Век Екатерины Великой

Волгина София

Подобная опасность еще сильнее сблизила Екатерину с Григорием. Они решили все-таки обвенчаться, тем паче, что еще до убийства Петра Третьего Екатерина, в самом деле, сулилась заключить брак.

Дабы грядущее бракосочетание не показалось чем-то необычным, Григорий Орлов предложил обнародовать документы о венчании Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского. Однако, когда к Алексею Григорьевичу приехали братья Алексей и Федор Орловы и попросили показать им просимый документ, Разумовский, известный своим природным умом и гостеприимством, вынул оный из ларца и на их глазах бросил его в камин. Документ сгорел. Бывший фаворит покойной императрицы не пожелал изменить собственного положения, хотя его могли официально объявить законным супругом Елизаветы Петровны, что уравняло бы его в правах с членами императорской фамилии.

Меж тем германский император Франц I Габсбург пожаловал Григорию Орлову титул князя Священной Римской империи, вызвав сим новую волну опасений того,

что тот может оказаться на троне. Екатерина решила пока не сообщать ему о новом титуле.

Объявились новые буйные головы, возмутители спокойствия, желающие убрать Григория Орлова вместе с братьями. Возглавлял их камер-юнкер и секунд-ротмистр конной гвардии, Федор Хитрово, коего подруга императрицы, княгиня Дашкова, называла одним из самых бескорыстных заговорщиков, и коего императрица наградила, почитая одним из сорока своих близких сподвижников. Сей Хитрово поделился своими соображениями о замышляемом заговоре с собственным двоюродным братом Ржевским, поведав, что им привлечены еще два офицера – Михаил Ласунский и Александр Рославлев. Они оба совсем недавно такожде принимали участие в государственном перевороте. Он рассказал Ржевскому, что они втроем будут умолять государыню отказаться от брака с Григорием, и, коли она не согласится, то убьют всех братьев Орловых.

Ржевский, сознавая, к чему может привести сообщничество с оными бунтовщиками, сообщил о крамоле Алексею Орлову, умоляя не казнить их, а миловать. Алексей направил депешу императрице.

В конце мая Екатерина находилась вместе с Григорием Орловым на богомолье в Ростове Великом, молитвами благодаря Всевышнего за благополучную коронацию и прося его об упокоении раба Божьего Федора Волкова. Оттуда она направила секретнейшее письмо Василию Суворову, год назад арестовавшему самого императора Петра Федоровича. Суворову было приказано произвести негласное следствие о поступках секунд-ротмистра и камер-юнкера, Федора Алексеевича Хитрово. Она настоятельно рекомендовала учинить осторожное следствие, не тревожа столицу, однако ж таким образом, чтоб досконально узнать самую истину. Екатерина мысленно благодарила Алексея Орлова. Он всегда был рядом, готовый помочь, в нужный час и в нужном месте. Как можно было не ценить и не дорожить таким человеком!

Следствие установило, что Хитрово с небольшим числом сообщников видел главного виновника в Алексее Орлове, ибо «Григорий глуп, а больше все делает Алексей, и он великий плут и всему оному делу причиною». На жизнь Екатерины, как показало следствие, заговорщики посягать не намеревались, а собирались ограничиться устранением братьев Орловых. Григорий Григорьевич Орлов рвал и метал. Первым его желанием было снести голову бывшему дружку али, на худой конец, вызвать его на дуэль, где он, без всякого сомнения, свалил бы противника с первого маха. Братья Орловы, посовещавшись, положили не обращать внимания на Хитрово, как на обыкновенного завистника. В качестве наказания Екатерина сослала главного заговорщика, Федора Хитрово, в свое имение, в село Троицкое Орловского уезда, а его единомышленников – Михаила Ласунского и Александра Рославлевв – уволила с военной и дворцовой службы в чине генерал-поручиков.

По завершению оных событий, Екатерина, под немалым давлением Орловых, склонилась к решению передать вопрос о своем замужестве на усмотрение Сената.

Императрицу весьма беспокоила бывшая ее подруга, княгиня Екатерина Дашкова. Ей совсем не хотелось заканчивать с ней отношения таковыми, какими они теперь стали – ведь княгиня Екатерина всегда искренне ее любила. В августе, перед коронацией она выдала ей двадцать четыре тысячи рублев, паче, чем другим – как подруге и как смелой и отважной женщине. Екатерина Романовна Дашкова ехала в Москву на коронацию императрицы в одном с ней экипаже. Но в Москве отношения между ними сразу же очень натянулись, понеже Орловым казалось, что Дашкова отнимает слишком много внимания со стороны государыни. Императрица понимала свою прямолинейную и неуживчивую подругу: скорее всего, Екатерину Романовну не устраивало доставшееся ей место. Тем паче, что она желала быть первой после государыни и, паче того, возжелала даже заседать в Сенате. Екатерине было жаль свою совсем еще молодую и малоопытную подругу, возомнившую с чего-то, будто в ответ на ее любовь и дружбу она, как государыня, должна сделать ее вторым лицом в стране. Императрица полагала, что у всяких амбиций должны иметься свои разумные пределы.

На годовщину царствования Ея Императорского Величества, государыни Екатерины Алексеевны, которая все-таки, по настоянию близкого круга друзей императрицы, праздновалась в Царском Селе необычайно торжественно и пышно, княгиня Екатерина Романовна Дашкова не явилась.

* * *

Казалось бы: свершилось! Она ныне Екатерина Вторая, императрица. А ей не верилось, что все так легко произошло – не считая смерти императора Петра Третьего, переворот произошел бескровно, пусть все-таки и не столь гладко, как у государыни Елизаветы Петровны. Что ж, оно и понятно: противник Елизаветы был младенческого возраста. Екатерина Алексеевна уже и короновалась

в Москве, но уверенность все не приходила. За короткое время ее царствования набралось около двух десятков дел, связанных с не самыми приятными последними событиями: то Хитрово, пожелавший изничтожить Орловых; то законный претендент на престол, сын Павел, коему предлагали поделить всласть с матерью; то доносы о том, что несколько раз подряд появлялись люди, выдающие себя за спасшегося от смерти Петра Третьего; то заговорщики захотели посадить на трон заточенного в крепости цесаревича Иоанна. Нет, ни минуты нельзя забывать об опасности потерять власть. Екатерина приказала систематически перлюстрировать иностранную почту, а такожде иметь везде агентов, шпионов и различных информаторов. Тайная канцелярия была упразднена Петром Третьим, и он расплатился за оное своей жизнью. Буде сия канцелярия не отменена, разве не вскрылся бы заговор гвардейцев Орловых – под ее руководством? Нет, Екатерина не была до такой степени самонадеянной. Всегда и везде существуют внутренние политические враги, посему она должна иметь профессиональный и квалифицированный политический сыск. Необходим был человек, способный к сим делам.

После недолгих поисков людей, могущих руководить расследованием политических преступлений, императрица Екатерина остановила выбор на своем поклоннике, воспитателе своего сына, Панине Никите Ивановиче, а правой его рукой изволила назначить Шешковского Степана Ивановича, который имел большой опыт работы в Тайной канцелярии. Сей Шешковский перешел служить в более либеральную Тайную экспедицию, образованную при императоре Петре Федоровиче. При нем она фактически не работала: на доносы император не реагировал, полагая, что они не стоят его внимания.

Никто бы никогда не подумал, что аристократичный, добрый и образованный Никита Панин может быть замешан в чем-то неправедном, посему одно его имя защищало императрицу Екатерину от возникновения слухов об ужасах Тайной экспедиции.

Подошло время проводить первые реформы, которые Екатерина Алексеевна наметила еще будучи Великой княгиней. Она желала так все учинить, дабы можно было управлять огромным государством, находиться всегда в курсе событий и уметь правильно направлять жизнь подданных. Ей не нравилась работа Сената, да и не хотела она делить с ним власть. Государыня желала все события, происходящие в стране, держать под своим контролем и руководить империей своей собственной головой и силой воли. Посему она поручила Никите Ивановичу Панину продумать, как реформировать работу Сената. Она желала сохранять разумность и последовательность в политике как внутри страны, так и за ее пределами. Прекрасно понимая, как крепостное право тормозит развитие государства, она все же полагала, что супротив оного она ничего учинить не сможет: дворяне не потерпят никаких перемен касательно их прав на крестьян, и могут свергнуть ее с престола, коли она предпримет что-либо для отмены крепостного права. В России русские дворяне не представляли себе свою жизнь без рабского труда крестьян. Им казалось, будто такая форма жизни должна существовать во веки веков, будто так положил им сам Господь Бог. Екатерина Алексеевна не понимала, как могли все сии люди, среди коих имелось немало образованных и повидавших мир, не видеть того, что удержание крестьян в кабале не приносит государству ничего, окромя вреда. Она знала: несмотря на то, что в России хватало патриотов, в ней не набралось бы и полсотни человек, представляющих свою жизнь без крепостных крестьян.

Как внушить всем, что обществу необходимы глубинные перемены? Что делать? На кого опереться? С кем решать назревшую задачу? С единственно верным решением сего вопроса, на ее взгляд, необходимо было повременить, дождаться лучших времен для сего благого дела. А лучшие времена придут, по ее мысли, ежели постепенно и методично просвещать народ. Как утверждал ее любимый Франсуа Вольтер, мир должен быть управляем разумом, который должен кем-то олицетворяться на земле. Императрице нравилось, что сей философ такожде утверждал, что деспотический образ правления может являться наилучшим управлением, допускаемым на земле – при условии, что оно разумно. Что же для оного надобно? Надобно, чтоб оно было просвещенным. Вся политическая доктрина автора «Dictionnaire philosophique» заключалась в оном. Что ж! Екатерина весьма глубоко, на ее взгляд, изучила философию Вольтера. Она чувствовала в себе силу управлять своим просвещенным умом. Она, по сути дела, и есть тот самый разум, который призван управлять сорока миллионами русского народа. Собственно, а кто другой, окромя нее, способен повести к благоденствию огромнейшую страну, коей равной нет во всем мире?

Вестимо, надобно ей будет основательно и упорно поработать на ниве просвещения самой, так как соратников в сем деле у нее среди окружения не имелось. Близкие ей Орловы полностью погрузились в матримониальные заботы, устремившись к своей основной цели – вплотную приблизиться к престолу, женивши Григория на императрице. Они применяли все возможные средства, дабы уговорить ее на сей шаг, но она все не решалась и не давала однозначного ответа, понимая, что далеко не всем сей брак придется по душе.