Величайшая Марина: -273 градуса прошлой жизни

Минцена Тоша

– Советую тебе уйти от сюда, а то когда твоего недавнего знакомого бить будут – зрелище не для слабонервных! – язвительно сказал Стронций, и Алма кинула на него презрительный взгляд, и как бы не старалась, даже лицо выглядело сейчас высокомерно и гордо, так что это быстро стёрло ухмылку с лицо Курта. Потом Лин посмотрела на друга, тот медленно моргнул в знак согласия, и девочка пошла назад. Она не особо переживала за Ника, так как знала его силу. Он всегда мог спокойно уделать Радона, другое дело, что он сдерживал себя, предупреждая перевоплощение, сил у него было не меньше, чем у леопарда, чему Лин не раз восхищалась.

Пришлось ждать. Весь день так и прошёл в ожиданиях. Сначала ждала пока все соберутся и они пойдут в столовую, потом она, съев только йогурт, ожидая раздачи учебников, слушала разговор (скорее монолог) Цезы. Затем

вернулась в комнату и прождала там наступления ночи. Она долго не хотела засыпать, потому, что тогда время пошло бы быстрее, а завтрашнее расписание не предсказывало счастья. И ещё теперь всё будет по-другому, она чувствовала, что Радон как-то с новой волной неприязни отнёсся к Николасу, к тому же ещё эта девочка, и Курт, тот самый, который не давал ей покоя больше всего! Самым плодотворным из всего внеурочного времяпровождения девочка считала сиденье за своей любимой золотой ракушкой. Девочка будто с самого начала знала, для чего она нужна… эта вещь имела сознательную связь с головой хозяина, а с помощью золотых лучиков, служивших кнопками, можно было целиком управлять вещью, и так, она была придумана для создания песен. Алма легко давала считывать свои идеи музыки и переносила их в ракушку, топом так же вносила в мелодию текст. Проблемой оставалось найти голос, который мог бы исполнить её. Для этого надо было нажать на лучик, и записать только одно слово, для того, что бы ракушка сама по себе расставила звуки голоса на нужные слова и подстраивала их в музыку. Пока она сделала много песен для себя, и только дну попыталась создать с другим голосом. Она пыталась воспроизвести в голове голос отца, но никак не могла понять какой он, его голос? Раньше девочка не задумывалась об этом, а теперь, когда это начало иметь значение, начало казаться, что она вообще никогда не слышала его! Ни разу за всё время не задумалась над его словами, которые звучали для неё не из отцовского сердца, скорее из головы, или даже лёгких, заполненных его собственным горьким дымом. Но одна песня всё же получилась с его озвучиванием. И, прослушивая её снова и снова, она замирала, даже переставала дышать, моргать, губы не шевелились, лицо бледнело, сама не зная того она превращалась в мрамор, не кожей, а всем внутренним содержанием. Голос был похож, даже очень, но никогда она не слышала от отца такого! Слишком мягкий голос, звучащий по-доброму. Прослушав песню пять раз подряд, она её стёрла. Прошёл месяц, и обучение шло не плохо. Девочке нравились почти все уроки, кроме физ-ры и урока истории магии, на котором она сидела с Куртом. Он то и дела кидал на неё взгляд, а потом тихо смеялся непонятно над чем, и так было каждый раз, когда учительница, Эллис Аммоний, называла её по имени и фамилии, или просто по фамилии. На переменах он не упускал шанса напомнить ей опять же о том, что в ней нет никакого намёка на химию. Сейчас она шла на физ-ру он подлетел к ней после истории (дело было на открытой площадке для физ-ры и здесь ещё никого не было), Алма направлялась на другую сторону поля, и, толкнув девочку плечом, Курт заговорил.

– Кстати, я тут недавно пересматривал справочники со всеми семьями, даже с самыми отбросами, тебя там не было, неужели ты уровнем ещё ниже, чем дерьмо?

– Нет, по мне льстит то, что то, что ты выискивал меня в справочниках, – коротко ответила она и ускорилась.

– Да ну, зря ищешь в этом того, чего нет, – он как всегда противно усмехнулся.

Алма нервно тёрла змеиное кольцо на двух пальцах.

– Ха, твой лат! А что ты будешь делать если я его отберу?

– Отстань, – но он не отстал, и не отставал. И вот она почувствовала то, как за голову змеи схватились его бледные, сильные пальцы, – отпусти, или я тебя ударю, – холодно отрезала она, остановившись как вкопанная.

– Да ну! Сил не хватит!

– Магических – хватит! – тут он замер, и растерянно посмотрел на неё.

– Ты не сможешь!

– Уверен?

– Да!

– Да?

– У тебя смелости не хватит.

– Знаешь, как ты меня уже достал?! Вот и терпи мою не малую смелость, – Алма давно уже так не заводилась. Она отдёрнула руку с кольцом назад, потом вперёд и мощный взрыв оттолкнул Стронция с такой силой, что он перевернулся в воздухе и упал. Алма вздрогнула, и уже начала волноваться, не сломала ли ему ноги?

Но рот не шевелился, в горле что-то застряло и она не дышала, быстро подбежав к нему она остановилась в двух шагах и всё, больше не шелохнулась.

–

Дура, блин! – он быстро вскочил на ноги, и выставил руку вперёд, что-то шепнув одновременно.

Алма поймала пурпурное заклинание летевшее в неё. И проведя рукой круг над собой, выпустила яркий шар в землю, он впитался, и больше не вышел.

– Ещё попытки? – нагло и холодно спросила она.

– Ничтожество обычно положено пропускать.

– Если следовать этикету, то ты не смеешь называть меня так.

– На правду не обижаются.

– Ты не представляешь насколько меня надо задеть, что бы я обиделась.

– Да ну?! А сейчас.

– Злость! Не обида! Закончил?

– Отвали!

Началась физ-ра, и Алма стояла в ряду со всеми, между Ником и Цезой. Она слушала учителя в пол уха, и, подняв глаза вверх, думала, зачем же им устроили два урока «ада» подряд.

– Лин! – вдруг громкий голос Бена Ротнара вернул девочку вниз.

– Да, сэр Ротнар?

– Я вижу как внимательно ты меня слушаешь. Повтори последнюю фразу.

Ещё несколько мгновений судорожной работы головы…

– «…Так что нам придётся отправляться туда на лодке и сдавать плаванье в обычной воде», – процитировала девочка, оценивающе осмотрев её, профессор отошёл, и только сейчас до девочки дошло то, что он говорил!

– Он сказал, мы будем сдавать плавание?! Когда? – быстро зашептала она Николасу.

– Ты его совсем не слушаешь?! – риторически спросил Ник, – сейчас, нам на это специально дали два урока, мы отправимся на соседний остров, где в воде можно плавать и там сдадим.

– А если кто-то не умеет плавать? – это было первое, что пришло в голову Алме. абсолютнейшая чушь, но не кричать же, что она русалка, тем более об этом и Ник не знает!

– А ты что же не умеешь плавать?! – послышался радостный и удивлённый голос позади них со второго ряда, резко повернув голову Алма увидела Стронция, того самого противного.

– Зато умею атаки гасить, – съязвила она, иронично тряся головой.

– Вашингктон и Стронций, какие-то проблемы? – Алма резко развернулась, перед ней снова стоял профессор Бен Ротнар.

– Извините, я хотела спросить, а что если кто-то плохо плавает?

– Тогда сегодня будет тренировка для начинающих, а сдавать будите завтра.

– Но… завтра же открытый день! – у Алма глаза широко открылись, либо сегодня, либо завтра, но все узнают кто она, не хватит сил собраться и противостоять воде.

– Ну и что? Завтра будет теплее, веем в плюс, и ничего страшного, если это увидят родители.

У девочки окончательно испортилось настроение. Когда рядом Стронций оно и не могло быть другим. Они преодолели мёртвые воды, и сидя в лодке, мягко плывущей по течению, она снова собиралась достать ракушку с музыкой.

– Лина, а ты что, действительно не умеешь плавать? – Цеза повернулась к ней.

– На глубине не могу, боюсь, – «давно ли я так уверенно лгала?».

– Ну, ладно.

Цеза заставила снова Алму вернуться мыслями к уроку, и доставать музыку совсем расхотелось. Девочка перегнулась через край лодки и аккуратно погладила воду. Мягкая вода была прохладной, но Лин тут же отдёрнула руки, и вытерла тонкие пальцы об платок в кармане (она специально носила его для этого). Тем не менее глаза безотрывно наблюдали за красноватыми рыбками внизу, так хаотично плавающими у самой границы воды и воздуха. Девочка мысленно вернулась к тому, что она русалка, и ко всему остальному, что её удалось узнать: она может жить под водой, но при этом имеет крылья, она может загипнотизировать глазами, её волосы растут от воды, у неё силы мага, и даже особый талант превращений в любого зверя, даже в морского. От всего этого голова шла кругом, но Алма больше предавала значения снам, которые были о маме. Она говорила с ней, из снов девочка понимала, какие у них были отношения, как она любила маму, и как та относилась к ней! Кальек Бейра была готова на всё ради дочери, и девочка смотря на неё сквозь сон понимала, что она очень красивая по-особому. Покатый лоб, слегка с горбинкой нос, по такие чёткие черты лица, что она походила на богиню из мрамора, но кожа была не такой светлой, а волосы вились как у самой Алма, только у девочки они были ближе к рыжему (у мамы насыщенно-каштановые). Вспоминалось всё в плоть до разговоров с мамой, но так же из снов становилось ясно, что они жили вместе под водой, без отца, и только несколько раз в год она видела его выбираясь на сушу. Но она никак не могла вспомнить кем она, её мать.