Вечное скольжение
Шрифт:
Умащиваясь на краю обвала, он думал лишь бегло пролистать находку. Но короткий текст на задней обложке заставил сердце учащённо забиться. «Борис Драгов — человек, подаривший людям Землю. Благодаря ему, она принадлежит не просто всем, а каждому в отдельности. Всего десять лет минуло с первого публичного эксперимента по телепортации, но мы уже не представляем своей жизни без этого. Остались в прошлом визы, очереди на границах, сложная транспортная логистика, мучительные поиски компромисса между приемлемым комфортом поездки и возможностями кошелька. Сегодня, чтобы попасть в любую точку мира, достаточно пожелать...»
Орест облизнул пересохшие губы, внимательнее вгляделся в портрет моложавого мужчины с доброй улыбкой. Он узнал его, хотя при их встрече
Орест осторожно открыл книгу. На первой странице под именем автора и названием кто-то написал от руки: «Этот чудак в самом деле верит, что осчастливил нас, покончил с войнами и государственными границами?! Впрочем, супруги Кюри тоже предоставили своё открытие безвозмездно на пользу человечества. Всем известно, как человечество этим подарком распорядилось. А ведь радиация — детская игрушка в сравнении с телепортом».
Судя по всему, неизвестный владелец книги настроен был весьма скептически к изобретению Драгова. Да и сам Путник подозревал, что именно скольжение, «телепортация», как её называли в книге, послужило первопричиной катастрофы, погубившей цивилизацию. Орест перевернул страницу и принялся читать.
К счастью, «Мир без границ» оказался не научным трактатом. Автор доступным для своих современников языком рассказывал, как нашёл способ реализовать идею волновой телепортации, о возникавших преградах и неожиданных озарениях. Орест так увлёкся чтением, что остановился, лишь когда перестал различать чёрные буквы на белых листах, — солнце скрылось за горным хребтом.
8. «Объект К»
«Лежбище» для ночёвок Орест устроил на кухне, расчистив от мусора пол в дальнем углу. Первая ночь в бункере прошла беспокойно — Орест просыпался из-за неприятного ощущения, что рядом кто-то есть. Может быть, тревога приходила из незапомненных снов? На вторую спалось лучше, на третью — ещё лучше. Потом и вовсе привык к распорядку дня: утром спуститься к реке, набрать воды, найти в кладовой очередную съедобную банку и читать, читать, читать.
Чтение книги продвигалось быстрее, чем в своё время дневника Путника. То ли оттого, что печатные буквы легче собирались в слова, то ли текст высвобождал скрытые в памяти знания.
Изобретённый Борисом Драговым способ телепортации не требовал устройств для отправки и приёма, подобных тем, что изображались в фантастических фильмах. Вернее, такое «устройство» путешественник всегда носил при себе. Каждому желающему делалась инъекция наноботов, в дальнейшем самовоспроизводящихся в нервной ткани человека и управляемых напрямую электромагнитными импульсами головного мозга. Именно они обеспечивали делокализацию и последующую локализацию владельца.
Идея разместить устройство внутри человека была неожиданной и яркой, но гениальной Драгов её не считал. В конце концов, телепортация — одно из проявлений корпускулярно-волнового дуализма, присущего материи, практическое воплощение теории, созданной десятки лет назад. Куда сложнее было решить задачу позиционирования. Макроскопическое тело не способно существовать в виде волны, поэтому оно мгновенно локализуется в произвольной точке не планеты даже — Вселенной! То есть человек, решивший путешествовать таким образом, попросту исчезнет. Чтобы этого не случилось, наноботы, утратившие привязку к трёхмерному пространству при переходе из частицы в волну, должны тут же получить новую. Вопрос — откуда, если внешнего мира для них в этот миг нет? Зато есть мозг владельца, связанный с колонией наноботов электромагнитным полем. Разумеется, предварительно в память нужно поместить информацию о соответствии зрительного образа места назначения определённым координатам.
Человеческий мозг, каким бы совершенным он ни был, не способен вместить данные о всех земных локациях. А мозги восьми миллиардов людей? Что если всё человечество превратить в распределённое хранилище
Повествование было насыщено отрывками из интервью Драгова, который упивался своим изобретением. Однако неизвестный читатель его восторга перед новой технологией не разделял: подчёркивал фразы, ставил вопросительные и восклицательные знаки, писал на полях комментарии: «Чудак, может, ты гениальный физик и инженер, но в человеческих мозгах ничего не смыслишь! Для тебя это только компьютер для хранения и обработки информации. А если это нечто более сложное? Тебе не говорили в детстве, что колоть орехи микроскопом нехорошо?»
Судя по всему, вопросы безопасности технологии возникали и у других: «Доктор Драгов, какие побочные эффекты возможны при вмешательстве в деятельность головного мозга?» — «Вмешательство? Вы о чём? Вы ещё снятие энцефалограммы назовите «вмешательством»!» Впрочем, одно неприятное ограничение Драгов признавал, да и невозможно его было не признать. Делокализация вызывала небольшую, но сжатую во времени, а потому ощутимую затрату энергии. Взрослый здоровый человек переносил этот приступ легко, но ослабленный болезнью или старик мог потерять сознание. Возникала опасность, что наноботы не успеют вовремя получить новые координаты — со всеми вытекающими последствиями. Ещё сложнее было с детьми. Плацентарный барьер — не преграда для наноботов, чипированная мать передавала ребёнку способность к телепортации. Но управлять этой способностью младенец, естественно, не умел, неосознанная команда могла привести к трагедии. Чтобы предупредить подобные случаи, наноботы регулярно «глушились»: у больных — до выздоровления, у детей — до совершеннолетия.
Проблему безопасности созданный приверженцами телепортации Фонд решил достаточно быстро — и юридически, и технически. Во всяком случае, в книге об этом упоминалось мимоходом. Куда больше автора интересовала иная странность собственной технологии. Теоретически телепортация предполагает мгновенное перемещение из одной точки пространства в другую, независимо от расстояния между ними. В реальности получалось не так. «Для меня это стало неожиданностью, — признавался Драгов. — На этапе экспериментов ничего подобного не наблюдалось, но сейчас появились документально подтверждённые случаи задержки в десятки минут. С чем это связано? Пока не знаю. Могу предположить, что происходит сдвиг не только пространственных, но и временной координаты. Почему нет? Теоретического запрета на перемещение в будущее или, скажем, в прошлое, я не вижу. Что касается «эффекта бабочки» и прочих досужих умопостроений, то они меня не интересуют. Сначала следует найти техническое решение задачи, а потом думать о философии и этике. Но пока я не вижу предпосылок к этому». «Хоть с этим нам повезло» — написал читатель на полях страницы.
— Не повезло, дружище, не повезло, — пробормотал Орест.
Он больше не сомневался: Путник Драгов имеет самое прямое отношение к катастрофе. Описанный в книге мир стоит на её пороге, не подозревая об этом. Да, книгу напечатали раньше, но тот, кто её читал, о чём-то знал или догадывался, оттого так безрадостны его комментарии.
В начале третьей, последней, части он написал предупреждение: «До этого были цветочки, теперь начинаются ягодки». Прочитав это, Орест отложил книгу, хоть солнце стояло ещё высоко. Не мог пересилить озноб. Ощущение, что тайна, куда более страшная, чем описание катастрофы, вот-вот откроется, возникнув, не отпускало.