Ведомые светом
Шрифт:
Это было куда хуже, чем она ожидала.
Тень наполняла ее всю, и ее было больше, еще больше, нестерпимо много, и Диадре казалось, еще мгновение, и всю ее ауру разметает в этом безудержно вихре на мелкие, мелкие клочья, не оставляя ничего ни от нее, ни от убежища, ни даже от бескрайних пустынных скал.
Зазвенели стекла — и взорвались острыми, злыми осколками, кружа в воздухе и взрезая тюли, подушки, платье, ее кожу. Диадра вскричала и кубарем скатилась с постели, стараясь укрыться на полу от смертоносного вихря.
Тени было
— Я принимаю тебя… я принимаю тебя… — уже в голос рыдала Диадра, задыхаясь от раздиравшей ее на части силы, наполнявшей, переполнявшей и гневно клокотавшей внутри нее.
Она не справится. Не справится. Это больше нее, сильнее. Это конец. Она умрет.
Магический вихрь взорвался рядом, следом послышались смятенный вскрик и неразборчивое ругательство, и Терлизан рухнул на пол подле нее, прижимая ее к себе и накрывая их обоих защитным куполом.
Спустя миг мерцавший щит рассыпался осколками, не выдерживая напора.
— Диадра!!..
Она поймала его смятенный, напуганный взор. Терлизан стремительно прижал ее вплотную к кровати, укрывая своим телом, защищая он неистовавших осколков. Его ладони сжали ее лицо.
— Смотри на меня. Смотри на меня!!..
Диадра всхлипнула, но удержала взгляд на его блиставших золотистых глазах.
— Ты должна успокоиться!.. Ты провоцируешь ее! Дыши. Дыши со мной, слышишь?..
Вдох, выдох. Вдох. Выдох. Еще. Еще.
— Молодец, — прошептал Терлизан. Его большие пальцы бережно скользили по ее щекам. — Молодец.
Он был рядом, и это странно успокаивало ее. Где-то в глубине души она понимала, что сделала, сознавала, что спустя совсем немного времени Терлизан заставит ее расплатиться за этот безумный шаг — однако сейчас, невзирая ни на что, она вновь чувствовала себя защищенной рядом с ним.
Еще немного — и он снова развернул над ними мерцающий купол. Тень все еще бушевала вокруг них, но Диадра дышала и дышала, ощущая, как сила внутри нее медленно оседает, успокаиваясь, наконец сливаясь с ее аурой, вместо того чтобы рвать ее на части.
Только теперь она ощутила и пронизывающий холод, врывавшийся в комнату снаружи сквозь разбитые окна, и тяжесть чужого тела поверх нее, и невероятную усталость, и нахлынувшее головокружение. Черты Терлизана принялись расплываться перед ее глазами.
— Прости… — прошептала она, сама не понимая, за что просила прощения, и в следующий миг провалилась в пустую, бессмысленную тишину.
Свежий воздух.
Свежий и прохладный, наполненный запахом прелой листвы и неуловимым ароматом солнца.
Как пахнет солнце?.. Диадра не смогла бы объяснить. Но сейчас она знала, что этот ни с чем не сравнимый запах принадлежал именно ему, его теплым, неосязаемым золотистым лучам.
Она была ветром.
Она, играясь, кружила по жухлой траве яркие осенние листья, то клубами поднимая их вверх, то позволяя им планировать вниз, и, улыбаясь, наблюдала за их танцем —
А где-то вдалеке колокольчиками переливался тонкий, звонкий смех…
Диадра резко очнулась, распахивая глаза и глубоко вдыхая ледяной и чистый воздух. После столь живого видения он показался ей пресным, будто отфильтрованная вода. Диадра невольно закашлялась, переворачиваясь на бок и чуть приподнимаясь на локте, и только теперь осознала, что лежала на постели, а не на полу.
Она попыталась сесть, но тут же вынужденно оперлась о край кровати обеими ладонями, превозмогая головокружение. В глазах ее на миг потемнело. Лишь спустя четверть минуты Диадра решилась вновь открыть глаза и осторожно оглядеться.
Все та же комната, освещенная мягкими лучами недавно взошедшего солнца. Усеянный сверкающими осколками пол. Диадра обвела взором поцарапанную мебель, изрезанный кремовый шелк на стенах, и, наконец, медленно обернулась к окну.
И — вздрогнула, с трудом заставляя себя подавить испуганный возглас.
Скрестив руки на груди и устремив в никуда опустошенный золотистый взор, Терлизан стоял в проеме разбитого окна, на ветру, у самой кромки бездонной пропасти, опираясь спиной на тонкую, ненадежную, наполовину вывернутую из стены раму. Торчавшие осколки стекла окружали его, и их грани радугой переливались в свете утреннего солнца.
Диадра замерла. Погруженный в собственные мысли, Терлизан, вероятно, не заметил ее пробуждения. И теперь она смотрела на него, безмолвно наблюдая, как ветер треплет порванный рукав его рубашки, как солнце золотит его темные волосы и отражается в медовых глазах.
О чем он думал? О том ли, что она сделала с его жизнью? Она спасла Илли — и разрушила все для него, превратив его надежды, его мечты в груду таких же осколков, что усеивали теперь пол его разгромленного убежища.
— Глупая девочка, — вдруг тихо произнес Терлизан. Он не шелохнулся, не изменил ни позы, ни взгляда, и Диадра вздрогнула, на миг подумав, что его голос ей только померещился. Но он продолжил, все так же опустошенно глядя в рассветное небо: — Глупая, самоотверженная и такая наивная. Что же ты натворила?..
К ее удивлению, в его тоне не было ярости или злобы: только невыразимая тоска и какая-то странная, пугающая обреченность.
— Терлизан… — Диадра резко поднялась с постели и тут же пожалела об этом: мир вокруг закружился, грозясь перевернуться и накрыть ее темнотою.
Она закрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула. Кажется, лучше. Она даже может идти. И она должна идти, должна приблизиться к нему, взглянуть ему в глаза…
Шаг, другой. Еще один, и вдруг она оскальзывается на слоях битого стекла и падает, инстинктивно выставляя вперед руки. Возглас… острые осколки вонзаются ей в ладони.