Великая надежда
Шрифт:
— Играем дальше, слышите?
Но то, что сыграют с нами, только через боль превратится в то, во что играем мы сами. Они очутились посреди превращения, явственно почуяли испарения от лохмотьев, и в то же время им почудилось, что сокровенный блеск елочных гирлянд вокруг их бедер и шей стал ярче. Обе игры уже начали перетекать одна в другую и неразрывно сплелись в новую игру. Кулисы раздвинулись, четыре узких стены постижимости разлетелись на куски, и победоносно, как водопад, прорвалось непостижимое. Играть должен ты перед лицом моим!
— Играйте дальше!
Мария
Земля затравленно металась по кругу. Фонари бесшумно провалились в бездонную пропасть и погасли. Сверток словно засиял.
Война свистнула сквозь зубы. Она рванула к себе Землю и швырнула ее обратно на пол, подняла и еще раз с силой толкнула.
— А ну убирайся вон со двора! Ты пойдешь со мной, то-то будет игра!Бродяги подсматривали сквозь пальцы, Ангел, опираясь на левый локоть, висел в темноте, как на краю купола. Земля застыла в нерешительности.
— Останься здесь! — Нет, пойдем со мной, брось ребенка здесь, за мной, за мной!Дверной звонок бушевал и требовал какого-то решения. Бродяги беспокойно ворочались во сне. Мария неловко протянула сверток в холодный сумрак.
— Решайся, бери меня! Бери!Земля пошатнулась. Она зябко завернулась в скатерть. Война наклонилась вперед и попыталась заглянуть ей в лицо. Ее глаза мерцали во мраке, они высматривали, где больше всего опасность. Еще раз предостерегающе возвысил голос Ангел. Звонок на лестнице жалобно дребезжал, казалось, он задыхается. Он о чем-то просил. Где больше всего опасность?
Земля выпростала руки из скатерти и протянула к ребенку.
— Да, да, беру, я решилась, смотри!Война сорвала с головы каску.
— О счастье на все времена! Я — Мир, а не Война!Ликуя, отшвырнула она солдатский плащ в потемки. Огонь набросился на усталые дрова. Звонок надсаживался.
— Откройте, это бессмысленно!
— Тише!
— Играйте дальше!
Тяготы Преображения обрушились на детей. Глубоко в темноте стояли они друг
Георг пытался на ощупь отыскать дверь.
— Ты куда?
— Пойду открою.
Трое бродяг в ужасе вскочили с пола и попытались его удержать. Дверь была не смазана и запела чужую песню.
— Кому ты открываешь, Георг?
В дверях стоял господин из другого квартала. Дети вздохнули с облегчением. Господин, который хотел им помочь. Леон был с ним шапочно знаком и раньше. Последнее время этот господин бывал у него чаще и, казалось, не обращал ни малейшего внимания на звезду, которой была отмечена дверь; знал он и его друзей. Он то и дело повторял детям, что он в курсе всех событий. И вдобавок обещал предупредить, если что-нибудь узнает.
Они включили свет и принесли кресло. Гость попросил стакан воды. Заметив под пианино каску, он осведомился, где они ее раздобыли.
— Дали поносить, — пробормотал Курт.
— В чем дело? — нетерпеливо спросил Леон.
Мужчина ответил не сразу. Дети молча обступили его. Рут принесла стакан воды. Он медленно пил, а они почтительно смотрели на него. Никто не осмеливался повторить вопрос. Он вытянул ноги, и дети немного отступили. Потом он подобрал ноги под себя, но они уже не стали подходить ближе. Он сказал: «Не бойтесь!»
— «Это я», — добавила Эллен. Мужчина метнул на нее сердитый взгляд. Он вытер капельку воды в уголке рта и закашлялся. Георг стукнул его по плечу, испугался и сказал: «Извините, пожалуйста!»
Мужчина улыбнулся, кивнул и задумчиво обвел взглядом их маленькие негнущиеся ноги. Если мысленно отстраниться от всего прочего, они выглядели как ряд башмаков, выставленных для чистки. Рут вздохнула. Он поднял голову и внимательно на нее посмотрел. Потом он ни с того ни с сего сказал: «Все отменяется. Отбой. Депортация в Польшу приостановлена».
Дети не шелохнулись. Где-то далеко завыла пожарная машина, звук поднялся на полтона выше и оборвался.
— Выходит, мы спасены? — сказал Леон. «Спасены», — повторил Георг. Это прозвучало так, будто они сказали: «Погибли».
— Я не верю! — крикнула Эллен. — Вы точно знаете?
— Откуда вы узнали?
Гость начал смеяться, судорожно, громко, и смеялся, пока они на него не налетели: «Это правда, это в самом деле правда?», а черная маленькая собачка рыча напрыгивала на него.
— Провалиться мне на этом месте!
— А если провалитесь? — прошептала Эллен.
Он вскочил и возмущенно встряхнул ее.
— Совести у вас нет! Чего вы, собственно, хотите?
— Играть, — сказал Георг. — Вы застали нас в разгар игры.
Его лицо мрачно грозило из-под драного капюшона: не мешай нам, не обманывай нас, оставь нас! Спасены — чужое слово. Слово без содержания, ворота без дома. Разве есть на свете хоть один спасенный?
Гость сердито забормотал себе под нос и потянулся за шляпой.