Вечер потрясения

Завадский Андрей Сергеевич

Задирая вверх казавшиеся обманчиво тонкими и хрупкими стволы мощных гладкоствольных орудий 2А46, русские танки взбирались по склону, и стальные клыки грунтозацепов глубоко врезались в каменистую почву. В лица наводчикам и механикам-водителям бил настоящий поток огня, мчался шквал ракет, бессильно разбивавшийся о надежную броню. Гремели глухие взрывы блоков динамической защиты, и управляемые снаряды, выпущенные американцами практически в упор, сносило прочь, уничтожая еще в полете, а те, что проникали-таки сквозь эту защиту, беспомощно взрывались, и пламя кумулятивных боеголовок, скрученное в тонике жгуты, лишь оставляло глубокие каверны-язвы в толще брони мощных и неудержимых Т-90.

–

Противник прямо, – доложил наводчик, ставший единым целым со своим прицелом 1Г46. – На холме! Две с половиной тысячи!

– Осколочным, – прорычал командир батальона, чей танк вдруг оказался на острие удара. – Заряжай!

Наводчик в одно касание оживил автомат заряжания, выбрав тип боеприпаса, а остальное предоставив делать надежному механизму. Провернулись спаренные кассеты с уложенными в них горизонтально стадвадцатипятимиллиметровыми снарядами и картузами с пороховыми зарядами, выводя нужный на линию досылания. Автомат захватил сперва снаряд, осколочный 3ОФ26, ловко извлекая его из укладки и точным, намного более точным, чем было доступно человеческой руке, движением заталкивая в жадно раскрытый казенник орудия. Мгновение спустя механизм досылания загнал в ствол заряд, набитый порохом цилиндр, и на пульте вспыхнул сигнал готовности.

– Целься!

Противник почти не был виден, и танкисты били почти наугад, зная лишь общее направление. Наводчик командирского Т-90К захватил в перекрестье прицела нечто, возвышавшееся над гребнем холма, не распознав, но скорее угадав рукотворный объект, которого здесь не должно было оказаться. Система управление огнем тотчас рассчитала расстояние, внеся поправку на ветер, на скорость и направление движение танка, и башня сама довернулась на нужный угол, взяв необходимое упреждение. Окутанный теплоизоляционным кожухом – чтобы разогревшийся до белого каления металл не деформировался даже при самой интенсивной стрельбе – ствол чуть опустился, уставившись черным жерлом на закопавшегося в землю врага.

– Огонь!

Наводчик плавным движением утопил кнопку спуска, и боевая машина ощутимо содрогнулась от выстрела, а по ушам экипажа, проникая под шлемофоны, ударил отрывистый грохот. Первый снаряд, скользнув по трубе орудийного ствола, умчался к позициям врага, чтобы спустя считанные секунды взметнуть над ними фонтаны земли, камня и огня. Бой начался, но едва ли именно так, как предполагали по обе стороны линии фронта.

Полный беспокойства и откровенного страха оклик заставил командира пехотного батальона, обходившего позиции, со всех ног кинуться к возвышавшейся над россыпью камней треноге, увенчанной решеткой антенны радара. Локатор разведки наземных целей AN/PPS-5A, обращенный на север, казался дозорной башней, с которой часовые до рези в глазах вглядывались в горизонт, где в клубах пыли вот-вот должна была появиться конница каких-нибудь апачей или других кровожадных выродков, которые только и хотели, что повесить над входом в свои вигвамы скальпы славных американских парней.

– Сэр, что-то движется к нам, – темнокожий капрал, по щекам которого скатывались к шее и дальше, под воротник запыленного кителя, бисеринки пота. – На двух часах, сэр!

Один короткий взгляд на экран – и командир батальона увидел скопление быстро ползущих по монитору отметок, пульсирующих точек, наверняка направляемых на юг, как раз к этой самой высоте, человеческой волей.

– Дьявол! Далеко?

– Миль пять, сэр, – ответил изрядно перепуганный капрал, одним из первых ощутивший присутствие рядом противника. – Полагаю, это танки, майор, сэр!

– Пять миль? – переспросил командир. – Что ж, еще есть время, чтобы хорошенько подготовиться к встрече с ублюдками!

Команда "К

бою!" эхом, от одного окопа к другому, прокатилась по позициям пехотного батальона, успевшего вгрызться в вершину холма настолько крепко, насколько это было возможно. Бросая лопаты, бойцы, подстегнутые отрывистыми приказами, ныряли в только что отрытые траншеи, подхватывая винтовки и пулеметы. Они мало что могли противопоставить танкам, этим стальным махинам, неумолимо надвигавшимся с севера, но ощущение тяжести оружия в руках придавало уверенности, а одно это стоило очень многого.

– Держаться до последнего, – приказал командир батальона, обращаясь к своим солдатам и офицерам. – Эти позиции должны остаться за нами, пока хоть один из вас жив! Русские ублюдки ничего здесь не получат, кроме того свинца, которым мы заткнем их вонючие глотки! Мы остановим их и отбросим назад, а потом спустимся вниз и добьем выродков! Позиций не покидать, выполнять приказы старших командиров – и мы еще выпьем за победу, парни!

Операторы радаров, развернутых вдоль всей линии обороны, теперь казавшейся еще более хрупкой и ненадежной, чем хотя бы парой минут ранее, не отрывались от экранов, наблюдая, как приближаются отметки целей, которых оказалось уже очень и очень много.

– Не меньше двух дюжин, сэр, – ответил на нетерпеливый вопрос майора юный капрал, старавшийся изо всех сил выглядеть уверенным и хладнокровным. – Движутся в походных порядках.

– Эти ублюдки что, не знают, что мы рядом? Что ж, тем хуже для них, – усмехнулся командир батальона. – Не дадим им времени, не оставим ни малейшего шанса. Обрушим весь огонь, как только увидим чертовых русских!

Пехотинцы замерли, сжавшись на дне окопов, и только расчеты противотанковых ракетных комплексов суетились вокруг пусковых установок. Расписанные зелено-коричневыми разводами камуфляжа "Хаммеры", зарытые на обратном склоне холма, были вовсе не видны, и только массивные раструбы ракетных установок возвышались над гребнем, грозно уставившись на север. Комплексы "Тоу" были самым мощным оружием батальона, который по всем существовавшим наставлениям не должен был, не мог ни при каких условиях, вести бой против вражеских танков. Сила легкой пехоты заключалась в подвижности, возможности быстрого маневра там, где не прошла бы тяжелая техника, но не в огневой мощи. Не важно, какие силы русских приближались к высоте, батальон ли, или же только рота – соотношение в любом случае не оставляло оборонявшимся почти никакой надежды. Но отступать было поздно, да и некуда.

– Они совсем близко, – напомнил обслуживавшим ракетную установку "Тоу" бойцам командир батальона, упорно не желавший покидать передовую. – Будьте готовы стрелять, как только увидите чертовых ублюдков! Мы должны остановить их, не подпустив слишком близко!

В трубах пусковых установок уже ждали своего часа управляемые ракеты, увенчанные тонкими штырями взрывателей массивные конусы, а рядом замерли, прильнув к прицелам, наводчики, направив взгляды к горизонту.

– Они близко, – один из бойцов указал на столб пыли, поднявшийся над дальними холмами, и становившийся все более плотным с каждой секундой. – Противник на подход!

– Полная готовность, – отозвался командир расчета. – Старайтесь поразить их с первого выстрела – времени на второй нам могут и не дать!

Завеса пыли становилась все плотнее, и вдруг она распалась, выпуская в раскинувшуюся перед холмом лощину танки, которые, не сбавляя ход, двинулись как раз к высотке. Колонна бронированных машин с расстояния не меньше двух миль казалась диковинной стальной змеей, что ползла, извиваясь, неторопливо взбираясь на холм, словно там было лучшее место, чтобы погреть под лучами майского солнца свои железные бока.