковым вологодской Глубокоезерской пустыни, а также им и Ф. И. Сукиным — Симонову монастырю, содержат указание на суд дворецкого (стр. 18, 19 в табл. 3). Были ли и эти два случая следствием ошибки подьячих, механически переписавших соответствующие пункты формуляра с прежних грамот, или имело место вмешательство казначеев в юрисдикцию дворецкого, — неясно (к этому вопросу мы вернемся в 9-й главе).

Несмотря на иногда встречающиеся отдельные нестыковки между текстом документов и содержанием дорсальных надписей, сам принцип выдачи грамот по ведомственной принадлежности (территориальной, служебной и т. п.) сомнений не вызывает. А то обстоятельство, что, как было показано выше, ведомственная принадлежность отражалась в формуляре грамот, дает исследователям ключ к определению «авторства» даже тех документов, которые не имеют помет на обороте. Ведь выявленные нами 65 грамот с дорсальными надписями «приказного» типа — это лишь небольшая часть из 571 известной ныне жалованной и указной грамоты 30–40-х гг. XVI в. Если же удается обнаружить в формуляре грамоты следы ее ведомственной принадлежности, то можно попытаться установить, по чьему приказу она была выдана, даже не имея «подсказок» в виде соответствующих дорсальных надписей.

Так, например, в жалованной грамоте Троицкому Усть-Шехонскому монастырю от 3 февраля 1539 г. в обычной клаузуле о подсудности грамотчика говорится: «А кому будет на том игумене и на старцех и на их приказчикех чего искати, и в том их сужю яз, князь велики, или наш дворецкой Большаго дворца» [1397] . На этом основании можно с большой долей уверенности утверждать, что грамоту приказал выдать дворецкий Большого дворца кн. И. И. Кубенский, занимавший тогда эту должность. Аналогично решается вопрос о том, кем была выдана жалованная грамота Соловецкому монастырю от 24 ноября 1547 г.: поскольку в тексте употреблена формула «сужю яз, царь и государь и великий князь, или наши казначеи» [1398] , то, вероятнее всего, грамота была выдана по распоряжению казначеев И. И. Третьякова и Ф. И. Сукина (их имена значатся на обороте нескольких других грамот 1547 г., см. строки 20, 22 в табл. 3).

1397

ОР РГБ. Ф. 256. Кн. 53. Л. 11об. (список XIX в.).

1398

АСЭИ/АСМ. № 130. С. 81.

Суммируя сделанные выше наблюдения, следует подчеркнуть исключительную ценность лицевых и дорсальных помет на грамотах 30–40-х гг. XVI в. В сочетании с формулярным анализом изучение этих надписей дает исследователям очень важную информацию по истории внутреннего управления Русского государства. В перспективе было бы полезно составить общий каталог помет на великокняжеских и царских грамотах, выдававшихся на протяжении всего XVI столетия.

4. Путная печать Ивана IV

Наряду с формуляром и сохранившимися на грамотах канцелярскими пометами ценную информацию по интересующей нас теме содержат печати. Возможности их использования при изучении внутреннего управления эпохи «боярского правления» хорошо видны на примере одного малоизвестного эпизода из истории русской дипломатики и сфрагистики: речь пойдет о так называемых «путных» печатях 40-х гг. XVI в. [1399]

Изучая официальные акты 1534–1548 гг., я обратил внимание на необычную фразу в конце некоторых грамот. Так, в жалованной грамоте Ивана IV игумену Троице-Сергиева монастыря Никандру на безмытную торговлю в г. Переславле крестьян монастырского села Нового (Ростовского уезда) от 5 октября 1543 г. сказано: «К сей грамоте яз, князь великий, велел и печать свою путную приложити» [1400] . В известных мне более ранних документах выражение «путная печать» не встречается. Необычно и то, что упомянутая жалованная грамота скреплена не красновосковой печатью, как это было принято в XVI в. для этого типа документов, а желтовосковой. Вот как издатели «Актов исторических» описали эту печать: «…приложена небольшая желтовосковая печать, на которой приметен стоящий человек с простертой рукою; надпись кругообразная стерлась, и печати уцелел только отрывок» [1401] . Обращение к подлиннику [1402] ничего не прибавляет к этому описанию: за прошедшие с момента издания грамоты сто шестьдесят с лишним лет сохранность печати только ухудшилась.

1399

Имеющаяся в научной литературе информация о путных печатях ограничивается кратким упоминанием в подстрочном примечании к заключительной главе книги Каштанова (Каштанов С. М. Социально-политическая история. С. 363, прим. 188).

1400

АИ. СПб., 1841. Т. I. № 143. С. 209.

1401

Там же.

1402

РГАДА. Ф. 281 (ГКЭ). Ростов. № 21/10558.

Следующее по времени упоминание путной печати относится к марту 1544 г., когда троицкому игумену Никандру была выдана великокняжеская жалованная льготная грамота по случаю постройки вокруг монастыря каменной ограды. Поскольку грамота сохранилась только в списках XVII в., каким было изображение на печати, мы не знаем; известно только, что печать была «на черном воску» [1403] . Путная печать была приложена также к жалованной несудимой грамоте Ивана IV от 1 августа 1544 г., и вновь ее получателем был Троице-Сергиев монастырь. Как и в предыдущем случае, судить о внешнем виде печати мы не можем: грамота сохранилась только в списках [1404] .

1403

ОР РГБ. Ф. 303 (АТСЛ). Кн. 527. № 288. Л. 253.

1404

Там же. № 289. Л. 253–254; Кн. 528. № 289. Л. 411–412 об.; Кн. 529. № 289. Л. 312–313.