Век кино. Дом с дракончиком
Шрифт:
— Во сколько ты уехал от Каминской?
— Рано утром.
— А точнее?
— Точнее… не помню. Она еще спала.
— А тебе не спалось?
— Да, нервничал. Ответственный день, как я полагал — встреча с продюсером.
— Ты сразу поехал в Молчановку?
— Сюда не заезжал, — отрезал Самсон. — Я был в Москве инкогнито. И ведь не догадался заглянуть в компьютер!
— Что бы это изменило?
Он ответил не сразу:
— Ну… раньше начал бы поиски. Естественно, меня бы заинтересовало, что там делал Ваня, якобы уехавший
— Твои предположения.
— Вероятно, у него было назначено свидание с этой отвратной девчонкой. Проследив мой отъезд, он отправляется в дом, ждет ее, играет в «преферанс». Она является в 23.40.
— А во сколько отходит последняя электричка?
— Кажется, около часа.
— Короткое свидание.
— Понимаешь, — Самсон вдруг всхлипнул, — он дал нам слово уехать — и никогда не нарушил бы! Это был его принцип…
— Да брось! Шестнадцать лет, любовная горячка, какие тут принципы… Впрочем, — перебил я сам себя, — мне он звонил из Москвы — это факт. Может, их опять банкир с места сорвал?
— Черт его знает!
— Когда и при каких обстоятельствах ты запретил Ване пользоваться компьютером?
— В прошлую среду.
— После скандала?
— Да.
— А до этого он имел свободный доступ?
Самсон ухмыльнулся и глотнул коньяку.
— Я вообще не подозревал, что он умеет обращаться с этой машинкой.
— Странно.
— Ну, я начал выговаривать (папаша с дочкой уже сгинули): никчемный ты тип, ничего, кроме своей музыки, знать не хочешь и т. д. А он похвастался: я сам, мол, компьютер освоил! Наверняка мать помогла. Все подпольно, все тайком от меня…
— Вика умела?
— Не знаю, но теперь никому не верю! Я поднялся наверх и поставил на программу «преферанс» (оказалось, он по-тихому поигрывал) «аудит».
— Чего ты, собственно, боялся — что твои домашние ознакомятся со сценарием «Египетских ночей»?
— А, рассвирепел из-за девчонки. Просто хотел, чтоб он убрался из Молчановки.
— А из-за чего вы поссорились с Викой утром в среду?
— Пойду освежусь, — неожиданно заявил Самсон и исчез.
Я понял, что коснулся некоего нерва этих сумасшедших событий… Если от своей подруги ранним утром субботы он отправился не в Молчановку, как утверждает, а сюда? Крутой разговор (в продолжении той ссоры?) с Викой, которая провоцирует мужа на убийство. Появление мальчика, борьба, побеждает взрослый… Затем убийца заметает следы, переносит трупы в ковре в машину, увозит и закапывает… понятно, не в Молчановке… в каком-то укромном уголке Подмосковья.
А по-умному ему и надо бы переправить трупы на дачу и свалить убийство на профессиональную шайку грабителей… Господи, вообще не трогать! Взломать замок квартиры, имитировать ограбление. Самсону в уме не откажешь… Тут он явился, в махровом халате, с мокрой головой, длинные пряди прилипли к лысине. Вид мрачный и решительный, да я его не боюсь!
— Что она тебе наговорила про нас?
— Вика?
— А
— От нее, — соврал я. — Рассказывай, сверю ваши «показания».
8
Ночной клуб «Артистико» — некий частный аналог Дома кино и расположен неподалеку, в переулке за Тверской; киношники курсируют туда-сюда, тем более что местный бар работает круглосуточно. Именно здесь во вторник утром мне посчастливилось встретиться с Каминской; на мой зов по телефону она примчалась мгновенно; конечно, «в курсе», глаза горят, платиновые волосы дыбом стоят, ноздри раздуваются от аромата сенсации; только помела не хватает. Да, да, вчера она виделась с Самсоном и он ей все рассказал.
— Что «все»? — поинтересовался я; у стойки американизированного бара я пил кофе; она — ледяную кока-колу; Москва была заворожена жарой.
— Что Виктория с сыном убиты.
— Убиты? Он сказал?
— Это мое предположение. Куда еще они могли деться?
— И кто же, по-вашему, убийца?
Кристина передернула плечами, пробренчав стекляшками разномастных бус на плоской груди, и отделалась газетным штампом:
— В столице каждый Божий день совершаются десятки преступлений.
— Да, из хулиганских побуждений, корыстных, сексуальных, наконец, по пьяному делу.
— Не годится! Бульварщина. В нашем деле — возьмете меня в подручные? не пожалеете! — в нашем деле мотив гораздо страшнее и оригинальнее, поверьте моей профессиональной интуиции.
— Вы работали в уголовной области?
— Только в художественной, так сказать. Но она всего стоит. — Журналистка улыбнулась тонкими сиреневыми губами. Чем она пленила сценариста? Ультрасовременным шиком, откровенно вульгарным, что даже как-то располагало к ней — дешевое вино, но крепкое, видно по этикетке. — В искусстве есть все.
— Тривиально, но любопытно. — Я действительно начинал ей верить. — Главные действующие лица — люди искусства.
— Вот именно. Отсюда — повышенная эмоциональность, экзальтации, галлюцинации…
— Это вы про Самсона?
— Я рассуждаю теоретически — о почве, на которой могло быть совершено преступление. Вы же не станете отрицать, что Виктория привлекала мужчин творческого типа.
— Вы думаете, я настолько близко знал ее?
— Еще стакан кока-колы! — приказала журналистка бармену. — Думаю, что близко.
— Вам что-нибудь Самсон говорил?
— Я наблюдала за вами в ночном клубе.
— Зачем? Чтоб мужу донести?
— Мне не нравится этот глагол!
— Уверен, вы сказали ему, что Вика уехала со мной.
— Кажется, я не давала клятву хранить ваши тайны.
— Какие там тайны… просто подвез старую приятельницу. Но если, по вашему тонкому замечания, почва для преступления была подготовлена — любое неосторожное слово могло ускорить катастрофу.
Кристина в великом возбуждении завертелась на высоком табурете; говорили мы почти шепотом.