Ведьмин Талисман, или Ловушка для архимага
Шрифт:
Глупость, какая глупость лезет мне в голову. Я действительно сойду с ума, если буду дальше оставаться в этой комнате в одиночестве. Ну поручите мне хоть какое-нибудь задание, магистр Леонарда, хоть убийцу самостоятельно отыскать, я оторву ему голову голыми руками, будь он сам Чернобог, только бы не ходить тут и не ждать… неведомо чего…
Мне вообще стыдно должно быть, что я про Лео такое думаю. Про единственного препода в Академии, который не хватался за голову, не высказывался насчет моих блистательных магичеких талантов, а пытался как-то поддержать, подбодрить. Рассказывала истории о великих волшебниках, которых в юности тоже называли бесталанными, иногда даже задерживала меня
И все-таки — почему?! Нет, это невыносимо.
Хотелось бы знать, культ Морены еще существует? Никогда о таком не слышала. Когда-то давным-давно, еще во времена Черно-Белых войн, Орден Смерти считался самым могущественным и самым таинственным из Темных Орденов, но пришедшая на подмогу Светлым Орденам церковь Белобога его под корень уничтожила, даже архивы и артефакты посжигали… А потом и другие Ордена потихоньку перестали существовать. Темные были разгромлены, светлые ослаблены… Маги разных конфессий совместно отстраивали Академию, возрождали Таллиату, воевали с Шеггер… Период, вошедший в историю под названием «великий научно-магический бум» — знания, много сотен лет являвшиеся тайной за семью печатями каждого из орденов, вышли в открытый доступ морем свежеотпечатанных томов, все это классифицировалось, упорядочивалось, на основе старых открытий возникали новые… Церковь Белобога как бы объединила в себе верования всех светлых, настоящая тьма — с человеческими жертвоприношениями, ритуалами отречения, призванием демонов — оказалась под жесточайшим запретом, оставив после себя только некромантию, уже как науку, а не как культ… В Болотном крае еще кое-где встречается язычество, но в остальной Таллиате, как и в двух третях остального нашего мира — молятся Белобогу… Но мы помним и уважаем наших старых богов, сохраняем в неприкосновенности их храмы… и вот до чего это иногда приводит…
И как-то странно, что именно Даля оказалась в этом замешана. Вот уж кто совершенно точно никогда никакими богами не интересовалась… Хотя нет, было у нее одно время увлечение культом Лады, на втором курсе, кажется…
В конце концов мне в руки попался Майтин мешочек с рунами. Раскинуть расклад, что ли? Стук в дверь. Куратор Леонарда. Наконец-то!
— Пойдем.
Я машинально спрятала мешочек с рунами в карман. Шли молча, хотя я с трудом удерживалась от вопросов. Она вела меня через подземные коридоры в главный корпус Академии. В одном из залов нам навстречу вышел бородатый менталист. Зеленый дым заструился из флакона в его руке и все поплыло перед моими глазами…
Он снова сжимает в руке медальон. В восемьдесят трудно отвыкнуть от того, к чему приучился в одиннадцать. Металлический кругляш в его руке холодный, мертвый. Хоть сейчас на помойку.
В последние дни он часто задумывается — а что было бы, не вручи ему отец медальон в одиннадцать? Другая какая-нибудь жизнь наверняка. Сын бы остался в живых. Он сам стал бы сильным магом. Был бы сейчас куда моложе. Могущественнее. Беззаботнее.
«Как бы я жил? Какие бы дороги выбирал… сам? Что я вообще за человек?» «Разве я жил?!» Последняя воля давно отгоревшей эпохи, неуклюжая реинкарнация великого человека… а самого Игнециса будто бы и не существовало…
Ледяной ветер лупит по лицу, как пощечина. Не до сожалений. Надо завершить дело деда во что бы то ни стало. Тысячелетия давят на плечи непосильной ношей. Вдвоем эту ношу нести было все-таки легче. В первые дни одиночества Игнецис все время трясся, как от сильнейшего холода, каждую секунду ждал — вот-вот вернется! Теперь немного успокоился, но и начал
Он годами не вспоминал, что носит в себе две души. Как много исчезло, что казалось таким естественным, своим — знания, сила. Пламя веры. Сомнений много разных приходит в одиночестве. Отчаяние захлестывает, и даже некому выговориться. За всю жизнь — ни единого друга, одни сообщники. Богиня студенной рукой уже берет за сердце — а ведь, случись что, некому передать ни знания, ни Миссию. Агда, внучка, слаба, ненадежно. Вот был бы жив сын… эх…
— Летописи моего ордена на языке, который древнее всех других ныне известных языков, хранят память о тех временах, когда на месте Арумийского моря простирались пустыни, Северные Земли были единым материком, который назывался Бешана а Таллиата не знала проклятия Прорывов. Орден пережил все и всех: королевства, целые народы, природные катаклизмы… Нас знали под разными именами. Иногда мы тщательно скрывали собственное существование, иногда в открытую меняли судьбы мира… У нас всегда были враги, временами нас вынуждали уйти в тень, но, знаменитые или невидимые — мы всегда существовали. Никто не мог помешать нам выполнять свою миссию…
— Какую миссию, магистр Игнецис?
— Хранить этот мир, разумеется.
— Вот как? И от кого же?
— Я не могу этого вам сказать… Вы все думаете, что я с вами, потому что хочу отомстить за сына, но это не совсем так, точнее… Орден уничтожен, понимаете? И никого, кроме меня… Тот человек, которого вы все привыкли называть безумцем, его потомки сидят на троне, а он все еще жив… Он был одним из нас и он нас уничтожил. Было предсказано его появление задолго, но никто не заподозрил. Некому выполнять миссию. Я последний, кто знает… Лисья смерть ничего не решит, он всего лишь один из многих… Нужно уничтожить архимагический круг и Арумециса… И возродить орден… Еще так много сделать… Мне нужен переемник, понимаете? Я не успею. Даже если наше дело увенчается увпехом, еще так много впереди…
— Я ничего не понимаю. Чего вы хотите добиться?
— Возрождения Ордена. Наш мир идет по неправильному пути, понимаете? В Бездну. Орден — это последнее предупреждение Древних. Послание. Забор, поставленный перед пропастью взрослыми, чтобы ребенок не свалился, если хотите. Великий Предатель, Великий Лицедей… Пришел и разрушил…
— Я слышала другое о вашем ордене, если вы говорите о том, о котором я думаю. Каким боком человеческие жертвоприношения согласуются с великой миссией спасения мира?
— Что значат несколько жизней по сравнению с судьбой всего мира! Все имеет свою цену…
— О, сколько ж раз за свою жизнь я слышала этот прекрасный постулат! — неожиданно взвилась Леонарда. — Ради спасения мира — укокошим к черту все население мира! В чем вопрос?! Нет, слышите, и пусть у меня руки будут по локоть в крови, если можно будет спасти хоть одну жизнь, неважно, чью, я это сделаю!
Игнецис угрюмо запахнул пальто, поднял ворот до подбородка.
— Так вы поэтому настояли на Венце Забвения вместо Гримма или Фирэа? А ведь вы были так убедительны, что даже магистр Гипатаха вам поверил…
— Энергосущности ненадежны. Даже если девчонка не справится, другие могут заметить, помочь… Все может случиться… Своими руками всегда надежнее… — в который раз угрюмо повторила Леонарда и оба замолчали. Каждый нечаянно открылся больше, чем требовала осторожность. Игнецис мрачно размышлял, что он почти поверил… Почти всерьез понадеялся, дурак старый, что Леонарде можно довериться… Что, быть может, она и станет тем самым переемником… Какая неосторожность! Будь тут дед, никогда не допустил бы…