ВЕДьМА, мэйд ин Раша!

Санди ака Владлена

====== ГЛАВА ТРЕТЬЯ. 37. Коля ======

Наш герой безутешен, и нет ему равных

В стремлении быть лучше всех.

Он первый средь тех, кто сочтет его главным

И знает, какой сейчас век.

Но пока что он занят строительством года,

Возводит дворцы для забавы друзей,

А его героиня в любую погоду

Ждет у открытых дверей.

Современный герой (c) Лора Московская

Все шло как-то… не совсем так, как Коля себе рисовал в воображении. Нет, его никогда не пугали трудности, да и о действительных трудностях пока говорить было рано, но… мысли о том, что все должно было быть совершенно иначе, все чаще преследовали юношу, о чем бы он ни думал в данный момент. Впрочем, Николай считал себя достаточно рассудительным юношей, чтобы разграничить отвлеченные мечты и фактически досягаемые явления. В романтических легендах или литературных произведениях – во всяком случае, в ПРАВИЛЬНЫХ с его точки зрения произведениях – мало внимания растрачивалось на мелкие неприятные подробности, оттого картина в целом выглядела… более идеализированной, что ли? Маргарита как-то назвала эту картину «лубочной». Марго… наверное, даже к лучшему было, что девушка не разделяла его идеалов. Хотя такую сухую практичность все же проще воспринимать со стороны кого-то вроде Фомы, а вовсе не Прекрасной Дамы, от которой ждешь более возвышенного и неземного отношения к жизни… правда, когда Коля попытался эту свою мысль сформулировать, ему тут же со всей возможной любезностью напомнили, что «возвышенные и неземные» прекрасные дамы, как правило, вынуждены были управлять именьями, пока их доблестные рыцари маялись… то есть, конечно, совершали подвиги. Глупо придираться к людям. Но все же Коля ожидал чего-то совсем иного. Впрочем, несоответствие Маргариты лубочному… то есть – идеальному образу прекрасной дамы – меркло, стоило вспомнить все остальное. В конце концов, характер девушки нельзя было даже назвать недостатком. А вот обитатели волшебного мира, как и следовало ожидать, не слишком-то довольные правлением князя, уже абсолютно не соответствовали тому образу угнетаемого народа, который Николай успел себе придумать. Ни единой чертой! А уж благородных повстанцев – и того меньше. Как ни убеждал себя парень, что отброшенным на самое дно жестокой диктатурой обитателям волшебного мира просто нереально обладать ни приятным внешним видом, ни более-менее сносным воспитанием, единственное определение, которое напрашивалось на ум при виде различной степени жутковатости рожиц всей этой мелкой, средней, а то и крупной нечисти – тот еще сброд! – А ну, слушать главного! – рявкнул, для усиления эффекта топнув обеими ногами сразу бес Витек. Тишина воцарилась почти мгновенно, только какое-то с трудом различимое в полумраке существо, хлопая кожистыми крыльями, хрипло горланило под потолком что-то на тему «хватит, попили народной кровушки!» Бес Витек был одним из первых завербованных Колей и Фомой сторонником их освободительного движения. Признаться честно, при первой встрече юноша и сам слегка оробел, увидев двухметровую махину с клыками в палец длинной. Однако бес быстро проявил себя добрейшей души существом, слегка неуклюжим и туговато думающим, зато надежным и исполнительным. И, кажется, оказался одним из немногих, кто действительно всерьез воспринял всю важность их миссии. Хотя некоторые его привычки и манеры все же нуждались в корректировке… наверное, нелегко изжить в себе то, что вбивалось годами. – Друзья мои, – мысленно обругав себя за такой недостойный борца-освободителя снобизм, заговорил Николай. – с крайним прискорбием должен сообщить о проявлениях крайней несознательности! Разве мы бандиты с большой дороги? Мы, не побоюсь этого слова, рыцари нового времени, от которых зависит будущее всего волшебного мира, не исключено, что имена каждого из вас, друзья мои, войдут впоследствии в историю – разве кому-то понравится, если его имя будут вспоминать в связи с несанкционированным грабежом и дебошами?! Разношерстная публика старалась внимать с не слишком скучающим видом. – Ваш мир, ваш народ задыхается под гнетом тирании, будущее, возможно, всех трех граней мира зависит от вас, а больше заботитесь о мелкой сиюминутной выгоде? Да еще устраивая распри среди своих?! – А мы что, не народ, что ли? – возмущенно подал голос буро-зеленый водяной с фиолетовым рязанским носом. – О нас и следует… того, заботиться! Нечистики одобрительно заголосили. – Все говорите, говорите, обещаете… – Только взносы драть… – А как по существу с дир… диктатурой бороться, так все тебе нецивилизованно и не по-рыцарски! – Все мы вносим посильный вклад, – благодарно кивнув Витьку, продолжал Коля. – любая организаторская деятельность требует финансирования… – Это Фома так сказал, да? – ехидно скрипнула не то лешачиха, не то кикимора в состоящих почти сплошь из ярких заплат льняных джинсах. Лохматая шевелюра древесной красотки была кокетливо обвязана чем-то вроде плетеной кожаной полоски, а на шее болталось с десяток разнообразных кулончиков. – Знаем мы этих ховал! – Просто хотите, чтобы вся добыча вам одним и досталась! – согласно рявкнуло еще более лохматое существо, слегка зеленоватое от не то тины, не то плесени, мигая единственным выцветшим глазом. – Тихо, прошу вас, тихо! Все, что у нашей организации есть – наше общее, и… – Значит, и НАШЕ тоже! По какому праву этот прохвост Фома все к рукам прибирает?! А ты только и знаешь, что языком молоть! – Где он, кстати? Третий день его уже не видели… – Виктор… – беспомощно обернулся к бесу Коля. – Действительно, где Фома, мы ведь собирались обсудить… все? Эта его инициатива с обязательными взносами внушает мне некоторые сомнения, как видишь, нам меньше доверяют из-за этого. Витек неопределенно повел богатырскими плечами. – Не знаю… сам давно его уже не вижу, то все вертелся под ногами. Не в моих правилах советовать, да только зря ты ему все наше имущество доверил. Ховала – он Ховала и есть. – Виктор, ну уж ты бы постыдился повторять подобные домыслы о собственном товарище! Ты знаешь его даже дольше, чем я… – Вот именно – знаю! В полном недоумении от подобных разговоров, юноша постарался совладать с разбегающимися, как муравьи, мыслями, и попытался вспомнить, когда сам в последний раз видел домовенка. Но в одном Витек определенно был прав: Фома ухитрялся быть настолько деятельным и вездесущим, путаясь под ногами, всюду вставляя свои комментарии… что словно бы превращался в фон, один из штрихов окружающего мира. Как ни парадоксально, это и помешало заметить, обратить внимание на конкретный момент, когда домовой-полукровка пропал из этой картины. – Кто-нибудь, кроме Фомы, хоть раз видел кассу этих «членских взносов»? – снова пожимая плечами, негромко добавил Витек. – Обычно это и называют «что плохо лежит»… – Брось! – строго велел Николай. – Фома наш товарищ и не поступил бы так с нами. Есть идеи, как успокоить всех хоть ненадолго, чтобы можно было заняться его поисками – не случилось бы чего… К сожалению, бес снова понял все чересчур буквально, оскалившись и оглушительно рявкнув на возмущенно гудящую публику так, что тишина в следующий момент воцарилась мертвая. Но делать ему замечания сейчас совершенно не хотелось… а разумные доводы навербованные среди обитателей Нави борцы за светлое будущее воспринимали все труднее и труднее… – Я поговорю с Берегинями, они время от времени используют Фому как проводника…

====== ГЛАВА ТРЕТЬЯ. 38. Евгения ======

Вот так захочешь сказать человеку,

что он тебе совершенно не нужен –

а его, как назло, рядом не оказывается!

Д. Емец

Последние уроки перед длинными выходными имеют неприятную тенденцию длиться просто бесконечно. Не иначе одно из этих эйнштейновских завихрений о непостоянстве времени. Или не эйнштейновских? Эйнштейн, вроде бы, доказал, что абсолютного покоя не существует, так Маргарита заявила, добавив, что будь он знаком с Евой, пришел бы к аналогичному выводу гораздо быстрее. Но ведь и насчет относительности времени – тоже он? Надо будет уточнить у Дарьи или у Мартына… так или иначе придется обращаться к кому-то из них, учитывая, что Евгении совсем не улыбается перспектива ни оставаться на второй год, ни посещать летнюю школу! Проявлять сочувствие к пострадавшей от не столь уж давней «эпидемии» ученице никто не спешил. Что уж говорить о благодарности к одной из Берегинь, которым, кстати, все были обязаны спасением. Или почти обязаны…

– Думаю, я могла бы натянуть тебе «тройку», – доверительно улыбнулась девочке молодая учительница физики и дернула головой, перебрасывая за спину длинных «хвост» ярко-рыжих волос, вкупе с остренькими скулами, чуть узковатым подбородком и глазами с озорной хитринкой делающий ее немного похожей на лисицу из русских сказок. – В самом деле, Анна Симоновна? – Ну, если ты в качестве факультативного занятия согласишься поучаствовать в одном небольшом эксперименте. Это новое слово в механике… – Скорее, новый взрыв! – разочарованно буркнула девочка себе под нос. Всех обитателей Вересково давно терзали смутные подозрения, что словосочетание «хреново работающая техника» на самом деле пошло от фамилии Хренникова. – Я только недавно из больницы, Анна Симоновна… Молодая женщина обладала просто редчайшим техническим талантом… или антиталантом, как посмотреть. Самый громкий – во всех смыслах слова – успех Анне Хренниковой принесли сконструированные для Диланда «Хайда» и Ваньки Фанеркина боевые доспехи на солярковом двигателе, после памятного поединка на которых за Ваней и закрепилось прозвище Трактор…Нельзя сказать, чтобы изобретения не работали. Как раз наоборот,

они действовали всегда. И в подавляющем большинстве случаев это действие было крайне разрушительным. По данным всезнающих Сорокиных, раньше жертвой… вернее, добровольцем во всех этих испытаниях был старший из сводных братьев Варфаломея Мефлодина, пару лет назад сбежавший от этой страшной участи на родину предков – куда-то в Европу, вроде бы по вопросам наследства. Почему он терпел почти тридцать лет и как ухитрился при этом сохранить все конечности на своих законных местах – оставалось загадкой даже для вездесущих сплетниц, но, к огорчению Анны Симоновны, ряд претендентов на освободившуюся вакансию подопытной свинки не выстроился. – И вообще, разве Олимпиада Богдановна не обещала вас уволить, если Вы попытаетесь покалеч… то есть, будете использовать учеников в испытании Ваших самовзрывающихся устройств? Учительница в легком смущении потупилась. – От пары синяков да тройки ожогов еще никто не умирал… кроме того, я уже точно знаю, в чем раньше была ошибка. Как правило, что-то в этом роде Анна Симоновна и произносила после какой-нибудь очередной локальной катастрофы. – Тем более теперь, когда и так уже придется искать нового химика, увольнять еще и меня Олимпиада Богдановна точно не рискнет, – задумчиво добавила преподавательница. – даже если… да нет, уверяю тебя, на этот раз все совершенно безопасно. Все сработает, как надо! – Угу… Вот так новости к концу учебной недели! Что же, Северинов тоже кого-нибудь взорвал? У Анны Симоновны пока все действительно ограничивалось синяками да легкими ожогами, но если этот стервозный тип решит кого-нибудь из учеников извести, то на мелочи размениваться не станет… – Выбирай, или мой факультатив, или осенняя пересдача! – категорично заявила учительница физики. – Э-э, а если я найду… то есть уговорю другую жерт… добровольца для Вашего факультатива, Анна Симоновна, Вика вот очень Вашими разработками интересовалась, может, поставите «три»? – умоляюще закатив глаза, прохныкала Евгения. Хоть она и пообещала больше не использовать свои чары в школе кроме как по необходимости… но немного природного обаяния в ход пустить все же можно. Мысленно девочка уже отметила, что так рисковать Викторией не хотела бы и попыталась перебрать в уме знакомых, которым интересно было бы поучаствовать в экспериментах Хренниковой. Вернее, констатировала отсутствие таковых. Мысли плавно перескочили на список врагов, приведя вскоре к малоутешительному выводу, что такой лютой ненависти Ева ни к кому не испытывала! Но своя шкурка, как говорится, дороже… – И я могу пересдать Вам это после праздников, – с еще меньшим воодушевлением добавила девочка на всякий случай. – время-то до конца четверти еще есть… Убивать еще одни выходные на нудную зубрежку совершенно не хотелось, да и Мартына придется уговаривать забыть на время про свою «команду» таких же недотеп… самой уговаривать Мартына – ну куда это годится? Последнее время он совершенно отбился от рук! – Можно мне идти, Анна Симоновна? – снова с жалобным видом закатывая глаза, тихо поинтересовалась Евгения. – Угу. Подумай над моим предложением, маловероятно, чтобы тебе удалось так много наверстать за оставшееся время. До встречи! – учительница дружелюбно махнула рукой. Поистине, если этот Герман – или как там его – не вернется в ближайшее время в Россию – недолго этой многострадальной школе осталось стоять, не раскатанной по бревнышку! С другой стороны… Ева на его месте ни за что не вернулась бы! Выскользнув из кабинета физики, стены которого еще хранили подозрительные следы нескольких слоев копоти, девочка ловко поймала под локоток Фиму Сорокину. – Это правда, что Северинов увольняется? – ласково поинтересовалась она. Не питала Ева достаточной любви как к учителям и учебе вообще, так и к язвительному химику Северинову в частности, чтобы волноваться еще и об этом – может, еще на вокзал провожать и только что вслед не махать платочком? – но ей почему-то стало любопытно. Не связан ли этот отъезд с деловым приглашением Кощеева и вообще – не лишним будет лично убедиться, что Савелий Трофимович ДЕЙСТВИТЕЛЬНО от них уезжает. А то мало ли что ему взбредет в голову! Младшая в клане, регулирующем все городские сплетни, как-то страшно закатила полупрозрачные глаза, кажется, в надежде придать взгляду особую выразительность без широко разрекламированной туши для ресниц… Евгения сомневалась, что рыбьим глазком Сорокиной и тушь помогла бы! – многозначительно косясь в сторону окна, выходящего на школьный двор. Только теперь Ева обратила внимание, что к стеклу прилипли практически все находящиеся в рекреации школьники. Но ничего особенно интересного, протолкавшись к окну, увидеть не пришлось. Даже с первого этажа… Легкий весенний ветер взметнул золотисто-рыжим костерком пышные волосы Лилии Горшковой. Лицо у женщины было не особенно выразительным, если бы не эта яркая рыжина – не такая, конечно, огненно-красная, как у Вики, а с солнечной золотинкой – и зелень лесных омутов в глазах, ее легко можно было бы назвать простушкой. Только чертенята сейчас в этой зелени не скакали – обычно искрящийся взгляд казался каким-то потухшим. – Как же так… почему же, – негромко, почти неслышно для находящихся внутри школы пробормотала рыжеволосая женщина. – может быть, ты передумаешь? – Когда-то я спросил тебя, можешь ли ты передумать, – забрасывая на плечо совсем небольшую дорожную сумку, напомнил Северинов. Женщина промолчала. – прощай. Лилия неподвижно стояла на месте, так ничего и не попрощавшись в ответ, только когда порыв ветра снова взметнул солнечные локоны, словно очнувшись, крикнула: – Я помню! Помню… ты обещал дождаться, когда я отвечу! – снова понизив голос добавила она. – Обещал… Недоуменно передернув плечами, Евгения отвернулась от окна и вопросительно уставилась на взволнованную Сорокину. Той разыгравшаяся во дворе сцена, оставившая странный неприятный осадок где-то в глубине души, определенно говорила больше. – Так и сказал Олимпиаде, представляешь? «Я задолбался, я ухожу!» Конец года, экзамены на носу, других химиков нет… и что на него вдруг нашло? Вроде, ничего особенного и не случилось за последнее время… Жанна Климентьевна знаешь, что говорит? Что-то смутно подсказывало, что в оригинале процитированная фраза звучала несколько иначе… – Фимка, мне это не интересно! Ты Мартына не видела? – вспомнив, что ей еще предстоит уговаривать юного ботаника на торжественные похороны ее же собственных выходных, перевела разговор Ева. Хоронить летние каникулы хотелось бы еще меньше… – Я нет, – выдержав эффектную по ее мнению паузу, младшая Сорокина многозначительно добавила. – но Крыся видела. В читальном зале. – И что тут такого драматичного? Он постоянно в этом читальном зале! – Да, но… знаешь, я не уверена, что ты хочешь знать то, что ты на самом деле, конечно, знать совсем не хотела бы… Тихо рыкнув, девочка оттолкнула пустомелю и решительно зашагала к лестничным перелетам. У Маргариты на днях День Рождения… и тот турнир у Виктории… приходится прилагать все усилия, чтобы выкроить время на такую досадную, но неизбежную вещь, как подтягивание материала, и без Мартына в этом обойтись будет сложновато. – Я всего лишь хотела тебя немного подготовить… ну, морально! – обиженно завопила ей в спину Фимочка, но Ева уже взбегала по лестнице. Ну кто придумал разместить эту библиотеку на самом верхнем этаже школы?! Чтобы учебники таскать туда и обратно по лестнице было дальше? Как будто от беготни по лестнице даже и без книг дыхалку сбивает слабо! Перед входом в библиотеку Евгения притормозила и, одновременно пытаясь восстановить дыхание, пригладила пятерней растрепавшиеся кудряшки. Ладно, в конце концов, уговаривать Мартына на что-то никогда не составляло для нее особого труда: даже в детстве ей ничего не стоило подбить его на какую-нибудь шалость, за которою же мальчишка чаще всего по-джентельменски брал на себя вину и наказание… – О, сол… то есть, Ева, привет! – подняв вихрастую голову от какого-то талмуда, с каким-то странным сбоем в голосе воскликнул Мартын. – Вот, я как раз хотел вас познакомить, девушки! Милена, это Евгения, о которой я… ну, рассказывал, – мальчик с явной неловкостью поправил очки. – Ева, это Милена, помнишь ее, новенькая. Ее очень заинтересовали новейшие разработки в области… Дальнейшие слова слились в какое-то слабо связанное жужжание, потому что новенькая – о которой Ева давно успела напрочь забыть, завертевшись в творящемся безобразии – тоже подняла от книги глаза. Раньше взгляд Маргариты казался льдисто-зеленым и раздражающе надменным, но эта… в Снежной Королеве на ледяном троне не могло быть столько совершенства и высокомерия, сколько в просто, даже скромно одетой девушке с гладкой насыщенно-русой косой. От взгляда, наверное, по меркам этой ожившей скульптуры, должного демонстрировать дружелюбие, у девочки возникло чувство, словно ее окатили ведром ледяной воды. Обычно красота делает людей приятнее, хотя бы с виду. Красота этой девицы была жуткой… словно бы об нее можно было порезаться, как о битое стекло. Аналогичным – чистым, но чересчур пронзительным, чтобы претендовать на приятность, оказался и голос. – Рада познакомится с тобой, Ева. Мартын много говорил о тебе. – К сожалению, не могу сказать того же… то есть, о тебе я ничего не слышала! Мартын, у меня к тебе дело архисрочной важности! Я должна срочно подтянуть физику… то есть, не только ее, но с физикой сейчас вопрос стоит ребром! Ты ведь поможешь мне на этих выходных… кроме турнира толканутых… и Маргаритиного юбилея? Но у нас еще будет куча времени… – Ева, постой! Я не могу, мне очень жаль, но ты ведь не предупредила заранее, – Мартын с извиняющимся видом развел ладонями. – у меня планы на эти выходные, я обещал Милене разобраться с инновациями в разработках… Евгения недоуменно мотнула головой, не желая верить своим ушам. Снова эта Милена? Всех парней, конечно, интересует только красивая внешность, но Мартын всегда казался не то, чтобы особенным – менее таким же, как все, что ли? Или она просто привыкла к его не всегда немому обожанию?! Интуиция редко обманывала Еву, а теперь она хором с оскорбленным самолюбием криком кричала, что Мартынко никогда не променял бы ее на эту… мраморную Афину в бабушкином платье! О моде-то он, предположим, имел смутное представление, но жизни в этой красотке… души, если угодно – чувствовалось не больше, чем в каменном столбе! – Что за новейшие разработки тебя интересуют? – слегка совладав с бурей мыслей и чувств, с вежливым интересом уточнила девочка. – Практически любые. Пытаясь черпать знания из одних только книг, в определенных областях порой чувствуешь себя безнадежно отставшей от жизни… «Тебе следовало бы это чувствовать при виде своего платья, дорогуша!» – Знаешь, похоже тебе невероятно повезло! Наша учительница физики, ты ее, наверное, знаешь, Анна Симоновна, я слышала, искала себе помощников, чтобы проверить на практике одну новейшую разработку. Новое слово в современной науке, можно сказать, взрыв основ… Мартын, кажется, хотел вставить слово, но Евгения мстительно наступила ему на ногу, заставив, с трудом сдержав вопль, выпучить глаза поверх уродливых «бабушкиных» очков. – В самом деле? – взгляд Милены потеплел на несколько сотых градуса. – Именно так! Она предлагала мне поучаствовать, но если тебе действительно интересно… скажи Анне Симоновне, что ты от меня, она все сама объяснит! Договорились? – Что же… спасибо. Я, пожалуй, попыталась бы поучаствовать. В физике у меня довольно сносная теоретическая база, специально я не сосредотачивалась на этом предмете, но изучала дополнительно, так сказать, для общего развития. Может быть, я могла бы чем-то помочь… – Э-э… иногда, – почувствовав легкий укол совести, осторожно добавила Ева. – некоторые исследования Анны Симоновны бывают… не то, чтобы опасными. Ну, приводят иногда к неожиданным последствиям… – Вроде травм различной степени тяжести! – наконец, отдышавшись, решительно вмешался Мартын. – Евгения, что на тебя нашло? Милена ведь новенькая, она ничего не знает про хре… – Не стоит беспокоиться, – девушка улыбнулась, заставив ощутимый холодок пробежать по позвоночнику Евы. Да, пожалуй отрасль, в которой эта особа точно произведет фурор – это криогенные заморозки! – знаешь, как говорят, двум смертям не бывать… со мной уж точно все будет в порядке. Рада была познакомится с вами, ребята. – Но… – Мы тоже, мы тоже, – вторично оттоптав Мартынко ногу, с улыбкой закивала Евгения. К счастью, парень не успел обрести дар речи, пока его новая знакомая возвращала свои книги на полку. Спелись тут! Будь у Евгении такие внешние данные, она точно нашла бы себе занятия поинтереснее, нежели ботанеть в читальном зале, составляя компанию Мартыну. Да она и на своем месте предпочла бы заняться чем-нибудь еще, но… – Кажется, у твоей новой подружки появились новые планы, а, Март? – елейно поинтересовалась девочка, когда Милена с царственным видом удалилась. Парень растерянно помотал головой. – Что на тебя нашло, Ева. Не знай я тебя так хорошо, я бы решил, что ты, может быть, как бы это выразиться – ревнуешь? Ревнует? Мартына?! Размечтался, очкарик… впрочем, сейчас выдалось явно неподходящее время для того, чтобы ставить на место зазнавшегося ботаника. Успеется еще… – Мартыш, ну мне действительно очень нужны дополнительные занятия… – Ева, ну скажи, только честно, ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хочешь провести выходные за изучением физики в моей компании? – Ну разумеется, нет, но пересдача… то есть, я хотела сказать… – Тогда не стоит этого делать. Милена сказала, что навязывать свое общество девушке, когда ей это не нравится, проявление не симпатии, а крайнего эгоизма и мужчина, желающий рассчитывать хотя бы на уважение, не должен позволять себе подобного. – Но я же прошу помочь мне с учебой… – Я не педагог. Признаться честно, я пользовался такими занятиями, как поводом хоть иногда проводить с тобой время, но я сам прекрасно видел, что эти занятия не приносят результата… пора перестать лицемерить. Извини, тебе лучше обратиться к кому-нибудь еще. – Может быть, это тебе самому приятнее проводить время с этой… этим столбом в хитоне?! Еще бы, такая красотка, а еще засоряет мозги столь любимыми твоими тео-ориями! Просто воплощенный идеал. – Красотка? Кто, Милена? – Мартын с легким недоумением мотнул головой в сторону дверей из читального зала в коридор. – Я как-то не обратил внимания… И кому он пытается пудрить мозги?! – Так очки почаще протирай, мачо, а то не заметишь, даже когда все школьные красавицы начнут вокруг тебя вьюном виться! – окончательно озверев, рявкнула Ева. – Ничто так мужчину не красит, как высокое и-кью… – Ай-кью, ты хотела… – Неважно! Бывай, сердцеед фигов! Обойдусь и без тебя!

====== ГЛАВА ТРЕТЬЯ. 39. Григорий ======

Боль вгрызалась в сердце змеей голодной,

Я топил печали в дурной крови…

И мечтал, чтоб ангел с душей холодной

Отравился ядом моей любви.

Канцлер Ги «Рождественская»

По всей видимости, на торжественное поручение Мараны – следить за событиями в школе, Милена обратила не больше своего драгоценного внимания… чем на все остальное, мало ее в жизни – и после – интересующее. Откуда у нее с первого же появления здесь обнаружилось такое количество своих срочных дел, оставалось только догадываться, впрочем, дочка Софии Премудрой при жизни была совершенно не похожа на нормальных… то есть, на обычных девушек настолько, что не слишком-то удивляло и то, что в качестве мавки она оказалась не особенно похожа на заурядную нежить. С другой стороны, Мара ведь не поручала ничего конкретного. – Она сказала – следить за событиями, ну так мы и следим. Это вполне можно делать, заодно воспользовавшись случаем узнать побольше о новом мире, не так ли? Тем более, пока что единственным событием было увольнение этого вечно хмурого химика по собственному желанию, сомневаюсь, что Мару интересует в школе именно это. При настоящей их жизни между Григорием и Миленой была довольно большая разница в возрасте: немногим меньше десяти лет. Однако маскироваться обоим предстояло под учеников старших классов, так что их новые обличья внешне разделяло всего два-три года. И всего два класса обучения. Вместе с вакансиями Вестников Смерти Мараны им пришлось занять освободившиеся роли школьников, надеясь, что чары, слегка туманящие воспоминания, погасят смутные подозрения тех, кто знал здесь прошлых Вестников, что что-то не так… – Какой смысл для нас что-то узнавать об этом «новом мире»? Мы здесь только потому, что ведьме это зачем-то нужно… – Да-да, я помню. У нежити нет настоящего и будущего – только прошлое, и все такое… Но узнавать новое стоит не только потому, чтобы оно чем-нибудь пригодилось, нельзя существовать – в каком угодно качестве существовать – не познавая окружающий мир. Мыслим, стало быть, существуем, не так ли? Спорить с ней было бесполезно. Даже прекрасно понимая, что все эти знания и всесильная Мысль – имеет к реальности только косвенное отношение. – А уж доложить обо всех этих наблюдениях Маре ты можешь и без меня! У меня сегодня еще куча дел в школе. – Разумеется. Дела в школе, в пятницу, после окончания занятий! Кажется, Марана говорила это нам обоим – не привлекать лишнего внимания, а это твое рвение… – Скажи, что я хочу присмотреться к школе получше, она же не сказала, что именно мы должны тут найти. Сегодня мне надо обсудить факультатив с учительницей физики, потом договориться насчет компьютерных курсов с этим Сивиным, а потом… в общем, скажи Маране, что я буду часов через… – Я не буду ничего передавать Маране, потому что, если ты собираешься присматриваться к этой школе… хотя не понимаю, за кем тут можно следить после уроков – будем делать это вместе. Именно это поручила ведьма нам обоим, так… – Барин… – Милена на пару секунд зажмурилась и медленно, с менторской интонацией заговорила. – Ты мне шесть лет в школе, а потом еще неизвестно сколько времени ни на том свете, ни на этом покоя не давал! Думаешь, что можешь повсюду за мной таскаться с видом получившей пинка болонки и до скончания веков глаза мозолить? Так черта с два! Тем более, с приглашением Кирика возникнет иллюзия двусмысленной ситуации, а я не хочу, чтобы по этому поводу отпускали дурацкие шуточки… опять. Поэтому… – Какого еще Кирика? – слегка сбившись с нити беседы, переспросил Григорий. – Того оболтуса с красными волосами, забыл что ли? Он к нам в лесу дважды в гости заглядывал – на второй еще Ульяна, которой ты пытался мораль читать, ему фингалов под глазами понаставила. – Это как-нибудь связано с фактом, что сегодня у этого Кирилла еще и нос разбитый? – едва не рассмеявшись, вопреки своему, мягко говоря, недоумению, уточнил Гриша. Милена, кажется, немного смутившись, пожала плечами и что-то пробормотала на тему, что теперь, по крайней мере, будет в курсе, как надо формулировать ответ, чтобы даже мужчины понимали с первого раза. Впрочем, ситуация хоть немного прояснилась. – Я вообще не понимаю, по какому праву ты мне устраиваешь допросы?! – Просто, любопытно… – Эта Маруся, или как ее там, была певицей и должна была выступать на праздничном сборище всех этих ненормальных. А я, если помнишь, пою так, что все собаки в округе подвывать начинают! – Ты чересчур к себе категорична, – несколько мгновений поколебавшись, попытался уверить Григорий, встретившись тут же с взглядом, по всей видимости, демонстрирующим предельную концентрацию скептицизма. – ты… ну, в конце концов, у тебя же стопроцентный слух. Тем не менее, музыка в аттестате Милены когда-то была единственным предметом, в котором, ввиду ее заслуг по всем прочим, ей была сделана определенная скидка. Или не ей, а скорее преподавательнице Сирин, без разговоров решившей вместо практических занятий принять у лучшей ученицы школы реферат. Если в разговорной речи голос Милены был всего лишь либо чересчур монотонным, со слабой эмоциональной окраской, либо – в моменты редких вспышек волнения – чересчур резким – то ее попытки петь действительно не вызывали энтузиазма ни у слушателей, ни у самой девушки. Правда, логической связи с Кириллом и его приглашением Григорий все равно не улавливал. Расспрашивать Милену не хотелось: либо опять начнет смотреть, как на умственно отсталого, раз очевидных для нее вещей не понимает, либо начнет возмущаться, чтобы не вмешивался в ее дела. – Ульяна тогда подвернула ногу. По твоей вине, между прочим, Кирилл предложил мне на время ее заменить, – милостиво объяснила девушка, заметив его недоумение. – В прерогативе бить ему физиономию? – Почти. В их команде для турнира по фехтованию – или как там эта игра называется? С ратным делом у меня дела обстояли все же несколько лучше, чем с музыкой. Ратное дело, как и боевую магию, Милена сдала Победоносцу на «отлично». Она вообще помыслить не могла о том, чтобы получать в обучении какие-либо еще результаты, кроме «отлично» – но эти дисциплины волшебникам-теоретикам преподавались не особенно-то углубленно, так, базовый курс. Но для этих непонятных ролевых игр вполне хватило бы и меньшего. А этот Кирилл Тогин… а что Кирилл? Этот тип при соответствующем соотношении звезд и нужном освещении нашел полез бы с комплиментами и попытками познакомится не то, что к Милене, а хоть к Криссе Кощеевой, хоть к Сонечке Вий. У него во всех смыслах на физиономии написана как привычка оставлять без внимания только те юбки, которые видит на манекенах в витринах… ровно как и этой привычки естественные последствия. Правда, представить себе, чтобы Милена кого-то ударила, получалось с трудом – это было совершенно на нее не похоже! – Поэтому я и пообещала ему, что подумаю и приду обсудить все в кафе после школы. – Если ты хочешь участвовать в этом турнире, чтобы не участвовать в музыкальном выступлении, почему не ответила сразу? Милена устало отмахнулась. По всей видимости, перспектива принимать какие бы то ни было предложения от мужчин – за исключением разве что князя Александра – вызывала у нее подсознательное отторжение уже сама по себе, а сформулировать причину с присущим рационализмом не получалось. Гораздо проще и приятнее в очередной раз продемонстрировать, что Григорий – болван, не понимающий очевидных вещей. Или просто что порядочные девушки так не поступают – несмотря на то, что представления о женской порядочности за последние двадцать лет потерпели просто головокружительные трансформации. В очередной раз решив, что переубеждать в чем бы то ни было Милену бесполезно, Гриша уже мысленно смирился с мыслью, что отчитываться перед Марой придется в одиночку. Хоть ее действительно вряд ли заинтересует уход из школы учителя химии, что угодно может оказаться важным, а нежити с некромантами лучше не конфликтовать. Это даже Милена при ее показном равнодушии к привилегиям «сильных мира сего» должна понимать, а уж он сам и подавно никуда от простой и предусмотрительной аксиомы не денется. Пока он размышлял, к Милене в коридоре подошла какая-то девчушка – класса из пятого или шестого – с капризным личиком и кукольными кудряшками и о чем-то бойко затараторила. Странно вот, в школе чародейства и волшебства Милена никогда не производила впечатление общительного ребенка, со всеми вела себя вежливо, но как-то официально, с одной Сарой Змиулан все школьные годы и дружила, среди одноклассников не совсем уж незаслуженно считаясь не то, чтобы заносчивой, но совершенно отчужденной всезнайкой – а таких в детских коллективах не ценят. Откуда у нее в этой школе, где они без году неделю, столько знакомых успели нарисоваться? Да еще столь разношерстных… «Куколка» тем временем, продолжая что-то щебетать, с восхищенным видом подняла руку и провела по волосам Милены. Однако на внешне радушном и искренне восхищенном лице незнакомой девочки Григорий заметил какую-то всего на миг мелькнувшую тень, совершенно ему не понравившуюся. – Кто это такая? – поинтересовался он, когда «куколка» поспешила обратно к тройке подружек, с видом вышколенных фрейлин ожидавших ее чуть поодаль. – Ты ее знаешь? – Ниночку? Нет. То есть теперь – да. Это младшая сестра Кирилла. А в чем дело? С сомнением покосившись на стайку убегающих девочек, Григорий снова обернулся к Милене и собирался тоже коснуться ее волос, за что был награжден взглядом, способным, наверное, на криогенную заморозку. – Ты чего это? – сквозь зубы прошипела пораженная такой наглостью девушка. – Подожди, – на всякий случай отдернув руку, пробормотал он. – не верти головой… – Да в чем дело? – слегка растерявшись, Милена сама провела ладонями по своим волосам от затылка к основанию косы и, замерев, недоуменно моргнула. – Что за пакость… – По-моему… помнишь те жевательные конфеты, которые Сарочке дарил какой-то дипломат? – Ну да… – По-моему, эта куколка прилепила что-то подобное тебе на голову, – виновато пожал плечами Григорий, рассматривая образовавшийся колтун. – теперь эти заграничные сладости в повсеместном потреблении… – Пакость какая-то… зачем Ниночке это делать? – Откуда мне знать? Спроси своего Кирилла, это же его сестренка… За эпитет «своего» Милена попыталась наградить Григория еще одним криогенным взглядом, но, неосторожно дернув в этот момент за слипшиеся пряди, только досадливо поморщилась. – Глупости сплошные. Пластилин еще можно было бы попытаться чем-нибудь отчистить, но эта штука… Ладно, по-моему, там еще пара сантиметров остается… – Что ты собираешься делать? Вместо ответа девушка свернула в один из опустевших классов, по всей видимости, там проходили уроки труда у девочек, и, оглядевшись, взяла из ящика учительского стола большие ножницы для раскройки. Прежде, чем спутник успел что-то понять, не говоря уже о том, чтобы возразить, Милена криво отчикнула косу под самый корень. – Даже короче, чем у Аньки Огоньковой получилось, – растеряно пробормотал Григорий.

Это сейчас стриженными девушками мало кого можно удивить, а во времена его собственного ученичества рыжее чучело с параллельного потока служило в своем роде даже символом всего того, чего в девушке, хотя бы отдаленно претендующей на нормальность, быть не должно. К сожалению, волосы там играли далеко не главную роль.

Родителей своих Аня не помнила, да и вообще мало что могла бы рассказать о своем детстве. Лет в пять девочка оказалась на улице, где и обитала где-то до тринадцати – вот и вся биография до момента, когда рыжее чучело сомнительно осчастливило Школу своим появлением. Девчонке в жизни несколько раз просто необычайно повезло, тут вполне применимо было говорить даже не о волшебстве, а о самых настоящих чудесах, хотя, прямо говоря, имели место не более чем весьма вовремя происходившие события. Страшно подумать, какая участь ожидала бы девчонку на улице… впрочем, тощее и грязное существо, вынужденное носить весь свой скудный гардероб одновременно, увенчанное короткой спутанной паклей волос, трудно было заподозрить в принадлежности к полу, который кто-то охарактеризовал как «прекрасный». Но лет в тринадцать, по всей видимости, все же заподозрили – несмотря на то, что Аня, вынужденная последние годы питаться преимущественно найденным в мусорных кучах, выглядела, по меньшей мере, на два года моложе. А, может, кого-то и интересовал именно мальчик: в те времена о подобном не принято было распространяться, но негласность не гарантировала невозможности. Тогда-то у девчонки и обнаружился весьма и весьма впечатляющий талант боевого волшебника сферы Огня, моментально отработанный на практике. Судьба напавших на бродяжку так и осталась неизвестной, в том числе и от нее самой, хотя разговоры о ранимой детской психике в данной ситуации выглядели смешно, а новоявленной волшебнице невероятно повезло еще раз: каким-то образом весть об этом «самородке» дошла до ушей Георгия, почти аккурат в очередной набор учеников – и девочка оказалась в числе абитуриентов. Нет, поначалу Яков Соломонович отнесся ко всему этому достаточно спокойно. Вернее говоря – наплевательски, из остатков былой наивности, не иначе, решив, что учащиеся других кафедр – не его проблема. Если Победоносец подобрал какую-то бродяжку в куче грязи и может отмыть ее так, чтобы остальные ученики не слишком воротили нос – пусть принимает, кого хочет! В конце концов, если у девчонки действительно врожденный дар, то его надо развивать, иначе представить страшно, на что способна боевой маг – самоучка… Однако проблемы не заставили себя долго ждать! Предполагалось, что в школу попадают дети, почти уже подростки, из приличных семей, получившие начальное образование, более-менее знакомые с элементарными правилами поведения, и, собственно говоря, нуждающиеся именно в обучении, а не в няньках. Мало кто представлял, что делать с ученицей, вместо начальной школы получившей в свое время уличную школу выживания. По крайней мере, о грамоте и элементарной арифметике девочка представление, хоть и непонятно, где позаимствованное, имела. Первыми пострадали любители воротить нос, коих, по стечению обстоятельств, больше всего водилось именно среди подопечных Якова Соломоновича: до третьего курса все ученики занимались общим потоком, распределяясь по специализациям только после введения в основы, но все равно курировались тем или иным заведующим кафедрой – оные носы моментально оказывались приплющенными слегка набок. Драки у будущих боевых магов не были редкостью – подопечные Победоносца все слегка бешеные, но, как правило, они – в большинстве своем, хоть и шалопаи, но из нормальных приличных семей – грезили дуэлями, поединками чести, представления не имея о вульгарных и жестоких уличных драках. В отличие от Ани – единственной в том потоке девчонки среди «боевиков», кажется, не слишком осознающей разницу между улицей и школьными коридорами. Девчонка не была в этом виновата, сам Змиулан утверждал, что суть человека лепится в первые восемь-десять лет жизни, когда ребенок берет за норму увиденное вокруг и на такой основе программирует собственное поведение… Но смысла задумываться о том, кто виноват, а кто – нет, не было совершенно никакого, особенно когда многие высокопоставленные родители потребовали от Якова Соломоновича любыми способами добиться изоляции бандитки – а иначе пригрозили забрать из Школы своих чадушек. Мнения Совета Директоров разделились: Змиулан начал требовать исключения Ани, возможно, даже с блокировкой ее волшебных способностей, Георгий был, само собой, категорически против, София его поддержала, заявив, что «бандитка» – куда более талантливый ученик, чем большая часть «золотоносных дубов», во время урока с которыми фактически слышно, как эхо в дуплах гудит, на что более практичная хозяйственная Марья тактично заметила, что талантливые ученики – это, конечно, замечательно, однако преподавателям и обслуживающему персоналу необходимо выплачивать зарплату, закупать провизию для столовой – да и крыша здания Школы давно уже нуждается в ремонте! Хоть прямой оплаты за обучение в советское время брать было не принято, Змиулан частенько выгодно пристраивал не особенно талантливых и усердных в обучении отпрысков высокопоставленных родителей, которые, в свою очередь, оказывали для Школы ответные любезности, обойтись без которых не было почти никакой возможности. София-то всегда была известной бессребреницей, но если она сама способна хоть в шалаше обитать, то ее драгоценная фамильная библиотека нуждается в надлежащих условиях хранения, которые при текущей крыше обеспечить нелегко! Задетая за живое – книги были, чуть ли не единственной болевой точкой всегда невозмутимой Премудрой – София дрогнула, но тут же парировала выпад, холодно уточнив, не поддерживает ли ее подруга Якова в намерении выбросить ребенка обратно на улицу, лишив при этом еще и единственной возможности себя защитить. Марьюшка, для которой любые дети были не просто болевой точкой, а поистине святыней, дрогнула куда более ощутимо, совершенно игнорируя тот факт, что это улицу логично было бы защищать от Анечки, а не наоборот! После чего дамы активного участия в беседе не принимали, деликатно дождавшись, пока Яков и Георгий выскажут все, что друг о друге по конкретному поводу и вообще думают, сообщили, что исключать Аню, конечно, не выход, а вот заняться ее воспитанием определенно придется. Змиулан, конечно, принимать участия, в этом воспитании не намеревался, о чем прямо заявил остальным, с преувеличенной неохотой пообещав, что, если им действительно удастся приструнить «бандитку», то он не будет настаивать на ее исключении. Если не подвернется повода, конечно, и поводом – как он честно посоветовал предупредить вздорную девицу, оставляет себе право счесть все, что угодно… Не исключен вариант, что Аня и за ум-то взялась – вернее, перешла на более продуманные и магически изощренные выходки, на которых гораздо сложнее было поймать – исключительно по вредности душевной, не желая доставлять Якову Соломоновичу удовольствия таки вышвырнуть ее из школы. Георгий тоже по большей части выступал моральной поддержкой: хоть его диковатая подопечная и успела проучиться всего ничего, к благодарной преданности наставнику в душе девчонки уже тогда примешалась детская влюбленность в стареющего рыцаря… Как водится, фактическая честь прививать Ане манеры и уважение к школьным правилам, неблагодарной ношей легла на плечи Премудрой и Искуснице, которых, строго говоря, все это действительно не особенно-то касалось. Да и какие там манеры? Повседневные драки и скандалы поутихли, от лексикона девочки уже не тянуло заткнуть уши покрепче – и на том спасибо! Но все равно с этим потоком студентов годы обучения выдались несколько более нервными, чем обычно: в частности, подопечные Змиулана, многие из которых отличались изрядной злопамятностью, принятыми мерами отнюдь не были удовлетворены, напрямую связываться с талантливой волшебницей, да еще боевого профиля, дураков не было, но, если в школе бывали, например, случаи краж, в этом тут же пытались обвинить Аню – а кого еще? Яков Соломонович, понятное дело, был не против от нее избавиться, но поддерживать шитые белыми нитками подставы не стал, наверное, где-то в глубине души все же уважая решение коллег, а найти более-менее реального веского повода не сумел. Крыть было нечем: девчонка не просто быстро наверстала упущенное, но и выбилась в лучшие ученики своего курса, заслужив таким усердием искреннее одобрение еще и от Софии, а Марьюшка вообще, как курица, со всеми нянчиться готова! Но это еще оказалось цветочками. Ягодки пошли, когда Георгию взбрело в голову взять выпускницу к себе ассистенткой, на что Яков моментально подобрал несколько иное определение ее нового статуса – и в тогда еще общем кабинете совета директоров разразился безобразный скандал, пожалуй, проложивший первую действительно серьезную трещину в, быть может, не слишком дружном, но вполне слаженном коллективе. – А что? – довольно резко возвращая Григория из воспоминаний в реальность, деловито уточнила Милена. – Я тебе такой не нравлюсь? Отрезанную косу она немного рассеянно вертела в ладонях. Даже из самой заурядной барышни толстая русая коса ниже пояса делала бы почти красавицу… что уж говорить о совершенно незаурядной, ведь больше ни у одной девушки на свете не было таких пронзительно-ясных глаз и безупречных черт чистейшего, не требующего никакой косметики лица. Какие бы невероятные, подчас безумные каноны так называемой красоты не диктовала мода того или иного времени, потомки Серебрины Премудрой во все эпохи поражали своим совершенством… Следовало признать – хоть Милена раньше даже не представлялась ему в воображении с короткой стрижкой – выглядела она ничуть не хуже. Теперь волосы не выпрямлялись под собственной тяжестью, оставшиеся пряди завились симпатичными локонами, придав чопорному лицу тень немного детской мягкости. – Ты мне любой нравишься, – со смешанными чувствами честно констатировал Григорий. Девушка разочаровано вздохнула, кажется, подавив желание с надеждой переспросить «Ну может, все-таки не нравлюсь, а?», и в легком раздражении швырнула в него отрезанной косой. – Дарю! Пригодится, если вдруг решишь попрактиковаться в магии Вуду!

====== ГЛАВА ТРЕТЬЯ. 40. Дарья ======

Ева и Алина опаздывали, к крайнему возмущению Марго, то и дело с легкой демонстративностью поглядывавшей на часы. Не сказать, чтобы сама Даша была в восторге — она чувствовала себя виноватой, когда по каким-либо причинам приходила не вовремя, а сегодня, если составленный план притормозит в самом начале, стыдно будет и пред Викторией, чье выступление на стрельбищах они рискуют пропустить, и перед Никитой, с которым договорилась встретится сразу после этого. Не сказать, конечно, что это свидание... но Дарья, при всем своем интересе к психологии, пока не слишком-то понимала, как рассуждают парни, поэтому очень опасалась сделать что-то не так. Вряд ли вопиющая не пунктуальность — пусть и по вине подружек, которых сама вынуждена была ждать — не охарактеризует ее с лучшей стороны! Но по сравнению с мрачным настроением Маргариты дашины опасения были сущей мелочью! Впрочем, причиной этой мрачности было вовсе не опоздание как таковое... – Хочешь поговорить об этом? – устав от напряженного молчания, осторожно предложила Дарья. – Мне от этого обычно становится легче... – Нет смысла переливать из пустого в порожнее, – неохотно, после нескольких секунд паузы процедила сквозь зубы блондинка. – говорить тут следует не с тобой. Если у Николая есть дела настолько важные, чтобы не появляться уже столько времени... почему он вечно все от меня скрывает? Мы же Берегини, мы должны помогать, когда это необходимо... а он ввязался во что-то в этом «мире Нави» и держит нас в неведении! При его обычной манере лезть в пасть драконицам... Я просто беспокоюсь! – сплетя изящные пальцы в «замок» с такой яростью, что побелели костяшки, закончила она. Дарья примерно представляла, что творится в душе манерной девочки, и трети своих настоящих чувств не выставляющей напоказ. Беспокойство за Николая чередовалось со злобой на его скрытность и рискованное поведение, перемешиваясь с чувством вины за свои попытки навязывать ему, пусть и элементарный здравый смысл, оскорбляя своей заботой, словно родительница трудного подростка — все это в совокупности закипало совершенно уж адским коктейлем! Представляла... но ни помочь, ни просто посоветовать что-нибудь дельное не могла. Ей самой действительно становилось легче просто оттого, что кто-то выслушал... но Маргоше, кажется, этот метод успокоить нервы не подходил. А еще красавица из Петербурга определенно была неприятно поражена, что любовь, которой она ждала с самого детства, оказалась колоссальным источником проблем. Если Дарья, еще не так давно и помыслить не смевшая о том, чтобы даже заговорить с понравившимся Никитой, не говоря уже о приглашении на прогулку, как сегодня, или, может быть, даже в кино — как бы ни волновалась, но была счастлива этим, по сути дела, мелочам. Мамино недовольство, собственная неуклюжесть в отношениях — все отступило, пусть и до поры до времени, а второй план. А для Маргариты, отношения которой с Колей начались с осуществившейся мечты, а потом, преодолев ступень первоначального очарования, вылились в тревогу, непонимание и взаимные обиды. Вряд ли у кого-то из них получится измениться. И счастье, если обоим хватит сил и терпения принять друг друга, смирившись с тем, что никто из людей не идеален. – У всех бывают трудности, этот период просто надо пережить, – вслух добавила Даша. – Проблемы следует не переживать, а решать, – в очередной раз с недовольством косясь на изящные часики, отрезала Марго. – раз и навсегда! Наверное, все же не следовало начинать этот разговор. В этом вопросе девочкам точно было не понять друг друга... К счастью, появление припозднившихся подружек избавило от необходимости говорить что-то еще. – Вы не представляете себе, что произошло! – глотая воздух, словно выдернутая из воды рыба, завопила Евгения, не успела Маргоша рта раскрыть, чтобы возмутиться почти получасовым ожиданием. – Кошмар! Катастрофа! – Вы опоздали! – отчеканила блондинка, придав лицу каменное выражение. – Не назову это катастрофой, но Вике вряд ли будет приятно, если мы пропустим ее выступление. От тебя я ничего другого не ожидала, но ты, Аля, могла бы и по ответственней отнестись к тому, что у тебя находятся все наши пригласительные билеты. Надеюсь, – зеленоватые глаза строго прищурились. – ваш «кошмар» заключается не в том, что билеты потерялись? – Нет, – стушевавшись под таким напором, промямлила Алина. – билеты у меня... ну, простите нас, девочки, у Евы такое случилось! Сами сейчас увидите, идем! – Куда?! – испуганно переспросила Дарья, мысленно приготовившись уже перечеркнуть все планы на день. Однако Алина в ответ помахала пригласительными билетами — идти все же предстояло на стрельбища. – Ладно, побежали... надеюсь, мы не пропустили викин выход... – Побежали, – хмуро буркнула Маргарита, не без оснований заподозрив в словах «у Евы случилось» значение «Ева опять натворила». Лишь бы на этот раз обошлось без козлов! Хотя большинство ролевых игрищ проходило в лесу, начинавшемся за западным городским парком, откуда за последние пару лет общими усилиями были распуганы почти все грибники, для проведения турнира требовалась относительно свободная ровная местность, в качестве которой вересковские толкиенисты оккупировали футбольное поле, находившееся в том же парке. Даже не просто огороженный прямоугольник пустоши — небольшой стадион с трибунами. Но места всем желающим поглазеть на соревнования все равно не хватило — зрители расположились повсюду, напрочь перекрыв переходы и вынудив спешащую четверку девчонок с ойканьем и извинениями неуклюже пробираться поближе к действу. Двигаться грациозно в таком «беге по пересеченной местности» не удавалось даже Маргарите, что уж тут говорить про остальных. Спешка только задерживала... – Опоздали! – сокрушенно заключила Алинка, раньше остальных заметив Вику, успевшую присоединится к выбившимся во второй тур лучникам. – Может, она не заметит, что мы только что пришли? Первый заход приближался к завершению — выбывшие пополняли зрительские ряды, а двое парней, одетых то ли разбойниками, то ли орками, с пыхтением перетаскивали мишени дальше от черты, усложняя оставшимся стрелкам задачу. – Ну и что там у тебя? – досадливо поморщившись, обнаружив, что свободных скамеек, да и вообще сидячих мест не наблюдается, обратилась Маргарита к Евгении. – Только коротко и по существу! – Да сами посмотрите! – запальчиво и одновременно с затаенным изменением в голосе Ева ткнула пальцем в сторону шумной стайки девчонок, расположившихся на первых рядах. Красотка Машка Сушкина вчера, помнится, по-черному скорбящая уходом из школы химика Северинова, закончившая в прошлом году школу и, вроде бы, подавшаяся в модели Жека, даже царственно-невозмутимая Юлия, взявшая на недавнем турнире по фехтованию одно из призовых мест, и еще несколько «куколок» рангом пониже, в рядах которых несколько инородно смотрелись вездесущие Сорокины, в своих ролевых костюмах напоминающие отнюдь не эльфиек, а скорее кикимор... Очередной конкурсант тренькнул луком, угодив в самый край мишени, но все же оставшись в игре, заставив эту стайку райских птичек встрепенуться немотивированными овациями и с восторженным визгом закидать везунчика букетами демократичных одуванчиков, один из которых, видимо, оказался куда более метким, стукнув стрелка по лбу и заставив уронить не только лук, но и съезжающие с длинноватого носа очки в проволочной оправе. Мальчишка растерянно замер, но ничуть не смущенные поклонницы уже высыпали на поле, окружив его гомонящей толпой. Под потрясенным взглядом признанного школьного сердцееда Кирилла, которому, должно быть, такое всеобщее обожание и не снилось, Жека и Юлия, сохраняя более-менее сдержанный вид, хозяйски подхватили под обе руки еще более растерянного Мартына Таблеткина. – Мартын?! – тихо охнула Дарья, ожидавшая чего угодно, но почему-то... Евгении, как обычно, удалось всех сильно эпатировать своим спонтанным применением чар. – Как ты... что ты вообще сделала? Ты приворожила их всех... это что, была попытка переключить его внимание на кого-то еще? Ева, старательно демонстрируя смущение, потупила глазищи. – Я ничего не... я не хотела ничего плохого, просто сказала... – Просто опять что-то ляпнула, не подумав! – отчеканила Маргарита. – Ты когда-нибудь научишься следить за своим языком? То, что Мартын, чаще всего страдающий от твоих доморощенных чар, еще ничего не заподозрил... – Он не замечает ничего необычного. Кажется, я и говорила что-то вроде, «все первые красавицы будут вокруг тебя виться — а ты и не разглядишь»... Де-е-евочки, ну я же не хотела! Я его собиралась попросить помочь мне с уроками, а он в библиотеке с этой Миленой... и заявил, что не будет мне больше навязывать свое общество, раз уж я так и к нему и к учебе безразлична, потому что эта мраморная Афина посоветовала... он, видите ли, и не заметил, как она выглядит... А мне что, на второй год теперь из-за этого оставаться?! – Евгения, ну как тебе не стыдно? – возмутилась теперь уже и сама Дарья. – Использовать чьи-то чувства таким образом! – Мне сты-ыдно, мне очень-очень стыдно! – плаксиво протянула пышечка. – Но я тогда так разозлилась: чего эта особа вообще лезет не в свое дело? Всем было хорошо, а теперь вообще непонятно, как все это расхлебывать! Я не знала, что так все получится! Не можем же мы снова обращаться к Монаху, он говорил, что мы должны ответственнее относиться к своим способностям... – Это и мы тебе регулярно повторяем! Стыдиться следует не естественных последствий, а самого поступка! Дарья призадумалась, стараясь не слушать ни Маргошиного возмущения, ни покаянного поскуливания в ответ. Никто из их компании сейчас даже приблизится к мальчишке не мог: толпа привороженных поклонниц непременно увидит в любой из Берегинь наглую конкурентку и последствия могут быть весьма печальными! А применять свои способности против людей они не могут... вернее, не должны. – О чем ты вообще думала? – продолжала распекать тем временем Еву Маргарита. – Да я не думала... ну, само как-то вырвалось... Обращаться к Монаху действительно не хотелось, да в этом все — хоть каждая и по своим причинам — согласятся. Дарья этому типу не слишком доверяла, по прежнему непонятно, что за игру и, главное, с кем он ведет. –

Ну Даш! – пытаясь предотвратить назревающий скандал Алинка подергала ее за рукав. – Ты же умная, ну придумай что-нибудь! – Ничего путного в голову не приходит, – честно признала девочка. – в фольклоре самый распространенный способ снять чары... ну, – неопределенно поведя плечами, она прижала к пухлым губам указательный и средний пальцы. – при помощи поцелуя... – Я не буду целоваться с Мартыном! – истерически взвыла Ева, даже заставив кое-кого из окружающих зрителей отвлечься от поединка и недоуменно покоситься в сторону подруг. – Помните, что Карина говорила про «поцелуй русалки», которым владеют все Даны — от Марта и так невозможно отвязаться... – Минуту назад ты возмущалась его отказом подтягивать тебя по учебе... – Поцелуи в эту учебу не входили! И вообще, даже если бы я и согласилась — хотя я НИКОГДА не соглашусь — что вы предлагаете делать? Эти чокнутые меня на ленточки порвут, если я и попытаюсь!

====== ГЛАВА ТРЕТЬЯ. 41. Алина ======

За что Алина всегда искренне любила Еву, так это за то, что скучать с ней не удалось бы даже при возникновении такого желания! Хотя это только впоследствии над какой-нибудь очередной подружкиной авантюрой можно от души похохотать, но, так сказать, в процессе расхлебывания оставалось только за голову хвататься. Даже предпочитающей относится к жизни просто Але, что уж говорить о людях вроде Маргоши и Дашки, принимающих все с тяжеловесной серьезностью. Наверное. Что-то на грани подсознания Алины категорически протестовало тому, чтобы воспринимать всерьез успех Мартына среди первых красавиц школы, пусть и навеянный очередными неумелыми чарами! – В общем, так, – процедила сквозь зубы Марго, заметившая, что другие зрители турнира уже начали коситься на безостановочно шушукающихся подружек. – идем куда-нибудь, где можно спокойно все обсудить, и будем решать, как эту кашу расхлебывать! Евгении при этом достался такой многообещающий взгляд, что бедняжка, заметно сбледнув, замотала головой, словно мантру, бормоча упорное «никогда и ни за какие коврижки». Кажется, блондинка уже успела все решить и намеревалась под термином «спокойно все обсудить» должным образом пропрессовать чересчур несдержанную на язычок подругу. – Мы даже не знаем точно, что это действительно сработает, – попыталась слегка осадить ее напор, кажется, пожалевшая Еву Даша. Марго упрямо тряхнула белокурой шевелюрой. – Но пока это единственный способ! Или у тебя есть еще идеи? Идей, несмотря на умоляющий взгляд Евгении, ни у кого не оказалась, поэтому, подхватив наследницу русалок под белы ручки, подружки принялись проталкивать себе путь к выходу со зрительских трибун. – Девочки, постойте, а как же стрельбища? Я же пообещала Вике... – запнувшись, Алина быстро добавила. – Пообещала, что мы обязательно будем за нее болеть! И, мне кажется, у нее какой-то план насчет этой Мадины... – Но у нас сейчас настоящая проблема! – отрубила Марго. – Не до всяких домыслов! – А вдруг она все же окажется права? – почуяв, если не спасение, то хотя бы отсрочку неизбежного, воодушевилась Ева. – Вдруг с этой Мадиной что-то не так? От того, что вокруг Мартына какое-то время потопчутся все эти девицы, ничего ведь страшного не случиться, а если в деле замешана Мара, то... У-У! Всего можно ожидать! Блондинка с мрачным видом запечатала ей рот ладонью. – Не каркай! И без того достаточно проблем из-за твоей болтовни! «Ничего страшного», а о девушках ты подумала? А если бы тебя кто-нибудь приворожил к Мартыну?! – Меня вы пытаетесь заставить с ним целоваться! Ну де-евочки, Вика же обидится, если мы сейчас вот так уйдем! Дождемся окончания турнира и все вместе все обсудим, мы же не можем решать без нее — мы же команда! – Вика тебе в этом не поможет... да и вляпываться всюду ты ухитряешься совсем без посторонней помощи! Идем! Оглянувшись на поле, Алина неуверенно пожала плечами и последовала за остальными. Если кто-нибудь и мог спорить с Маргаритой, то точно не она. От безоговорочного разноса Евгению спас, как истинный почти сказочный герой, Коля, с которым девочки столкнулись, едва покинув трибуны. Маргарита тут же вспомнила, на кого она на самом деле злится и даже выпустила непутевую подружку из почти стального захвата, которым протащила через всю толпу, многозначительно скрестив руки на груди. – Ну куда вы все подевались — я вас всюду ищу! – парень выглядел запыхавшимся и каким-то взъерошенным, видимо, оттого и не заметил сразу, какой дозой ледяного презрения его окатили вместо приветствия. – Это срочно... – Срочно? – нехорошо прищурившись, переспросила Маргарита. – Впечатление скорее такое, что ты уже опоздал всюду, где только мог! – Да, но... то есть, – кажется, Николая начало запоздало пронимать. Стушевавшись, он поскреб пятерней каштановые кудри. – Вы не знаете, где сейчас Фома? Вы ведь все еще пользуетесь его услугами проводника, я подумал, уж вам-то он точно оставил возможность быстро его найти. – Ах, так тебе Фому? И ты искал нас только для этого? У Алины по спине пробежал целый табун мурашек. До сих пор она и не подозревала, что Маргарита умеет говорить ТАКИМ голосом. Но Коля, конечно, оказался менее восприимчивой натурой. – Ну да. Случилась просто катастрофа! Мне срочно нужен этот пройдоха, я уверен, еще все можно исправить, и я... – Хочется верить, это действительно была катастрофа, если это для тебя так важно! – Что значит — хочется верить? – Настолько важно, что ты забыл, какое сегодня уже число. Вернее, какое число было вчера? – Ты что, совсем уже за идиота меня принимаешь, я все прекрасно помню! Какое это имеет сейчас значение? – начал уже раздражаться Николай. – Говорю вам, мне срочно нужен Фома, то, что он натворил, может свести на нет все наши усилия, и... – Рада за тебя. И спасибо, что поздравил меня с днем Рождения! По всей видимости, у тебя действительно была уважительная причина все забыть! На несколько секунд юноша опешил, пытаясь сообразить, о чем вообще ему толкуют. Видимо, мысли действительно оказались чересчур взбудоражены произошедшей «катастрофой», явно притупляя восприятие чего-либо еще. – Ну, извини, – пробормотал он, хотя в этих словах даже совершенно простодушной Алине послышалось скорее «Ой, отстань». – Девочки, мне действительно нужен Фома, это серьезно! – Это ты извини, – возмутилась Ева. – но у нас тут своих проблем по горло. Долго объяснять... Скорее, конечно, она просто не хотела еще и от Коли выслушивать честное мнение о собственном разгильдяйстве. – Но я же... – Ты поможешь нам, а мы тебе, – вынесла соломоново решение Дарья. – На одного мальчика в нашей школе случайно навели приворотные чары, теперь вокруг него толпиться целый взвод поклонниц, а мы даже не можем попытаться это исправить — к нему даже подойти нельзя. – Приведешь его к нам — отдельно от этих крашеных горгулий, разумеется — а мы расскажем все, что знаем про Фому! Согласен? – Тоже мне, «проблема»! – фыркнул парень. – Да у меня... Ну ладно. А вы уверены, что сами не потеряете голову от этого приворота — насколько мне известно, чары такого рода действуют на всех, кто оказывается рядом с зачарованным объектом. – Без тебя разберемся! – отмахнулась Дарья. – Сам смотри не влюбись — вот это будет номер! Алина хихикнула. Ева ляпнула свое «доброе пожелание», упомянув исключительно девушек, но Николай, наскоро введенный в курс дела, этого знать не мог. Интересно, что у него стряслось? Впрочем... девочка в задумчивости покосилась на ледяную глыбу, очертаниями напоминающую Марго, в безмолвии возвышающуюся чуть поодаль — впрочем, вскоре Николая, похоже, ждут такие колоссальные неприятности, что обо всех прошлых проблемах он сможет, и будет вынужден, просто забыть!

Князь Чернояд

– Революция? – с отчасти наигранным недоверием переспросил Александр. Слабо вязалось это слово с волшебным миром, но, в конечном счете, вездесущий прогресс в конце концов добирается куда угодно. Даже на территорию царства нави. Маленький уродец молча поклонился. Темные волшебные народы не любили и боялись своего властелина. Чаще страх перевешивал, однако не столь уж редко на Князей прошлого шли войска, против них плелись заговоры и совершались покушения — по большей части, конечно, бессмысленные. Правда, в правлении довольно еще молодого Александра дело еще ни разу не доходило до полномасштабной войны, но... почему-то он подозревал, что это обычно начинается совершенно не так. И все — войны, покушения, интриги — все обычно бывало направлено против конкретного человека, но не против самой системы мирового уклада! Только лозунга о свободе, равенстве и братстве не хватает — это противоречит извечной сути темных, самый тупой бес среди которых понимает элементарную невозможность такой свободы. – Да никому из моих подданных и в голову бы такое не пришло! – Вы абсолютно правы, – уродливый смесок изобразил карикатурное подобие поясного поклона. – Но мне трудно поверить, что человек мог явиться со своими бредовыми идеями к низшей нечисти и за ним пошли — вместо того, чтобы сожрать с костями или перепугать до безумия. Его послушали! Пусть не столько проникнувшись бредовыми идеями, сколько почуяв каждый свою выгоду, а то и просто из тупой агрессивности, но за человеком пошли. А человеком ли? И что самое скверное — сам Александр узнает об этом только теперь! Вот так живешь и не знаешь, что с тобой, оказывается, ведут идейную борьбу. Пусть все это восстание и оказалось в итоге скорее комическим событием, но не знать, что творится в собственных владениях... узнавать от какого-то грязного ничтожества, когда все уже кончилось! «Совершенно не могу обходиться без Сергея!» Не было у Великого Князя того неясного чутья на полутона и нюансы, в котором так преуспел Змей. Только из-за этого уже стоило мириться с его порой абсурдными выходками и совершенно нелогичным поведением. Увы, в мире слишком многие вещи были столь же абсурдными и нелогичными — только с помощью обаятельного дракона-оборотня, способного выборочно существовать не только в разных ипостасях, но и в разных сферах восприятия и мировоззрения можно было найти в них смысл. Среди подданных творится непонятно что, у маленькой сестрички завелись какие-то свои секреты, на что князь даже внимания до недавнего времени не обращал. Елена практически перестала теребить его со всякой чепухой вроде школьных домашних заданий — хотя в школе стала делать успехи, как и в магическом искусстве, все же диадема Софии Премудрой оказалась более чем полезным подарком — или откровенных разговоров. Поначалу Александр принял это скорее с облегчением, но поймав себя на этой мысли, насторожился. Раньше девчонка сама собой оставалась в его поле зрения и влияния, теребя время от времени своими утомительными детскими проблемами, теперь же князь сам должен был думать о том, как держать ее под надзором. На гарпию как на шпиона не было надежды, сам же объявил Елену ее новой хозяйкой и теперь, если девчонка захочет скрыть что-то от него, Магда вынуждена окажется хранить этот секрет даже от князя. «Никто мне не нужен!» – тут же возразил сам себе Александр. Просто он чересчур привык перекладывать на подчиненных все нудные обязанности, избаловался. Не боги горшки обжигают, но это не должно значить, что они просто не способны справиться с процедурой, подвластной любому гончару! Предположим, приказ о розыске лидеров революционной «верхушки» он отдаст немедленно. Не хватало еще, чтобы в его мире какие-то бездельники занимались подстрекательством к беспорядкам и мошенничеством! Надо иногда проявлять заботу о своих подданных, пусть даже и тех, кто с энтузиазмом воспринял идею его свержения — разумеется, намекнув им этим, что они уже сами себя за это достаточно наказали. Найти ховалу, а следовательно, и пропавшие вместе с ним «профсоюзные взносы» представлялось наименее вероятным — уж прятаться, едва дело начинало попахивать жареным, маленькие ничтожества умели лучше всего. А если воришку и поймают, то уже без денег — расставаться с ценностями ховалы умели так же легко и быстро, как приобретать их. – Искренне надеюсь только, что это был не ты, – нахмурившись, предупредил Чернояд сжавшегося на почтительном отдалении смеска. – потому что учинить такое, а потом еще прибежать ко мне с доносом... – Нет! – квакающий голос от панической вспышки сорвался на визг. – Как верноподданный Вашей Милости, я никогда бы... но я знаю кто это был, да, да, да! Мой брат Фома! Его ведь покарают должным образом? Я мог бы помочь найти... – Я не собираюсь гоняться за мелким жульем! – скривился Александр. Родственные чувства, чтоб их! Но пусть тратит время на поиски воришки кто-нибудь из «обманутых вкладчиков». Бес Витек, личность которого оказалась легко идентифицируема и многим хорошо знакома — вечно ищущий работу неудачник — тоже представлял мало интереса. Хотя именно его следовало благодарить за то, что от горе-вождя не осталось мокрого места сразу после бегства «казначея». – Меня интересует только этот Николай. Его поисками займутся. Фому и Витька пусть ловят сами и поступают с ними, как считают нужным! Ерема снова неуклюже поклонился, не торопясь, однако, испаряться с княжеских глаз. – Ну чего еще? – До меня доходили слухи будто Ваша Милость платите за полезные сведения. – И кто только распускает такие глупые сплетни?! – искренне поразился Александр. – Впрочем, если ты можешь разузнать что-то ДЕЙСТВИТЕЛЬНО полезное, то все может быть. А пока что убирайся! Допустим, вся эта болтовня о революциях даже не стоила того, чтобы с ней разбираться. Князю просто любопытно было, что за подстрекатель такой вздумал смущать умы его подданных, на темной стороне просто не могло произойти ничего такого, с чем не сумел бы справиться ее повелитель. Другое дело — Елена. На нее власть Александра не распространялась, по крайней мере, та власть, к которой он привык. Тут нужен чересчур деликатный подход. Дьявол, как же вечно все усложняется без Змея!

====== ГЛАВА ТРЕТЬЯ. 42. Елена ======

Топая к изрядно поредевшей — участников до пяти — колонне еще не выбывших стрелков, рыжеволосая лучница то и дела бросала недоуменные и слегка обиженные взгляды на трибуны, как Елена сразу поняла, выискивая мелькнувших там и почти сразу таинственно испарившихся четырех девчонок. Энтузиазма у Вики определенно поубавилось — то ли для нее чересчур большим значением обладала дружеская поддержка болельщиков, то ли, что наиболее вероятно, этот турнир для нее имел еще какое-то значение. Девочка попыталась улыбнуться с первого ряда как можно более ободряюще, но Виктория в ее сторону и не посмотрела, провожая хмурым взглядом черноволосую конкурсанту в светло-бежевом «охотничьем костюмчике». Ситуацию усугубил исполнявший обязанности герольда Матвей, коротко коснувшийся плеча проходившей мимо брюнетки и дежурно пожелавший удачи. – Так за кого же ты вообще болеешь? – прожигая спину Мадины взглядом, негромко процедила Вика. – Ты ей желаешь победить, да? – Зачем воспринимать это так серьезно? – растерялся парень. – Победительницей сможет стать только одна из нас, вот зачем! И я надеялась, что ты тоже хотел бы моей победы! Виктория – «рожденная побеждать», – еще тише добавила она. – ты сам когда-то это мне сказал. – Тогда ты останешься победительницей вне зависимости от того, кто выиграет эти стрельбища, – примирительно заключил Матвей, но рыжеволосая, демонстративно отведя взгляд, плюхнулась на скамейку, сделав вид, что сосредоточенно проверяет натяжение тетивы у своего лука. – Она думает, что всем не особенно-то важно, выиграет она или проиграет, – подал голос Мишенька. – ни ее друзьям, ни Матвею. Чувствует себя одинокой... Елена поморщилась. В общем-то, это видела и она сама, ровно как и то, что с черноволосой красоткой Вика соревнуется в куда большей степени, чем с другими участниками стрельбищ. Впрочем, эти двое действительно лидировали по сравнению с остальными финалистами... Приподнявшись со скамейки, Елена перегнулась через невысокое заграждение и мягко коснулась плеча Виктории. – Эльвира? – словно только что ее заметив, недоуменно переспросила рыжеволосая. – Не хандри. Ты непременно победишь, я уверена! – Что ж... спасибо! – с некоторой вымученностью Вика улыбнулась в ответ. – Кажется, по технике и умению мы на одном уровне, так что уж... как повезет. – Непременно повезет! – отсалютовала Елена. Вряд ли ее поддержка имела для Виктории хоть в половину такое значение, как подруг и Матвея, но, вроде бы, хмурое личико с бледными веснушками слегка посветлело. – Не забывай, – склонившись к самому уху девочки, шепнул Мишенька, когда она вернулась на свое место. – что, одаривая удачей кого-то одного, ты тем самым уменьшаешь удачу других. – Закон сохранения энергии и исчерпаемый ресурс, ага? – попыталась отшутиться Елена, но мальчик снова ушел в себя. Ничего не поделаешь, ей нужно как-то добиться симпатии и доверия Виктории — конечно, юная колдунья предпочла бы наладить контакт с Берегинями через Маргариту, но бывшая подруга Елены Светловой нынешнюю Эльвиру Страхову откровенно недолюбливала, приходилось аккуратно обрабатывать Вику, находящуюся как раз в подходящей душевной кондиции. Без присутствия и поддержки Магды и Милены девочка чувствовала себя не слишком уверенно, однако кулон-паучка предпочла «забыть» сегодня дома — кто гарантирует, что «передача власти» не была намеренным спектаклем и гарпия не продолжает не только охранять Елену от возможной опасности, но и шпионить за ней же для князя? Хотя вот так-то и начинается обычно паранойя – а призрачная особа вообще появлялась только тогда, когда сама считала это необходимым, что не всегда совпадало с мнением самой Елены. Но, в конце-то концов, способна она хоть на что-то в этой жизни сама?! Мелькнувший между жидких весенних тучек луч солнца в самый неподходящий момент, за долю мгновения до спуска тетивы , ударил в глаза черноволосой лучнице, заставив метко пришпилить растущий метрах в полутора от мишени солнечно-желтый цветок одуванчика. Одаривая удачей кого-то одного, тем самым забираешь ее у других, поскольку чья-то победа неизбежно и чье-то поражение... обидно, получается, нельзя просто сделать что-то хорошее — даже обладая не до конца раскрывшимися способностями Лады. – Повезет, – зачарованно повторила, не сводя глаз с расстроенно бредущей обратно дисквалифицированной соперницы Виктория. – Невезуха! – буркнула Мадина, плюхаясь рядом. Вика попыталась перенастроиться, дабы сказать что-нибудь ободряющее, но, переглянувшись с ней, брюнетка с улыбкой показала большой палец. – Ну, удачи тебе! Я намерена отыграться в следующий раз, а пока за тебя поболею! Рыжеволосая Берегиня, заметно стушевавшись, неразборчиво пробормотала что-то благодарственное. Елена чувствовала ее недоверчивую настороженность, похоже, Вика не особенно верила, что для соперницы стрельбища — просто спорт или игра... или еще чему-то не верила? – Кажется, этот странный лук и правда приносит тебе удачу, – продолжала Мадина, когда очередной финалист устремился к черте. – никогда не видела такого оригинального дизайна: тебе его делали на заказ под старину? Помню, ты говорила, давать его в чужие руки до окончания соревнований плохая примета, но когда все закончится, могу я рассмотреть его получше? – Гм, может быть, – уклончиво пробормотала Вика, снова оглядываясь на зрительские трибуны. Брюнетка еще раз ободряюще отсалютовала и направилась к остальным дисквалифицированным, занявшим первый ряд по соседству. После ее выбытия в победе Виктории практически ни у кого не оставалось сомнения — стоило лишь подождать. – Эля, ты определенно приносишь мне счастье! Просто поверить не могу... – Если ты сама будешь заранее верить в свою удачу, то сама будешь приносить себе счастье, – с улыбкой отмахнулась Елена. – Какие планы? Собираешься дождаться своих подруг или, может, отпразднуем твою победу в кафе? Я давно хотела познакомиться со всеми вами, но, кажется... Вика, слегка поумерив свое счастливое сияние, бросила короткий взгляд на болтающих чуть поодаль Матвея и Мадину. Поймав взгляд, брюнетка весело помахала рукой. – О-кей, если ты приглашаешь. У девочек, кажется, другие планы, – пробормотала Берегиня, негромко добавив. – и не только у них! – А что, Матвей и Мадина не пойдут с нами? – Нет! Если Матвей считает, что она больше нуждается в утешении, чем я в поздравлении — это его дело. А она с нами не пойдет! – Слушай, прости, если я лезу не в свое дело... но, если ты не хочешь показывать ей свои лук, почему не скажешь об этом прямо? Виктория убито вздохнула. – Все считают, что я к ней враждебно отношусь — ни за что, ни про что! Не хочу, чтобы Матвей решил, что я просто вредничаю, а я никому не люблю давать свой лук в руки... суеверие, конечно, но не люблю. Можно подумать, то, что сейчас Вика намеревается втихаря улизнуть, парень вредностью не сочтет. Бестолково все это как-то... – Что бы я ни делала — всегда получается не так! – уже в стадионной кафешке продолжала сетовать рыжуля. – Мне кажется, я ему нравлюсь... но вечно что-то оказывается важнее, так просто нельзя. Уж либо я для него что-то значу, либо нет! – Ты слишком много требуешь от людей, мне кажется, – размешивая кофе в чашке, попыталась возразить Елена. – ничья жизнь не сосредотачивается на чем-то или на ком-то, у всех есть свои приятели, свои интересы, свои нюансы — нельзя же требовать, чтобы они забыли обо всем, кроме тебя, как бы много ты для них ни значила... А Матвей может просто не догадываться о том, что ты чувствуешь — разве ты хоть раз говорила с ним откровенно? – Говорила, – Вика поморщилась. – то есть, думала, что говорю начистоту, а потом какая-то чепуха из этого вышла... не знаю! Пока что все забыли обо мне: у мамы своя жизнь, у Матвея свои приятели — и приятельницы! – а девочки даже не пришли за меня поболеть! Конечно, им стрельбища не особенно интересны, у них свои увлечения — но разве это по-дружески? Мы едины перед лицом проблем, когда какая-нибудь фигня случается, но когда все в порядке, моментально распадаемся и каждая оказывается сама по себе... – Думаю, тебе просто стоило бы... Договорить Елене не дали, по всей видимости, у Берегинь в очередной раз, как выразилась Виктория, «случилась фигня» – во всяком случае подруги про нее уже вспомнили. Стайка девчонок в компании какого-то хмурого юноши лет семнадцати и еще печально знакомой послушницы Ольги, о чем-то активно переругиваясь на ходу, ввалились в кафешку. – Вика, ну куда ты пропала? – завопила с порога Ева. – Матвей тоже тебя потерял, говорит, ты ушла так быстро... – Я как раз хотела спросить, куда ВЫ пропали! – Виктоша, ну не сердись, пожалуйста, у нас совершенно форс-мажорные уважительные причины! – подключилась к стенаниям подруги Алинка. Маргарита, молча скрестив руки на груди, смерила Елену... то есть, конечно, Эльвиру неприязненным взглядом. – Ладно, потом поболтаем, – подмигнула девочка Виктории. – похоже, у них и правда что-то срочное. Удачи! Мишенька, ты идешь? Мальчик отстранено кивнул, но, поднявшись, не сразу последовал за Еленой, на несколько мгновений встретившись ясным и одновременно каким-то отрешенным взглядом с рысьими глазами Ольги. – Предмет, принадлежащий Лебединой Деве, удерживает ее. Только вернув его, она может вновь обрести свободу, – туманно изрек он и снова углубился в размышления. – О чем это ты? – полюбопытствовала Лена, когда они уже вышли из кафе. – Они поймут, о чем...

Ольга

– Не понимаю, зачем устраивать ажиотаж вокруг сущих безделиц! Вы что, таким образом пытаетесь изобразить занятость, оттягивая все, что действительно должны делать? Следовало проявить сдержанность. Матушка Любава учила все и всегда держать под контролем, прилагать для этого все усилия… а в совсем уж крайнем случае сделать так, чтобы свести к минимуму вредное воздействие. Наверное, Ольга была никудышной ученицей. Но еще более никудышных Берегинь в ее глазах это ни капельки не оправдывало! – С каких это пор ТЫ стала решать, что для нас важно, а что нет?! – моментально взвилась привыкшая на каждое слово отвечать десятью Евгения. К несчастью, дар речи у этой особы не пропадал вообще никогда, даже изображая умирающего лебедя после второго – максимум третьего круга пробежки на тренировках, несносная девчонка ухитрялась стенать столь драматично, что Ольга позволяла себе усомниться в якобы сорванном дыхании. Странно, право слово, что хотя бы в коме лежала молча! – То, что в данный момент НЕ важно – видно невооруженным взглядом! – стараясь говорить спокойным ровным тоном, бывшая послушница скрестила руки на груди. – Это ребячество Виктории с турниром, например. И это твое недоразумение с Мартыном! Чары совершенно безвредны, сами развеются со временем. – Как ты можешь быть такой… такой?! – не рискнув вступать в полемику насчет турнира, пока ни одно из подозрений на счет этой Мадины, которую рыжая просто мечтала разоблачить как врага номер один, не было подтверждено, Вика зацепилась за вторую часть фразы. – Ева же заставила почти всех девушек школы… ну, восхищаться Мартыном! Оставить все как есть будет подлым и несправедливым, просто издевательством! – Почти все девчонки восхищаются этим Кириком Тогиным! – припомнив самоуверенного сердцееда, поморщилась Ольга. Оказавшись в преподавательском составе самой юной, Кирилла она время от времени вынуждена была осаждать то подзатыльником, то табуреткой, вылететь хоть с какой, но работы за избиение учеников не хотелось бы, а иначе парень не понимал. – Или этим учителем, Сивиным, кажется, по этому поводу еще никто не умер! Хотя подобный интерес заведомо безнадежен – и всем это известно! – Ну, у тебя и сравнения! – Так они САМИ восхищаются. Внешностью, поведением, чем угодно… а тут, получается, интерес искусственно навязан. – Это постоянно навязывается искусственно! Общепринятые каноны, заставляющие считать красивым или интересным одно, а не другое, реклама определенных лиц и типажей с экранов телевизора и обложек журналов… всего не перечислить? Чем плох Мартын? Уж определенно ничем не хуже сомнительных типов, от которых порядочным девушкам стоит держаться как можно дальше! – Да как ты можешь?! – вскипела Ева. – Но, в принципе, вариант поцелуя вполне правдоподобен. Многие чары почему-то рассеиваются именно таким образом. – А может, ты и права! – быстро развернула разговор шатеночка. – Ничего страшного в этих чарах нет, я как обдумала, поняла. Мартын даже не допетрит, что произошло, для него ведь существует всего одна девушка во вселенной – я! – картинным взмахом ладошки взбив кудряшки и слегка вздернув курносый нос, уже совсем другим тоном закончила она. Остальные Берегини – кто в шоке, кто с долей негодования – вытаращили на нее глаза, видимо, припомнив экстремальные сборы. Только Виктория, обиженно нахохлившись, слегка отстранилась от компании. – Ну и зачем мы, спрашивается, сбегались, как на пожар? – озвучила верную догадку Ольги Маргарита. Впрочем, с точки зрения самой монастырской воспитанницы, экстренный сбор пришелся как раз таки очень кстати, поскольку организовать компанию раздолбаек, у каждой из которых всегда находилась куча надуманных проблем и оправданий для того, чтобы ничего не делать, иногда казалось на практике неосуществимым. А тут сами в кои-то веки… – Пожар – это, кстати, совсем неплохое решение, – слегка понизив голос, хотя возможности их подслушать ни у кого не должно было быть, кивнула блондинке Ольга. – психологию знаете? В экстремальной ситуации человек в первую очередь хватается за то, что для него наиболее дорого – пожар в этой гипотезе наиболее частый пример. Больше всего мэр Аркадий Аристархович дорожит своим сыном, но, если возникнет какая-либо угроза, скорее всего, поручит спасение своего сокровища лебединой деве, ведь у нее тут гораздо больше возможностей и шансов. Но что он никому не может перепоручить? То, что позволяет контролировать саму лебединку, конечно же! Без ее способностей мэр – практически никто! Вы же слышали, что сказал сам мальчик – какой-то предмет, украденный у девы, держит ее в повиновении. – Ну и что ты предлагаешь? – все еще напоминая свернувшегося в клубочек то ли с воинственным, то ли с уязвленным видом ежика, соответствующим колким тоном осведомилась Виктория. – Вести за особняком круглосуточную слежку, дожидаясь в резиденции мэра пожара, наводнения или, на худой конец, землетрясения? Не забывай, что использовать «снегурочек» стало слишком рискованно, а мы сами, в отличие от некоторых, не можем пропадать неизвестно где целыми днями. – Зачем ждать-то? – к удивлению Ольги, первой просекла ситуацию Евгения. – Мы сами вполне можем устроить и ураган, и землетрясение, и потоп… и пожар! Проще простого! – Нет, – долго молчавшая Дарья резко рубанула ладонью. – Даже и не думайте! Я ничего такого делать не стану! – Но Даша, ты же понимаешь… – Я все понимаю! Я вполне могу понять, когда Ева и Алина по глупости залезли в дом к Мариванне, это действительно была глупость, но, в сущности, безобидная. А то, что вы предлагаете всем теперь, не просто незаконное проникновение в чье-то частное владение, а откровенное вредительство! Где гарантия, что никто от наших действий не пострадает по-настоящему? Я такие вещи считаю преступлением в чистом виде – даже речи быть не может о том, чтобы так поступать! – Ну какое преступление, Дашенька? – слегка опешила от такого резкого тона со стороны не особенно решительной подружки Ева. – Это же магия! Ее все равно, что нет, кто и каким образом докажет, что мы имеем к этому какое-то отношение? – При чем тут «докажут»? Я говорю не об уголовном кодексе, настоящий кодекс… моральный, если угодно, должен быть в каждом человеке с детства заложен. Чтобы понимать, что есть вещи, которые нельзя делать не потому, что поймают и накажут, а потому, что их делать НЕЛЬЗЯ! Неправильно, аморально и бесчеловечно само по себе! Ольга поморщилась. Вот кому бы в Монастыре цены не было, там любят таких… принципиальных на грани одержимости. Вот только не в рядах высоких иерархов, те, как и в любом социуме, довольно гибки в моральном плане. Не то, чтобы там лгали себе и другим, это нельзя было назвать ложью… но все же не единичным был случай матушки Любавы, которая, по весне чувствуя ослабление контроля над звериной своей сущностью, просто на какое-то время покидала обитель. И эти отлучки совершенно никак не влияли на то, какой она была в кругу сестер. А ведь у каждого в глубине души скребет когтями, просясь на волю, своя дикая рысь, не желающая жить по правилам и законам. Но вот такие – юные, свято верящие в нерушимость истин – нужны обители не меньше, а порой и больше могущественных иерархов. – По-моему, ты преувеличиваешь… да и вообще – есть другие идеи? – Нет! Но это не значит, что я приму эту за неимением лучшего. Если для спасения этого Монастыря мы должны идти на такие вещи, стоит задуматься, такое уж это благое дело? На мой взгляд, все это более чем подозрительно! Монах нас использует, а вы… Что самое смешное, у Ольги тоже вовсе не было такой уверенности. Девушка даже понять не могла, откуда взялось это непременное намерение спасти изгнавшую ее обитель. Обитель, попытавшуюся использовать в более чем грязной игре с той же убежденностью, что цель оправдывает средства и порой подлость – если это подлость в отношении врагов – допустима и даже полезна. Возможно, не такой уж это было неправдой… Что и кому она пыталась теперь доказать? Исправить свою «ошибку», искупить вину? Ну уж нет! – То что этот Монах – тот еще интриган, я давно поняла, – примирительно вмешалась Маргарита. – но нам тоже нужна его помощь, а иначе ее не получить. С точки зрения морали наши действия вполне оправданы, мы ведь пытаемся предотвратить гораздо худшие беды. Иногда… иногда необходимо делать то, что не совсем правильно, когда выхода нет, но его непременно нужно найти! – Иногда, – эхом повторила Даша. – нет, девочки, все совсем иначе. Одно допущение, вторая сделка с совестью, третья, четвертая… основания и самооправдания всегда найдутся, а остановиться будет уже невозможно. Я крайне не рекомендовала бы вам подобного… но, если вы все же решитесь, на меня тут можете не рассчитывать. Я через свои убеждения не перешагну, нельзя, причиняя вред, обманывать себя тем, что это делается во благо. – Мы же команда! Ты нам друг или кто? – встрепенулась Алинка. – Неужели ты нас бросишь? – Вас я бросать не собираюсь! – огневка снова рубанула ладонью. – Но участвовать в противоправных действиях не буду! Команда – не значит стадо! И это не тот случай, где решает большинство голосов, тут каждый должен отвечать за себя! А ты, Ольга, – непроницаемо потемневшие глаза поверх сползших на кончик носа очков неприятно вперились в лицо бывшей послушницы. – должно быть, предлагая такие вещи нам, помнишь, что решение о твоей казни в монастыре тоже считалось оправданным. Во имя какого-то отвлеченного блага! Неужели ты сама готова признать, что это было ПРАВИЛЬНЫМ? Ольга молча выдержала взгляд. – Значит, мы будем обходиться без твоей помощи, – негромко сказала она, когда Дарья отвернулась. – или еще без чьей-то… если кто-то еще считает затею чересчур рискованной, лучше скажите сейчас. Поддержавших позицию Дарьи не нашлось. Слегка понурившись, огневка неопределенно кивнула подружкам и с удрученным, но непреклонным видом побрела прочь. – Но она права насчет риска навредить кому-то по-настоящему, – после некоторого времени общего невеселого молчания заметила Алина. – может быть, не нужно громить особняк мэра по-настоящему? Может быть, Ева всех зачарует, чтобы они ПОДУМАЛИ, что начался пожар или ураган, а на самом деле никому ничего угрожать не будет? После недолгих размышлений пышечка с сожалением помотала кудряшками. – Слишком большой радиус воздействия, ты же видела, какой у Аркадия Аристарховича особнячище! Вся охрана, прислуга, черт знает, кто там еще, камеры повсюду понатыканы… всем одновременно мозги заморочить не выйдет. – Но на девушек, которые теперь вокруг Мартына увиваются, ты же не воздействовала индивидуально? – Зачарован сам Мартын, – коротко кивнула больше знающая о теории и принципе действия Ольга. – на девушек это действует, когда он оказывается в их поле зрения. Так же, как с невидимостью – его просто не замечали окружающие… не парень, а подопытный кролик для недоразумений с чарами, право слово! Ева права, для того, чтобы спровоцировать панику в особняке, этого мало. Кроме того, сам мэр знает о магии, хотя и не владеет ей сам, вполне может заподозрить неладное. И уж абсолютно точно чары не подействуют на лебединую деву. Если получен приказ охранять территорию… она может стать проблемой. – Для этой проблемы еще древние греки придумали решение! – хмыкнула Маргарита. – Возьмем пример с мореплавателей из мифа – чтобы не слышать зачаровывающего пения, достаточно просто заткнуть чем-нибудь уши. А между собой переговариваться жестами, как на уроках, когда друг другу подсказываем. Значит, Вика пусть обесточит особняк – хоть какое-то время на то, чтобы включилась аварийка, понадобится, Ева на всякий случай набросит такие чары невидимости на Ольгу, чтобы она могла пробраться и глаз не спускать с Аркадия Аристарховича, а мы все после условного сигнала слегка, гм, потрясем домик, чтобы спровоцировать панику. – В принципе, пожар можно и с помощью замыкания начать… Маловероятно, что мэра и его охрану так уж перепугает прорыв водопроводной трубы или легкое землетрясение. – А контролировать его без Дашки как прикажешь? Тогда уж точно кто-нибудь по-настоящему поджарится, если не мы же сами! Берегини принялись горячо обсуждать подробности и нюансы грядущего «вредительства», а Ольга, не видевшая смысла участвовать в перепалке сейчас, когда можно будет внести коррективы в уже готовую тактику, когда охваченные азартом девчонки устанут спорить между собой, задумалась. В целом Маргарита рассуждала верно. Вот странность, от Дарьи бывшая послушница меньше всего ожидала бунтов, споров и ослиного упрямства, всегда считая огневку самой беспроблемной и покладистой из девчонок, зато остальные, как правило, не упускающие возможности взбрыкнуть и показать характер, довольно-таки легко вняли доводам. Вот так с ней постоянно, как только начинает казаться, будто хоть немного узнала человека, как тот моментально совершает что-то, отправляющее на свалку все предыдущие предположения о себе. Постепенно складывается новый образ – и снова рассыпается… И так до бесконечности! Эх, если бы это касалось только Сергея, жить было бы гораздо проще! Драконам, в конце концов, и положено быть необъяснимыми, но почему так же ведут себя люди? Ведут, усложняя жизнь и себе и окружающим… – …Подрыть фундамент с помощью корней деревьев, дом не хуже, чем от настоящего землетрясения зашатается!.. – И водопровод – ФУУУХ! Чтобы аж из окон фонтаны! – Тихо вы, еще на всю улицу порите, что мы провернуть собираемся! Так и будем в милиции объяснять, что мы волшебницы и хотим освободить лебединую деву от ига, а для этого надо особняк мэра с землей сравнять, право слово! – Хотя во многих городах народ идею бы поддержал! Но у Емельянова хорошая репутация… В принципе происходящее снаружи требовалось распланировать только для гарантии, что девчонки не слишком накуролесят, Ольге же предстояло действовать отдельно. К лучшему, учитывая, что она этого языка жестов, с помощью которого на уроках подсказывают, знать не знала, не говоря уж обо всем остальном. Остается надеяться, Маргарита сумеет удержать остальных от чересчур вдохновенной импровизации – с Дарьей оно было бы надежнее, но слов для переубеждения огневки у Ольги не было. Не факт, что такие слова вообще существовали. А они все равно должны были делать то, что должны… Вообще-то Ольга и без покрова невидимости вполне обошлась бы, не говоря уж о том, что ни мальчишку, ни лебединку, ни, вполне возможно, самого мэра чары обмануть не смогут, а оставаться незаметной в монастыре обучали и без всякой магии. Но пусть уж будет, так сказать, лишняя подстраховка. – Только постарайтесь не устроить светопреставления, на которое полгорода сбежится, не считая всех служб МЧС! Электронику, включая «тревожные кнопки» Вика, может быть, и нейтрализует, но с девчонок вполне станется и без этого поставить на уши половину городка! Вряд ли их поймают, но все равно лишний шум и разговоры ни к чему. – Встретимся на ближайшей автобусной остановке в одиннадцать – начале двенадцатого. – А обратно как? Автобусы уже ходить перестанут, а летать одна Алинка у нас умеет? Пешком через весь город тащиться? – завозмущалась Евгения. – Думаю, можно попросить у родителей, чтобы вы все переночевали у меня, – великодушно предложила Марго. – Аркадий Аристархович с нами в одном районе живет. Просто там даже до ближайших соседей целые гектары участка, только ранней весной – поздней осенью уголок забора и виден. Пешком недалеко идти. – Я и от своего жилья без проблем доберусь, – поспешно уведомила Ольга, совершенно не рвущаяся участвовать в вечерних посиделках со школьницами. С ее точки зрения, им невероятно повезло, что резиденция городского главы располагалась не в центре городка, а на самой окраине, да еще в отдалении даже от других особняков. Хотя странно немного. Это было бы оправдано в большом городе, где в центре, по словам матушки Любавы, под облака уходящие ввысь огромные дома-коробки, а улицы – забитый бесконечным потоком машин, источающих удушливый смог и невыносимый шум – серый асфальт и бетон, где и чахлое деревце редко встретишь. Разумеется все, кто имеет такую возможность, предпочитают селиться за городской чертой. Но Вересково-то маленький городок-игрушка с домиками-пряниками в два-три этажа, а у большинства жителей и вовсе деревенского типа бревенчатые «коттеджи» с садиками-огородиками, машин на улицах совсем не много – от шума и загазованности на окраине прятаться смысла нет. Вопреки опасениям Евгении, большого штата охраны и прислуги мэр тоже не держал. Явившись часа на полтора раньше остальных, бывшая послушница придирчиво осматривала поле грядущих «боевых действий» – даже если до таковых не дойдет, следует быть в курсе, что тут и как. Хотя бы для собственного спокойствия. По всей видимости, лебединая дева была достаточно надежным стражем, чтобы всю остальную охрану ограничить чисто для солидности патрулирующими внешний периметр декоративными молодчиками. Кажется, обитатели дома слишком ценили свое уединение, чтобы позволять там шляться толпам посторонних людей, пусть даже положенного состоятельным гражданам штата прислуги. Или лебединка – специалист настолько широкого профиля, что и в них нет надобности? Люди. Люди со своими мыслями и чувствами, маленькими не совсем приятными тайнами, люди, в душе каждого из которых скребет когтями, время от времени просясь на свободу, своя дикая кошка, которую большинству удалось приручить хотя бы отчасти. Или спрятать. Посадить на цепь и запереть покрепче за улыбками, словами, соблюдением правил и законов, убедить всех, что ее не существует вовсе, некоторые, быть может, сами поверили в исчезновение маленького затаенного хищника. Но не Мишенька Емельянов. От него не укрыть ни кошку, ни что еще похуже, мальчик все видит таким, какое оно есть на самом деле, знает об окружающих даже то, о чем они сами могут не догадываться… вряд ли ему приятно человеческое общество. Непонятно, как мальчик вообще мог решиться пойти в школу с этой своей способностью… Зато становится ясно, почему отдыхать семья Емельяновых предпочитает подальше от города и людей. Берегини опоздали всего минут на десять… хотя она же сама им сказала «в начале двенадцатого», девочек не в чем обвинить. Кто-то под «около» подразумевает пятиминутный интервал, а кто-то и получасовой… – Алина, тебе тоже лучше воспользоваться Евиными чарами невидимости и патрулировать над крышей, чтобы передать всем, когда я подам знак. Какой-нибудь… придется импровизировать. Только солнечные очки сними, с чего ты вдруг решила их посреди ночи нацепить?! – Для конспирации! – драматическим шепотом логично ответствовала юная летавица. Полуприкрыв глаза, Ольга мысленно сосчитала до десяти. Она не хуже Любавы умеет владеть своими эмоциями, когда это необходимо, она умеет проявлять терпение, а от младшей из Берегинь можно было бы ожидать и чего похуже, спасибо, не явилась в полной экипировке а-ля «мистер Смит» из фильма «Матрица». Все просто отлично! Тем более, очки Аля послушно сняла без разговоров, видимо, рационально посчитав, что для конспирации и чар невидимости вполне хватит. – Вик, ты сможешь обесточить всю территорию? – Просто так, что ли, я эту дурацкую фамилию ношу? – чуточку обиженно буркнула рыжая. Какая еще фамилия, при чем тут фамилия? Наверное, Ольга чересчур выразительно растерялась, потому что Виктория с еще большим раздражением пояснила. – Чубайс моя фамилия, Чубайс! Во всех школах натерпелась… Угу, а сама теперь несвоевременные иронизирования откалывает! Сама Ольга в почти полной темноте видела неплохо. В абсолютной, конечно, не рискнула бы обходиться еще и без слуха… перспектива вообще не особенно-то радовала, но абсолютной темноты можно разве что под землей добиться. – Ваты точно недостаточно будет, чтобы вообще не слышать, но воск, наверное, сработает. – На всякий случай еще шапки можно надеть! – воодушевленно предложила Алина и, с сияющим видом выудив из сумки что-то мохнатое, под недоуменными взглядами остальных водрузила себе на голову. Ева сдавленно захрюкала, Вика тоже поспешно закусила губу, стараясь не присоединиться, а зеленые глаза Марго распахнулись от неподдельного ужаса – на голове маленькой Летавицы красовалась классическая, можно сказать, архитипичная шапка-ушанка с хитиново мерцающей в полутьме красной пятиконечной звездочкой надо лбом. – Ни! За! Что! – с трудом обретя дар речи, прошипела блондинка. – Никогда! – Нас же все равно никто не увидит… – Я САМА это вижу, и достаточно! Даже думать не смейте! – Эх, вы, – слегка понурилась Алинка. – на швейной фабрике родителей их специально изготавливают, целыми партиями, между прочим, иностранные туристы как горячие пирожки расхватывают, а вы… ржать тут! Заметно побледневшая Марго всем своим видом демонстрировала еще большую непреклонность, чем недавно Дарья. Еще развернется и уйдет… – Ладно, Марго, Вика и Ева ведь останутся снаружи, им, скорее всего, не придется непосредственно контактировать с лебединой девой, хватит и восковых затычек! – поспешила предотвратить капитуляцию Ольга. Немного поразмышляв, Алина с легким разочарованием согласно кивнула, но тут же уточнила: – Но ты-то с ней почти наверняка столкнешься, непременно надень! – Но сейчас середина мая! – чуточку беспомощно возразила бывшая послушница, опасливо косясь на еще одного мехового монстра, извлеченного из Алинкиной сумки. – Безопасность прежде всего! Виктория и Ева сдавленно рыдали друг у дружки на плече, судорожными всхлипами реагируя на попытки Маргариты призвать к порядку. Ладно, в этом есть резон, конечно, следовало бы позаботиться о чем-нибудь менее громоздком, типа полосок на головы, но раз уж только у Алины хватило ума на головные уборы, несправедливо критиковать ее выбор. Скрипнув зубами, Ольга нахлобучила нелепую шапку и поспешно отвернулась, чтобы не видеть, какую физиономию скорчит Марго и как заваливаются в беззвучной истерике остальные… одно радовало – сейчас она, по крайней мере, не слышала происходящего за спиной… хотя догадаться было несложно. Надеясь, что про чары чересчур развеселившаяся Дана не забыла – сама-то Ольга обошлась бы, но Алинке рисковать ни к чему, еще подстрелят с перепугу – девушка легко перемахнула забор. Что же, по крайней мере, Вика свою часть миссии выполнила, по крайней мере, с виду – без проблем. Наверное, и сигнализация тоже не работала… С внешней стороны Ольга за прошедшие полтора часа изучила здание особняка неплохо, прикинув и расположение комнат и помещений в соответствии с планировкой, однако детальному внутреннему плану, чем все эти комнаты, собственно, заняты, взяться было неоткуда. И именно на этом пункте Ольге катастрофически не повезло. Без особых проблем ускользнув от внимания взволнованной внезапным обесточиванием «декоративной» охраны во дворе и взобравшись по стенке она проскользнула в форточку одного из окон – на первый взгляд туда трудно было бы протиснуться даже Алинке, но при достаточной регулировке равновесия из любой позиции препятствие было не столь уж серьезным – и, перекувыркнувшись, не касаясь подоконника, мягко приземлилась на ковер. Босиком вышло бы лучше, но… что уже есть. Понять, вышло ли приземление достаточно бесшумным, было сейчас невозможно, оставалось только надеяться. Вынужденная глухота вообще довольно сильно дезориентировала привыкшую не менее, чем вполовину полагаться на слух, особенно в темноте, бывшую послушницу, поэтому на оценку окружающей обстановки потребовалось некоторое время. Не столь уж продолжительное, но… Ольга поняла, что совершила грубейшую ошибку – ухитрилась влезть в ту единственную комнату, обитателя которой не могли провести ни иллюзия, ни не уступающие полумифическим ниндзя и ассасинам умения девушки – хотя, по ее сугубо личному мнению, утопающее в игрушках помещение куда больше подошло бы пятилетней девочке, чем почти уже вступившему в подростковый период мальчишке! Как и кроватка с занавесочками, из которой упомянутый мальчишка как раз шокировано лупал едва ли не квадратными глазами… – Постой, не бойся, я не… Вряд ли, впрочем, слова девушки долетели до его сознания, Видящий или нет, а проснувшись ночью обнаружить ввалившееся через окно… нечто – Ольга довольно живо себе представляла, какое дивненькое сочетание образует меховая шапка с ее камуфляжным костюмом – тут даже у отца Настоятеля нервы могли бы и не выдержать, не то что у тепличного ребенка! Когда мальчишка кубарем скатился с кровати и бросился прочь из комнаты, девушка, снова с запозданием, сообразила, что то, что она не слышит крика, не гарантирует вовсе отсутствия оного и, почти с беспомощностью, тихо выругалась. Почему она не обсудила с Берегинями, как действовать, если что-то пойдет не так?! Почему перебрала все варианты, как повернуть ситуацию, если кто-то из девчонок напортачит, но даже не предположила, что что-то не так пойдет у нее самой, и не обсудила разные варианты с остальными?! Девочки правы, не командный она игрок… К счастью, замешательство длилось всего несколько мгновений, после чего, вознамерившись поймать мальчишку и заткнуть ему рот, пока весь дом не переполошил раньше времени, Ольга, еще на миг замешкавшись, запустила через плечо в стону окна игрушку побольше и потяжелее, кажется, какого-то уродца-робота на батарейках, при прикосновении зашевелившегося и замерцавшего разноцветными огнями. Вполне сносный для Алинки «поданный знак», разбив стекло, вылетел наружу, но устремившаяся уже вслед за беглецом девушка могла отметить это только по повеявшей в спину ночной прохладе. К счастью, она не упустила мальчишку из виду. Отлично. Перепуганный Мишенька – форс мажор не хуже любого пожара, весь дом непременно переполошиться… вот только наблюдение за мэром Ольга не успела установить, но ведь он непременно попадется на глаза с началом переполоха! Однако план второй раз за столь короткое время дал неожиданный сбой – бывшая послушница почему-то решила, что за защитой Мишенька неосознанно бросится к отцу. Как любой, в сущности, ребенок, насколько она могла судить. Но даже перепуганный до полусмерти мальчик рассуждал не как ребенок, а как Видящий, поэтому, едва ли не кубарем скатившись по лестнице, на верхней ступеньке которой с юркостью мышонка выскользнул из-под самых когтей… то есть, рук Ольги, он устремился еще ниже, в полуподвальное помещение, почти целиком занятое мерцающим в темноте бассейном, от которого пахло водой почему-то совсем без примеси хлора, в который, подняв целый взрыв брызг, неумело плюхнулся с разбегу. Признаться честно, в первый момент увидев Ольгу, в пару прыжков преодолевшую лестничный пролеты, лебединка тоже выпучила глаза и, видимо, присела, по эти самые глаза скрывшись под водой. Справиться с шоком заставил судорожно вцепившийся в нее Мишенька. – Я хочу помочь… – только и успела выговорить Ольга, прежде чем… правильно, прежде чем дом затрясло, мраморный – или маскирующийся под мрамор – пол полуподвала пошел трещинами, раскрошился под напором хищно извивающихся древесных корней, сделавших бы честь любому фильму ужасов, а вода в бассейне вскипела, двумя поблескивающими столбами взлетев под потолок.